Выплывшее из одежды желто-красное сияние зависло в воздухе и даже попыталось сохранить какое-то подобие человека. Я различал и голову, и ноги…

Только руки оставались какими-то неясными. Напоминая щупальца осьминога, они изгибались под самыми немыслимыми углами и, казалось, абсолютно не контактировали с собственным телом.

Мы стояли так — напротив друг друга — несколько секунд, и за это время я успел передумать обо всем на свете. Так, наверное, чувствует себя «рогатый» муж, узнав об измене своей горячо любимой жены. Здесь тоже была измена, только более страшная и необратимая.

Моя голова еще гудела от напряжения, а тело уже действовало само по себе.

Привычным за пять лет тренировок движением я снял с плеча «ИО-35» и взял на прицел то, что было недавно Тритом. Но мои пальцы одеревенели и не желали жать на спуск.

— Трит, — тихо позвал я пульсирующее непонятным светом образование. — Ты не пугайся. Пошли с нами… Тебя вылечат… Тобой займутся лучшие профессора.

Ты только не бойся. — Я нес полнейшую чушь, но ничего более умного придумать не мог, как и не мог стрелять. — Сейчас к нам опустится челнок, и мы полетим домой.

Фигура из желто-красного сияния двинулась чуть вперед, затем опять замерла.

— Давай же, Трит, — сказал я и неожиданно закашлялся. Говорить было необыкновенно трудно.

— Лейтенант, челнок опускается! — крикнул Манит. Я слегка повернул голову.

— Предупреди их и передай, пусть повременят с посадкой!

Не успел я еще закончить, как неизвестное существо ринулось в мою сторону.

Я успел лишь пригнуться. Что-то мягкое накатилось на меня и сбило с ног. И в следующее мгновение на своей спине я ощутил жуткий огонь, будто огромных размеров утюг прошелся по ней. Послышалась серия выстрелов, потом взрыв.

Превозмогая боль, я поднял голову. Оттуда, где должен был находиться НП, шел густой дым. В голове еще гудело эхо недавнего взрыва, перед глазами плыли разноцветные круги. Ко мне подбежали два солдата и, подхватив на руки, понесли в укрытие. Спину по-прежнему невыносимо жгло.

Придерживая за плечи, меня посадили на какой-то камень.

— Лейтенант, — услышал я через гул в ушах голос Волата. — Лейтенант, придите, наконец, в себя. С вами все хорошо?!

Я тряхнул головой, пытаясь вернуть себе ощущение реальности. Кое-что мне удалось. Гул в голове еще оставался, но разноцветные круги перед глазами уже пропали.

— Как вы, лейтенант?! — вновь поинтересовался Волат.

— Спину невыносимо жжет, — прохрипел я. — А так вроде ничего.

— Я сейчас ее посмотрю. — Сержант принялся расстегивать мне обмундирование.

— Перестань, не сейчас. — Я излишне резко отпихнул Волата. — Доложи обстановку. Потери есть?

— Все живы, лейтенант. Манит успел отскочить в сторону, когда эта тварь набросилась на него. Но НП, и СТМ-станцию, и собаку мы потеряли. Мы остались без связи, лейтенант.

— А где ОНО?

— Исчезло. Возможно, эта тварь погибла во время взрыва. Челнок спускается, лейтенант. Что будем делать?

— Челнок?! — Я попытался вскочить на ноги, но от острой боли только взвыл.

— Он не должен сесть. — Я схватил сержанта за отворот одежды. — Делай, что хочешь, но челнок не должен сесть!

Волат кивнул и быстро отдал несколько распоряжений. Лок и еще один солдат выскочили на плато и, предупреждая об опасности, замахали челноку руками. Но их или не видели, или не понимали. Челнок продолжал спускаться и останавливаться, кажется, совсем не собирался.

Я повернулся к Волату:

— Мы не сможем его остановить. Всем быть начеку. Эта тварь сейчас появится. Стрелять без команды, но из укрытия никому не высовываться.

Взревели тормозные двигатели грузового челнока. Его металлический корпус навис над плато, заслонив от нас солнце. Я полностью забыл про свою боль и наблюдал теперь за посадкой. Тварь вылезла из камней, прямо под опорами челнока. Никто не решился выстрелить в своих. А тварь вдруг в один миг разрослась до невероятных размеров и окутала своим сиянием весь корабль. На какое-то мгновение время, казалось, остановилось. Затем из челнока выстрелили.

