Колдун с полным безразличием взял зеркало и положил его рядом с собой на песок, словно уже тысячи раз видел подобные вещи. Впрочем, так оно могло и быть. Уж в пустых городах наверняка хватало всякого добра.

— Я нашел это в лесу и подумал, что оно может принадлежать вашему клану, — соврал я насчет зеркала. Выдавать его за подарок в подобной ситуации было бы просто глупо.

— Каары клана Ирави не ходят туда, — ответил колдун. — Там священная земля, и никто, кроме меня, не смеет там ступать. Но я не терял этого. — Колдун показал пальцем на зеркало. — Это не мое.

Я понимающе кивнул. Разговор по-идиотски закручивался вокруг зеркала, и колдун, кажется, вообразил, что именно об этом я собирался с ним поговорить.

— Каары клана Ирави не смотрят в твердую воду, — продолжал шепелявить он.

— Мертвые головы смотрят оттуда.

Я еще раз кивнул, давая колдуну понять, что полностью разделяю его точку зрения. Но ему этого, наверное, было мало. И он продолжал начатую тему:

— Твердая вода — это мертвая вода. И кто смотрит, туда, отдает ей свою голову. С позором и без битвы.

— Кстати, о битвах, — встрял я. — Ирави желает начать войну, чтобы сделать свой народ счастливым.

Изобилием доводов в пользу военных действий я колдуна не баловал. С него вполне было достаточно и одних «пельменей», начиненных неким призрачным счастьем с мировым господством.

— Войну, сейчас?.. — На лице колдуна отобразилось огромное удивление. — Но сейчас время собирать каширу, Великий. Зачем начинать войну, когда много каширы? Голода нет, дети не подросли, войну начинать рано.

Я не совсем понял, о чем речь, но все же спросил:

— Народ Ирави не хочет быть счастливым?

— Хочет, Великий, — быстро ответил колдун, — но у нас нет голодных ртов, чтобы начинать войну.

— Будут, — заверил я его, начиная уже о чем-то смутно догадываться.

Похоже, эти аборигены были абсолютно не агрессивны. Война у них была чем-то вроде естественного отбора и регулировки рождаемости. Когда не хватало каширы или другой еды, если таковая вообще была, кланы начинали войну. Более слабые с почестями погибали, а остальные прекрасно доживали до лучших времен. К такой организации нельзя было придраться. И уж давать заключение о чистке Терри не имел никакого права. Следовало сперва во всем основательно разобраться. Но приказ о проведении операции уже был. И думать о его целесообразности солдату Чистки не полагалось.

— Будут голодные рты, — еще раз заверил я колдуна. — Очень скоро каширы не будет так много. Ее хватит только для одного клана. Будет большой голод. Ирави хочет, чтобы его народ выжил. Для этого необходимо немедленно начать войну и расширить свою территорию.

Колдун сжал руками голову.

— Ой, ой, ой, — запричитал он как-то уж слишком по-театральному. — Будет большой голод. Будет много мертвых голов. Это плохо, очень плохо. Нужна война, нужна война.

— Да, нужна война, и немедленно, — подтвердил я. Колдун повернулся к одному из своих воинов и сделал ему какой-то неуловимый знак. Поклонившись, каар достал из-под вороха листьев большой рог и задудел в него тихо и уныло.

Эти звуки действовали мне на нервы. Я мельком взглянул на «музыкальный инструмент». Это был рог какого-то крупного животного. Таких на планете даже не водилось. Но расспрашивать колдуна про рог я не стал. Не успел еще воин закончить свой унылый зов, как из лесу уже стали выходить каары. Сначала в основном дети и женщины, а затем все чаще мужчины. И каждый из них нес лукошко с Каширой, на мой взгляд, обыкновенной травой. Лица у всех были хмурые, и я заподозрил, что они уже знают, для чего собираются.

Следующие тридцать минут походили на какое-то театральное действие. Каары все шли и шли из лесу. Они заходили в хижины, оставляли там свои корзины, брали меч, лук, копье и, не говоря ни единого слова, выстраивались на краю поляны.

Причем вооружались все поголовно, включая женщин и детей. Только у тех оружие было чуть поменьше и полегче. Через полчаса кааров собралось не меньше двух тысяч и появление их из лесу прекратилось.

