О, все-таки будет принцесса! Я даже продвинулся вперед, а на трибуну поднялась девушка… очень угрюмая девушка, которая смотрела на короля так, будто дни его сочтены. Но, тем не менее, дочь короля Фридриха пожаловала в Ландорн. Значит, дни заточения ее брата окончились, а Эффорт, наконец, получит законного короля – опять-таки, с поправкой на выживание. А парень, как я уже упоминал, вряд ли до этого доживет.

Впрочем, Валенсию можно было назвать достаточно миловидной. У нее была белая кожа, темные глаза в обрамлении длинных ресниц, длинные темные волосы, украшенные жемчужинами по традициям Эффорта. Правда, я представлял себе ее ниже и как-то миниатюрнее, но в целом хороша собой, не отнять.

- Нет, этого не может быть! – пробормотал Валь. – Нет!

- Почему нет-то? – спросил я. – Имеешь что-то против королевской свадьбы?

- Но принцесса… Она…

Мне почему-то показалось, что мальчишка вот-вот заплачет.

- Неужели тебе так жалко эту девчонку? Поверь, для нее брак с королем Ландорна – не такая уж плохая идея.

- Почему? – отрывисто спросил Валь, уже не слушая речь короля.

- Ее брату придется хуже. Эффорт в упадке, да и его никто так просто не отдаст. А тут процветающая страна, молодой муж – уже плюс, заметь. Обычно принцесс выдают за стариков, и эту бы выдали. Бертран не скуп, неглуп, собой хорош. Да, у него много отрицательных черт характера, но стоит появиться наследнику, как он заведет фаворитку, забудет про жену, и будет та себе жить спокойно. Главное слово здесь – жить, цыпленок.

Валь почему-то шумно вздохнул и снова уставился на трибуну. Бертран держал невесту за руку, затянутую в тонкую белую перчатку. Та, казалось, едва дышала. Как бы в обморок не упала от волнения. Сказано, девицы.

- Пойдем отсюда, - сдавленно попросил Валь.

Я не стал спорить, потащил мальчишку обратно сквозь толпу.

- Тебя не поймешь, - сказал ему. – То придем, то уйдем. Кстати, а ты ведь тоже говоришь чуть с присвистом, как эффортцы. Наверняка, из-за войны попал в Ландорн?

- Моя мать была из Эффорта, - тихо ответил Валь.

- Понятно. Значит, перебрались, а потом…

- Потом я остался один. И давай не будем об этом, - взмолился он. – Лучше… Лучше посоветуй, как искать жилье.

- А это завтра. Сегодня праздник, все будут пить. Предлагаю и нам с тобой выпить вина, дружище Валь, а еще лучше – найти дам и приятно скоротать этот вечер.

Парнишка покраснел до корней волос. Понятно, с дамами у него пока не складывалось. Я же подумывал навестить Кло. Только отсутствие на всю ночь никак не вязалось с моими новыми обязанностями телохранителя, а мальчишка точно не оценит ночные похождения.

- Ладно, шучу я, - стукнул его по плечу. – Давай ограничимся вином. Выпьем за короля Бертрана, его милую невесту, их будущих наследников…

Валь закашлялся. Подавился, что ли? Я похлопал его по спине. Похоже, вино ему можно только нюхать с таким организмом, но немного не повредит.

- Лучше выпьем за то, чтобы я остался в живых, - пробормотал Валь.

- Да хоть за это!

И мы направились на постоялый двор, где за одной кружкой дешевого вина последовала вторая… В моем случае. Валь тут же сбежал в свою комнату. После третьей кружки я задумался, что ведет он себя странно. Не иначе, как его семья перешла дорогу самому королю. Вот, видимо, и пожелал увидеть врага в лицо. Что же, у меня с Бертраном тоже не наилучшие отношения. Поэтому, может, и сработаемся. А пока после четвертой кружки я поднялся на второй этаж и рухнул на пол, прямо на расстеленный плащ.

- Спокойной ночи, Денни, - расслышал со стороны кровати.

- Спокойной ночи, цыпленок, - ответил я и уснул.