Я увидел вспышку бортовой лучевой пушки, и в ту же секунду раздался взрыв.

Произошло что-то невероятное. Ни взрывной волны, ни осколков челнока не было.

Яркое пламя вдруг вырвалось из твари и, не успев еще разрастись, ушло обратно.

И только невероятной мощи удар звука обрушился на нас. Голова моя завибрировала, словно внутри огромного колокола, в который выстрелили из пушки.

И уши вдруг прорезала жуткая, невыносимая боль. Как и всё остальные, я схватился руками за голову и упал на камни. Но боль не отступала. Я, кажется, кричал, но не слышал своего крика. И теплая кровь потекла по моим ладоням.

Во мне вдруг вскипела чудовищная человеческая ярость. Игнорируя всякую боль, я встал на колени и посмотрел на плато. Там ничего не было — ни челнока, ни твари. Плюя на любую опасность, я поднялся на ноги. Меня невыносимо шатало по сторонам и подташнивало. Возле моих ног корчился от боли Волат, а дальше вдоль всего плато остальные ребята. Я нагнулся и, схватив сержанта за ворот одежды, поднял его на ноги.

— Уводи ребят в лес! Всем немедленно в лес!!! — скорее жестами, нежели криками приказал я Волату. Он меня понял.

Мы вместе принялись поднимать взвод и уводить ребят в лес. На душе у нас было муторно. И я даже не слышал, как мои губы беззвучно шептали, словно повторяли некое заклинание:

— Трит… И семь человек в челноке… Трит… И семь человек в челноке…

Трит… И семь человек в челноке. Это были первые потери Чистки.

Лес встретил нас полным безразличием. Мы прошли его насквозь и только тогда остановились. Ребята попадали на серый песок — не от усталости. Они были подавлены происшедшим и совершенно растерялись. Впрочем, и я тоже. Боль в ушах немного отступила, но спину жгло еще пуще прежнего. Ко мне подсел сержант Манит.

— Лейтенант, давайте я осмотрю вас, — произнес он, разворачивая походную аптечку.

Я молча кивнул и расстегнул свое обмундирование.

— Это не тепловой ожог, скорее похоже на ожог от ионизирующего излучения.

Но ничего серьезного. — Осмотрев раны, сержант достал из сумки тюбик с мазью. — Судя по тому, что случилось с челноком, вам еще повезло. Сейчас я смажу вас противоожоговой мазью. Выделится защитный слой для кожи, и боль пройдет.

Моя голова только безвольно кивала в ответ. Разговаривать сейчас я не мог.

Мне хотелось плакать. Да-да, именно плакать. Слишком свежи были в памяти последние события. Но слезы не текли из моих глаз. Наверное, потому, что их вообще у меня не было. Но настроение мое от этого не стало лучше. С гибелью челнока и НП для меня — уж не знаю, для одного ли, — стало ясно, что мы практически обречены. Сколько пройдет времени, пока сюда вновь попытаются прислать челнок? Пять лет, как раньше, больше или меньше. Никто из нас этого знать не мог. Даже если нам удалось уничтожить тварь — это почти ничего не изменило бы. У нас не было ни продовольствия, ни связи, чтобы продержаться. А для запуска жизнеобеспечивающей системы станции нам потребовалось бы нечто большее, чем просто везение. И опять все упиралось в эту проклятую шахту. Трит спускался туда и вот результат. «…Оно повсюду… И во мне…» Да, это были ключевые слова в послании того инженера.

— Чертов психолог и ублюдок полковник!!! — невольно выругался я.

— Что? — не понял Манит.

— Я говорю, что эти ублюдки — психолог и полковник — перемудрили с тем посланием от инженера! Наворотили черт-те что! А ведь все яснее ясного.

Неизвестное излучение из шахты изменяет генную систему человека и подталкивает его к мутации. Вот тебе и зверь, вышедший из числа семи, и все остальное, Подожди! — Я беспокойно осмотрелся. — А где пес?! Где этот чертов пес?! — взревел почему-то я. — Кто за ним должен был присматривать?!

— Спокойнее, спокойнее, лейтенант. — Манит закончил смазывать мой ожог и теперь аккуратно накидывал мне на плечи обмундирование. — Я присматривал за собакой. Она погибла во время взрыва на НП.