— Боже правый, ну ты и охальница! — покачал я головой, но руку в ответ все же протянул.

— Итак, пирожочек, запомни и зазубри как молитву правило трех «С»! Сила. Скорость. Стойкость. И я сейчас не только о наших занятиях, но и о жизни в целом, — Рори с важным видом, словно магистр магических наук с бесчисленным количеством степеней, расхаживала вдоль дорожки, заложив руки за спину. — Сила! Всегда выкладывайся по полной, ничего не делай вполсилы. Борьба должна быть на пределе возможностей. Скорость! В этом мире всегда побеждает тот, кто шустрей. Поэтому тормозить нельзя. Если в чем-то уверен — делай не медля. Стойкость! Никому не позволяй сломить тебя. Не уступай противнику даже под страхом смерти. Тебе, пирожочек, можно добавить еще и четвертую «С». Самоуважение! Это твоя слабая сторона. Скажи мне, Арктур, как тебя должен уважать кто-то другой, если ты сам себя не уважаешь? Посмотри на себя со стороны и пойми, что ты ничем не хуже других, а может даже и лучше. Вот что тебе в себе не нравится?

— Будто сама не видишь… я толстый.

— Не толстый, а слегка полноватый. Это можно легко исправить. Поверь, я видела по-настоящему толстых людей, и ты с ними рядом не стоял. Что еще?

— Я некрасивый.

— Кто тебе такое сказал? У тебя необыкновенные небесно-голубые глаза, красивые волосы. Да у нас здесь девчонки пищат от блондинов.

— Я трусливый…

— Если бы был трусливым, то бежал бы вчера с воплями и визгами вперед своей девчонки, а ты остался. Разве это — не храбрость?

Рори говорила так складно, но меня не покидало чувство, что она просто пытается меня поддержать, и от этого по душе разливалось чувство огромной благодарности. Сейчас я был готов действовать. Хотя бы ради того, чтобы не разочаровать эту добрую, милую девушку, которая пусть и небескорыстно, но хочет мне помочь.

— Думаю, ты права, — уверенно кивнул я ей в ответ. — Сила. Скорость. Стойкость. Я все понял. Приступим!

Вечерело… Темнота похоронила под своим мрачным покровом замерший в предвкушении приближающегося сна двор. Так темно, хотя на часах не более семи вечера. Но что поделать? Осень уже давно проигрывала набирающей обороты зиме.

— Сила. Скорость. Стойкость, — как заведенный все повторял я шепотом, дрожа от крепчающего морозца. Взглянув в темное небо, я заметил, что оно разъяснилось, и на небесном покрывале зажглись мириады сияющих огоньков. «Небо вызвездило — быть морозу» — мелькнул на задворках сознания скрипучий голос бабушки. Она всегда так говорила, указывая в безоблачное зимнее небо, и ни разу не ошибалась. Ладно, покончим с этим побыстрей, не хочу опоздать на ужин. Хотя… вряд ли эта заноза даст мне пожевать что-то, кроме этой козлиной травы! Рори выжидающе смотрела на меня, и я не стал томить.

— Сила! Скорость! Стойкость! — заорал на весь двор и, сжав кулаки, рванулся вперед. Не успел добежать и до первой черты, как, запнувшись о свою же ногу, рухнул как подкошенный. Но, стоит отдать себе должное, пропахав носом заледеневшую дорожку, проехал, пожалуй, еще с десяток шагов на своем пузе. Ой, как же больно то! Надеюсь, это зачтется в общий результат?

— Горе ты мое луковое! — донесся до меня голос Рори. Оборачиваться на него сил уже не было. Хотелось прилечь и притвориться мертвым, авось купятся и отстанут. У моего ныне покойного хомяка ведь как-то проходил этот фокус с котом. Так чем я хуже Мистера Зубастика?

Но возмутитель моего душевного и физического спокойствия уже приземлился на дорожку рядом со мной.

— Что, с координацией у нас совсем плохо, сиятельный ты наш?

— В нашей академии физические тренировки добровольные, — простонал я, выплюнув набившийся в рот снег.

— Дай-ка угадаю, твоя «доброволя» подсказала тебе сидеть на пятой точке, пока другие занимаются, не так ли?

