— Два года? — с испугом спросил он. — Ты с ума сошла?

Она разжала руки, заглянула ему в лицо и спокойно, рассудительно сказала:

— Как хочешь, Федя, а другого выхода нет. Я много об этом думала, все годы, как ждала тебя. Моя подружка на почте точно так же поступила. Помнишь Васю Титова, машиниста? Вот они с Катей сначала накопили денег, построили дом, а потом поженились.

На рассвете они разошлись. Глядя на слезы Тамары, слушая ее тяжкие вздохи, Федор сдался и решил пойти на все, лишь бы устроилось их счастье. Так и решили: работать, копить деньги любой ценой, построить дом, стать на ноги и только потом пожениться и начать новую жизнь. Может быть, и правду говорит Тамара, что без этого не будет счастья.

Наступили тяжелые дни. Бывший солдат Федор Куделин, а ныне токарь высшего разряда, начал странную жизнь, которая томила и угнетала его. Тяжело было на душе, и с каждым днем становилось все тяжелее и тяжелее. Он работал сверхурочно, брался чинить на дому примусы, патефоны, лампы, велосипеды, швейные машины. Не спал, недоедал, не знал отдыха. Редко виделся с Тамарой, и не было ему радости от этих свиданий.

— Сколько заработал? — спрашивала она при каждой встрече. — Смотри не пропей и в общежитии не оставляй, а то украдут.

С каждым днем Федор становился грустнее, все реже запевал песни, без которых раньше не мог работать. Не балагурил с товарищами, все спешил куда-то и днем и ночью. На сердце становилось холоднее, душа сжималась от тоскливого чувства. Но не работа угнетала Федора. Тяжело было оттого, что цель, во имя которой он так жил, казалась ему неверной, ложной. Было стыдно признаться себе в этом, но он чувствовал, что не выдержит до конца, и тайно искал другого выхода.

Дни шли, а денег прибавлялось немного. Тамара работала телеграфисткой, ей редко удавалось остаться сверхурочно или подменить кого-нибудь. Кроме зарплаты, она почти ничего не получала.

Федор понимал это и работал жадно. Он иссох, пожелтел, под глазами появились мешки, ныла грудь, от беспрерывного курения душил кашель. Когда считал деньги, становилось до боли стыдно. Но еще стыднее и мучительнее стало, когда Федору предложили заработать денег сразу побольше и побыстрее. Случилось это так.

Однажды к нему заявились два дружка, работающие на станционном складе. В комнате никого, кроме Федора, не было, и гости без лишних слов приступили к делу. Младший из приятелей, маленький коренастый парень в старой изорванной тельняшке, достал из кармана бутылку и поставил на стол. Старший, худой и высокий, держал в желтых редких зубах потухшую трубку.

— Бросай свой паяльник, — сказал младший Федору. — есть важный разговор.

Федор молча взял со стола бутылку, сунул ее в карман младшему.

— Пить не буду. Говорите, зачем пришли?

Приятели переглянулись. Старший вынул изо рта трубку и сквозь желтые зубы стал цедить слова:

— Есть одно дело. Поедешь с нами, в одну ночь заработаешь, сколько в месяц получаешь. И дело чистое, никакого риска. Нужно продать лес. За работу получишь машину тесу.

— А откуда у вас лес?

Младший хихикнул, а старший зло сказал:

— Это тебя не касается. Поедешь?

— Нет, — сказал Федор. — В этом деле я вам не товарищ.

Федор догадался, что его приглашают сбывать краденый лес, и выпроводил приятелей из дому.

Через несколько дней приятели снова пришли с приглашением. Они уверяли, что лес не краденый и дело чистое. Федор и на этот раз решительно отказался.

— Зря ломаешься, — сказал старший, на этот раз не выпуская трубку из желтых зубов. — Честное дело предлагаем. Надумаешь, приходи на станцию, там встретимся.

Все это время Федор работал с каким-то бешеным остервенением. Чинил примусные горелки, швейные машины, велосипеды, кофейные мельницы. Завалил старым хламом всю комнату, стыдно было перед товарищами, которые старались уходить из дому то в клуб, то в библиотеку, то просто к кому-нибудь в гости. По воскресеньям некогда было показаться на улице, в рабочие дни просиживал за своим самодельным верстаком до поздней ночи. По утрам просыпался рано и до выхода на работу норовил успеть что-нибудь сделать: забежать к заказчику, достать материалу.

