Я выгляжу по-другому. Хорошо по-другому. Мой обычный стиль довольно прост. Джинсы, белая футболка и пиджак. Иногда брюки, черная футболка и толстовка. Я не яркий парень. И она не изменила это, но как-то заставила меня выглядеть лучше.

Не могу сказать, что у меня внешность доктора, но я выгляжу как состоятельный человек, который не заботится о том, чтобы показать, насколько он богат, и все делает просто. Честно говоря, я бы так и поступил.

Она поднимает пиджак, который только что бросила на кровать, тот, что подходит к серым брюкам.

— Возьми это с собой.

Я хватаю его, когда она огибает кровать, чтобы взять свою сумку, переступая через несколько книг и кисточек для рисования.

Она поворачивается ко мне и качает головой.

— Нет, держи его только двумя пальцами, через плечо.

Она показывает мне, как это делается, и это кажется мне неестественным.

— И будь более уверенным. Ты хорошо выглядишь.

Она похлопывает меня по спине и идет к двери.

Я задерживаюсь позади, позволяя себе полюбоваться, как великолепно она выглядит в этом облегающем платье, подчеркивающем ее тонкую талию и переходящем в округлые бедра. Оно длинное, но обтягивает ее ноги и имеет разрез, который демонстрирует ее блестящую кожу.

— Ты идешь? — спрашивает она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня.

Я киваю, думая, что сверкающее ожерелье, которое она носит, не сравнится с ее естественной красотой.

♡ ♡ ♡

Я предполагаю, что был так сосредоточен на помощи Индиго, что забыл, сколько рук мне нужно пожать сегодня вечером. Другие виды прикосновений меня не беспокоят, а вот рукопожатия — да. Это потому, что люди никогда не моют руки. Особенно мужчины. Они писают, застегивают ширинку и выходят из туалета.

В остальном, я действительно хорошо провожу время. Присутствие Индиго поглощает меня, и каждый раз, когда она перемещается, мой взгляд притягивается к ней, заставляя меня забыть о том, что я говорю людям в середине разговора.

По тому, как мы общаемся, по тому, как моя рука задерживается на ее спине, по тому, как она прижимается ко мне, сама того не замечая, можно подумать, что я влюблен в нее.

Она очаровательна, и, если бы я не знал ее лучше, то сказал бы, что она наслаждается пребыванием здесь. Но я знаю лучше. И замечаю то, что другие игнорируют или просто не обращают внимания. Как сейчас, когда ее рука слегка подрагивает, когда она отпивает из бокала.

Перед нами стоит высокий мужчина, представившийся как Лео Твитчер, парень, который был ее спутником некоторое время назад. Каждый раз, когда он говорит, я чувствую, как ее тело напрягается под моим прикосновением.

— Не могли бы вы извинить нас на минутку? — Лео буравит меня своим взглядом, взглядом, который был у Индиго всего несколько секунд назад.

— Мы сейчас разговариваем.

Он показывает рукой на Индиго, а затем на себя.

Я никогда не хотел ударить кого-то так, как хочу ударить этого парня. У него такое выражение лица, которое говорит: «Я полон дерьма и люблю делать из всего шоу».

Индиго выглядит взбешенной, ее лицо приобрело темно-красный оттенок.

— Мне очень жаль, но нам пора идти, — говорю я. — Было очень приятно познакомиться с тобой, Лео.

Я беру ее за руку и веду на танцпол.

Ее глаза расширились, но она не сопротивляется. Я киваю, призывая ее просто довериться мне в этом деле. Она вздыхает, кладет руки мне на плечи, а я кладу свои ей на спину. Мы единственные, кто танцует.

— Я не люблю танцевать, — шипит она.

Я хихикаю, зная, как сильно я сам это ненавижу.

— Мы можем вернуться к общению с Леонардо Ди Каприо, если ты хочешь, — шучу я, и она мгновенно застывает.

— Я так и думал.

— Он был хуже всех, — признается она с выражением отвращения на лице, — но мы не можем танцевать всю ночь, чтобы избежать всех.

Я пожимаю плечами:

— Почему бы и нет?