Я не видел лица этой язвы, но готов был поклясться, что она сейчас закатила глаза. Просто такие, как Рори, от природы наделенные ловкостью и грацией, никогда не поймут таких неповоротливых тюфяков, как я. Да меня бабушка даже в сувенирную лавку с собой никогда не брала, опасаясь, что я разнесу все к чертям собачьим одним своим неловким движением. Приходилось ждать на крыльце. Но и там я умудрялся оттоптать кому-нибудь ногу или случайно наступить на хвост подошедшей дворняге. Да-да, шрам на левой ноге появился не сам по себе…

— Я не создан для физических нагрузок, — вновь жалобно простонал я, все же оторвавшись от дорожки, а то еще немного и придется меня водой отливать, вспотел как от лихорадки. Какой идиот вообще придумал заниматься зимой? В такое время года нужно заворачиваться в теплый плед с кружкой горячего чая и дожидаться весны. Чай… от мысли о нем, в животе призывно заурчало.

— А для чего ты тогда создан? — фыркнула Рори. — Для соревнований по поеданию пирожков?

Вы только посмотрите на нее! Ненавижу активистов… Сами на месте не сидят, и нормальным людям покоя не дают!

— Если бы были подобные соревнования — я бы в них победил! — мрачно пробормотал я, поднимаясь со студеной земли.

— Уж в этом я не сомневаюсь, — улыбнулась Рори, потащив меня за рукав в сторону крытого зала. — Ладно, к черту свежий воздух. Пойдем, для начала будем заниматься там, а то со своей ловкостью кошки, грацией картошки точно себе что-нибудь сломаешь!

Бросив в сторону своей мучительницы испепеляющий взгляд, я машинально схватился за саднящую щеку. Видимо, малой кровью с Рори не отделаешься… После тренировки надо будет заскочить в лазарет и попросить немного заживляющей мази. Чую, что она мне еще не раз понадобится…

Под беспрерывное возмущенное бормотание Рориэль, мы вошли в просторное помещение, освещаемое такими же, что и в нашей комнате, огнями, висящими под высоким потолком. Интересно, есть ли у Рори слабые стороны? Может, она боится темноты? Дьяволенок на моем левом плече так и уговаривал меня приказать ярким огням погаснуть. И, клянусь, я бы это сделал, если бы в зале мы были одни… Узнав поздних посетителей, я внутренне содрогнулся, застыв в проходе. Кинув мимолетный взгляд на Ричарда и его дружков, что занимались на снарядах в углу, Рори взяла меня за руку.

— Не волнуйся, мы не помешаем друг другу, — уверенно произнесла она, потянув меня на дорожку. — Сделаем разминку, пробежишь пять кругов для начала, а потом пойдем ужинать, хорошо?

Нервно сглотнув, я кивнул, хотя единственным моим желанием было бежать отсюда, сверкая пятками. Но если убегу — покажу себя трусом.

— Начнем с поворотов головой. Руки на пояс.

Повторяя движения за Рори, я то и дело поглядывал на компанию в углу, которая пока что не обращала на нас никакого внимания. Ричард отжимался от пола, а парни громко считали.

— Кто его друзья? — тихо спросил я, и Рори безразлично пожала плечами.

— Тот тощий брюнет — Генри Рохли. Тоже огневик, как и Хард. Поворот корпуса. Раз, два!

— Рохля? — не расслышав, переспросил я, сбившись с ритма. Рори шикнула, вновь покосившись в сторону парней.

— Рохли, пирожочек! Будь потише, если не хочешь опять нарваться. Я, конечно, наваляю им в два счета, но эти бесконечные драки меня жутко утомляют. Да и ректор Раус, хоть и относится ко мне хорошо, все равно потом заведет часовую лекцию о правилах поведения, о том, что леди не дерутся и бла-бла-бла! Не отставай, наклоны вперед! Раз, два! До пола, до пола тянись!

И как объяснить этой мучительнице, что я способен не дотянуться до пола, а только растянуться на нем, если нагнусь еще хоть на дюйм?

— Так значит ректор хорошо относится к тебе? Поэтому разрешает пренебрегать правилами по поводу формы?

— Вообще-то, если бы все внимательно читали устав академии, то знали бы, что правило относительно формы формулируется следующим образом: «студент академии обязан носить форму с соответствующим гербом». Там не указано, что девушки должны ходить в платьях. Там вообще про девушек ничего не сказано, платья — это уже скорее дань традициям. Вот скажи мне, я — студент?