Королевский дворец Ландорна за несколько дней до праздника

Принцу Кейлину, наследнику престола Эффорта, было девятнадцать лет. С шестнадцати он жил в королевском дворце Ландорна – как почетный гость. Но лучше сказать, как пленник, заложник. Кей не участвовал в битве, когда погиб отец – король напрочь запретил сыну находиться на поле боя, и о гибели отца он узнал, когда в замок Брийи, где он жил с матерью, ворвались гвардейцы победителя. Они и сообщили, что отца больше нет, Эффорт пал, а Кейлин теперь должен проследовать в Ландорн.

Мать пыталась их остановить, но безуспешно. Через год Кей узнал, что та встреча была для них последней – матушка скончалась, а ему отказали даже в присутствии на похоронах. Сестра же росла при монастыре, и ее в последний раз Кей видел за полгода до гибели отца. Валенсия должна была стать супругой короля Бертрана по достижении совершеннолетия. Для Кейлина это означало свободу, и он ждал своих восемнадцати лет так, как не ждал никто и никогда – с замиранием сердца и безумной надеждой, что можно будет просто жить, не ожидая удара в спину. Увы, королю сообщили сначала, что невеста больна и приехать не может. А когда он сам поехал в монастырь, выяснилось, что сестрица бежала, наплевав на все договоренности. Временами Кей до безумия хотел ее увидеть, временами ненавидел за предательство. Она ведь понимала, что ее поступок ударит по нему. Если до этого король делал вид, что пленника не существует – Кей, по сути, был предоставлен сам себе – то последний год превратился для принца в пытку.

Король будто спустил с поводка всех своих прихлебателей. И каждый считал своим долгом клюнуть, унизить, плюнуть в лицо, зная, что им ничего за это не будет. Кей молчал. Сжимал кулаки и терпел, потому что не смог бы защититься. Доказать чью-то вину, призвать к ответу. А еще с совершеннолетия начала постепенно пробуждаться его магия, и теперь каждый день начинался одинаково – с напитка, от которого выворачивало все внутренности, призванного ее блокировать.

Если Кей отказывался пить, горькое варево заливали силой. И это было еще более унизительно, поэтому в последние месяцы он пил сам. Клялся себе, что отомстит, но пил, а затем около часа не мог подняться, потому что выжигало все внутри.

Валенсия не появлялась. Кейлин уже ее и не ждал. Знал, что король ищет свою невесту, потому что это дело статуса: вздорная девица должна стать женой и залогом мира. Понимал, что рано или поздно найдет. И не мог сказать, чего хочет больше: чтобы сестра спаслась или чтобы нашлась, даровав ему свободу.

Приближалась очередная годовщина смерти его отца. День, когда весь Ландорн славил убийцу. Кейлин произносил его имя, когда нужно было что-то, что заставило бы его жить: Эридан Ферсон. Человек, которого он поклялся убить. Герой, пропавший после совершенного «подвига» - подлого убийства, ведь это должен был быть поединок королей, но под магическим забралом спрятался тот, кого прославляет вся страна. Негодяй, обманщик, воспользовавшийся отравленным мечом. Кейлин мечтал его отыскать и… уничтожить. Втоптать в грязь, как из-за его подлости втоптали его самого. Было горько, страшно и обидно. А еще больно, потому что у Кея не осталось никого. Зря он надеялся на Ленси. Сестра выбрала свою свободу вместо брата. Он понимал, почему, и все же внутри от этого ширилась пустота. Никого не осталось. Ничего, ради чего стоило бы жить. Только месть, заставлявшая Кейлина вставать по утрам, пить горький отвар, терпеть его последствия, насмешки придворных, унижения.

Это утро ничем не отличалось от других. Питье, затем агония. Только около десяти часов Кей перебрался в кресло у окна. Его бил озноб. Отражение в зеркале напоминало умертвие, вышедшее на охоту за живыми. Был ли он жив? Вот какой вопрос его сегодня интересовал. Или же все происходящее стало его предсмертным бредом?

Когда без стука кто-то вломился в комнату, Кей даже не удивился. Он готов был поставить отцовский перстень, что в случае необходимости к нему ввалятся и в ванную, и в уборную. Зачем спрашивать разрешения? То-то же, незачем. Принц обернулся, и его самочувствие еще сильнее ухудшилось. Советник Риббонс. Мерзкая тварь, которая недостойна жить на свете. А еще… Еще его личный кошмар. И Кей боялся: когда король поймет, что Валенсии ему не видать, и перестанет хоть как-то заботиться о том, чтобы его заложник оставался в живых, этот кошмар станет явью.