— Потому что эти туфли уже режут мне пальцы на ногах.

Индиго останавливается на секунду, покачивая одной ногой, затем другой.

— Тогда сними их.

Она смотрит на меня так, будто я только что сказал самую глупую вещь на свете. Это просто то, что моя мама любит делать, когда у нее болят ноги, и она хочет продолжать танцевать. Она действительно душа вечеринки.

— Нет.

Она распрямляет плечи.

— Почему?

— Потому что я так сказала.

Она выглядит так дерзко, когда закатывает глаза.

— Да что ты? — спрашиваю я, поднимая брови.

Индиго смотрит вокруг себя на море людей. Некоторые из них игнорируют нас, другие улыбаются, а некоторые смотрят на нас, как на животных в зоопарке. Не могу сказать, что для меня это комфортно.

— Да, Элиас, — шипит она, не отрывая взгляда от окружающих.

Я застаю Индиго врасплох, поднимая ее в воздух: одна рука под ее плечами, другая под коленями, и кручу ее вокруг себя, одновременно осторожно снимая туфли кончиками пальцев. Они падают на пол, а ее глаза стреляют кинжалами.

Улыбаться, наверное, не самое лучшее занятие, когда она в ярости, но я ничего не могу с собой поделать. Она слишком поглощена всем этим формальным дерьмом. Индиго нужно немного расслабиться.

Я продолжаю раскачивать нас в такт музыке и смеюсь над ее расстроенным выражением лица. Она выглядит так, будто хочет меня убить, но, по крайней мере, она будет смеяться над этим спустя годы.

Она еще раз проверяет окружающую обстановку, и я поднимаю голову, замечая все внимание прикованное к нам. И когда я говорю все, я действительно имею в виду это. Люди снимают видео. Даже охранник смотрит на нас.

— Все смотрят на нас благодаря твоей умной заднице, — простонала она, зарываясь головой в мою грудь.

— Пусть смотрят. Десять процентов из них любопытны, остальные завидуют.

Она бормочет что-то так тихо, что я не могу расслышать, но уверен, что она ругается, поэтому просто смеюсь и продолжаю танцевать.

Индиго

Едва я начинаю расслабляться в объятиях Элиаса, как холодное прикосновение к моему плечу возвращает меня к реальности. Я знаю, кто это, не глядя. Поэтому делаю глубокий вдох и не свожу взгляда с Элиаса.

Он медленно кивает и осторожно опускает меня на землю.

Я все еще не смотрю на родителей, пока поправляю платье и надеваю туфли. Элиас кладет руку мне на талию и сжимает ее достаточно сильно, чтобы убедить меня посмотреть им в лицо.

Моя правая рука касается руки Элиаса, и моя первая реакция — убрать ее, но потом я вспоминаю, где мы находимся. Поэтому сжимаю ее крепче. Он глубоко вдыхает и улыбается моим родителям.

— Мама, — наконец говорю я, глядя на ее облегающий наряд, — папа.

Я киваю головой в его сторону, и он кивает в ответ, быстро переводя взгляд с меня на остальную часть комнаты, потягивая свой мартини.

— Я вижу, ты последовала моему совету.

Она поднимает подбородок и показывает на мое платье. Ни привет. Ни как дела? Прямо к делу, как обычно.

— Если не считать жира на руках, ты сегодня выглядишь на удивление хорошо.

Она говорит это с таким выражением лица, которое жутко напоминает то, как я выгляжу после поедания огурцов. А я ненавижу огурцы. От одного только запаха мне хочется блевать.

Элиас тихо ворчит. Его грудь вздымается, и я с удивлением вижу, как он берет мамину руку и целует ее.

Он выглядит так, будто тоже ел огурцы. Я чуть не фыркнула на это, но промолчала, когда мама подняла брови, подмигнув мне, когда Элиас склонил голову к ее руке.

Элиас пожимает руку отцу, они обмениваются именами и любезностями.

— Очень приятно познакомиться, — вежливо говорит он.

Папа возвращается к своей игре — смотреть на всех, кроме своей дочери, и тут мама начинает расспрашивать Элиаса.