— Это все? — спросил я у колдуна. — Все, Великий, которые живут на этой поляне. Но есть еще три поселения клана Ирави. Они тоже слышали зов и присоединятся к нам в пути. — Колдун встал и, повернувшись к соплеменникам, поднял вверх руки. — Каары, — просипел он негромко, — страшный голод близится к нам. Будет много мертвых голов. Столько, сколько еще никогда не было. Мы должны опередить голод и выступить на войну. Пусть нам поможет Ирави.

Высунув головы из плетеного ангара, мои ребята не без интереса наблюдали за происходящим на поляне. Колдун закончил говорить и теперь кружил на одном месте, видимо исполняя какой-то ритуальный танец. Каары по-прежнему взирали на своего владыку молча. Все были одинаково угрюмы. Видимо, не впервые им предстояло выступать с подобной миссией.

Продолжая кружиться, колдун сунул руку под свои листья, служившие ему одеждой, и вдруг выволок оттуда связку сушеных голов. Он взмахнул ими вверх и резко бросил на песок, так, что они упали всего в метре от моих ног. Каары томно загудели, видимо входя в экстаз от пляски колдуна. Я глянул на валяющуюся у моих, ног связку. Да, ошибки быть не могло. Возле меня валялись высохшие головы кааров, только совсем маленькие, с кулак величиной. Всего я насчитал шесть штук. Зрелище было мерзким. Мне приходилось видеть смерть, и не раз, но это уже было нечто совсем иное. И я сразу же мысленно согласился с Терри по поводу чистки. Эта связка… Я плохо разбираюсь в сушке голов, но они мне сразу показались слишком маленькими. Слишком маленькими, чтобы усохнуть до такой степени. И что-то еще было не так с этими головами. Сначала я подумал об отсутствующих волосах, которые, наверное, выдрали живьем, но затем заметил кое-что похлеще. Возможно, это было лишь результатом сушки, но нижние челюсти голов сильно выступали вперед. И зубы… Они почему-то были все спилены, словно у хищника.

Пока я разглядывал головы, колдун прекратил свои пляски и начал обходить толпу своих соплеменников, рассматривая уже их коллекции. Кого-то он хвалил, кого-то ругал, но в большинстве случаев просто молчал. Я встал и вместе с Волатом и двумя солдатами вернулся в плетеный ангар. Взирать на демонстрацию сухих голов нам совсем не хотелось.

Выступление я назначил на утро, вопреки намерениям колдуна двинуться на войну немедленно. Мои ребята устали, и им просто необходим был отдых. Колдуну же, наверное, не терпелось пополнить свою коллекцию.

Ночь была такой же длинной, как и день. Но спалось легко. Постовые, кроме обеспечения безопасности, пополняли наше жилище кислородом, и поэтому наутро все проснулись бодрыми и отдохнувшими. Я вышел из хижины первым. Колдун со своими уже вооруженными воинами ждал меня снаружи.

— Нападем сначала на клан Има — это самый слабый клан. Когда мы его победим, к нам присоединится много крепких воинов, которые останутся живыми.

Правильно, Великий?

— Нет, — отрезал я. — Первым напасть нужно на самый сильный клан, тогда все остальные испугаются и будут слабо сопротивляться.

Задумавшись, колдун сел на песок. Я последовал его примеру и опустился рядом. Кажется, начиналось заседание «боевого штаба».

— Но клан Лаина — очень сильный клан, — произнес колдун после долгих раздумий. — Они не рубят полян, а живут между деревьями, все вместе. Вот так. — Колдун начертил на песке круг. — Когда кто-нибудь нападает на них, они пропускают кааров в круг, а затем снимают мертвые головы. Клан Лаина еще никто не побеждал.

— Ирави сильнее Лаина! Или ты, Хас, сомневаешься в этом? — грозно спросил я и, не дождавшись ответа, продолжил: — Я со своими воинами войду в круг и разорву его в клочья! Ты в это время со своими каарами будешь атаковать снаружи. Все понятно?

— Да, Великий. — Хас склонился к песку, а затем быстро встал. — Все будет сделано, как ты сказал. Мудрость Ирави говорит твоими устами.