Как-то вечером к нему зашла Тамара. У нее тоже был измученный, усталый вид. Она, виновато улыбнувшись, развернула узелок, поставила перед ним теплую кастрюльку с борщом. Вкусный запах овощей и мяса сразу наполнил неуютную комнату.

Федор злобно отодвинул кастрюльку и, не глядя на Тамару, сказал:

— Чтобы этого больше не было. Не нужно мне ваших подачек. Уходи!

Перепуганная Тамара заплакала. Взяла кастрюльку в руки, стала в дверях, не зная, что делать.

— Я больше не буду, Федя, — умоляюще заговорила она. — Мне самой надоело все, больно смотреть на тебя, вся душа изболелась, и радости никакой нет.

Он не повернулся к ней.

Тамара постояла в дверях и ушла с кастрюлькой домой, заливаясь горькими слезами. Она чувствовала, что между ней и Федором растет глухая, черная стена.

В этот день Федор пошел на станцию с тайным желанием встретиться с приятелями, предлагавшими хороший заработок. Хотелось сразу, одним рывком преодолеть барьер и достичь цели. Он шел и думал о Тамаре, вспоминая всю историю их любви.

Встретились они давно, когда ему было восемнадцать, а ей шестнадцать, на спортивном празднике в клубе трудовых резервов. Она выступала с вольными гимнастическими упражнениями. Гибкая как тростинка, стройная, легкая, она, казалось, ходила по воздуху, не касаясь земли. Тогда все аплодировали ей, как знаменитой артистке. С того дня Федор полюбил Тамару и никогда не переставал думать о ней. И она любила его. Сколько парней ходило около нее! Но Тамара ни на кого не обращала внимания, три года ждала Федора. А теперь она даже не ходит на стадион: все ей некогда, работает, ждет не дождется, когда Федор заработает денег, построит дом и женится на ней. А встречаются, будто чужие, некогда в глаза заглянуть, ласковое слово сказать. Да что же это такое? Что за жизнь?

«Эх, черт возьми! — думает Федор. — Сколько еще терпеть, тянуть эту лямку?»

Думая так, он подошел к станции, вышел на перрон и стал прохаживаться вдоль платформы. Минут десять к нему никто не подходил. Он поглядывал на пивную, откуда могли появиться приятели, смотрел на складские ворота. Федору было невыносимо оставаться здесь на виду у всех. Ему казалось, что все уже знают о его намерениях и с презрением думают о нем.

«Какое гадкое дело! — с отвращением думал Федор. — Какую омерзительную жизнь я придумал себе. Зачем она? Плата за любовь?»

Внезапно пошел дождь. На душе стало еще муторнее. Федор повернул к вокзалу и хотел было уйти, как услышал гулкий рев паровозного свистка и глухой стук вагонов о рельсы. К перрону подходил пассажирский поезд. Федор остановился, стал смотреть на вагоны. На их станции поезда стоят не более пяти минут. И вдруг чувство зависти и любопытства к людям, едущим в поезде, зашевелилось в душе Федора.

Он знал, что среди пассажиров есть много таких, которым можно позавидовать. Это настоящие люди, у которых большие дела, интересная жизнь.

Из вагонов высыпали мужчины и женщины и с веселыми криками побежали к ларькам, кубовой, буфетам. Кто-то кричал: «Купите мне два пирожка!», кто-то смеялся. Пестрые одежды мелькали перед глазами, улыбались лица, сверкали любопытством взгляды. Все бегали, суетились, не обращая внимания на дождь и даже радуясь ему.

Но вот мимо Федора пробежали двое, от которых он не мог оторвать взгляда. Это были молодой парень и девушка. Он — в синих спортивных брюках, в белой майке и желтых тапочках. Вихрастый чуб развевался над его высоким гладким лбом. На девушке — красное платьице, белые босоножки и голубой бант в копне золотых, как спелая рожь, волос. Взявшись за руки, юноша и девушка с веселым смехом бежали по лужам туда, где виднелась надпись: «Почта и телеграф».

Ни девушка, ни парень, казалось, ничем не выделялись среди других, но было в них что-то необыкновенное и прекрасное. Юноша и девушка не успели добежать до вокзала, как колокол ударил два раза. Они остановились, в нерешительности постояли несколько секунд, потом снова засмеялись и побежали обратно к поезду. Загудел паровоз, лазгнули вагоны. Девушка и юноша поравнялись с Федором, который не сводил с них зачарованных глаз. Девушка сунула Федору бумажку и на бегу крикнула: