Это меня удовлетворило, но лишь немного.

— Я не понимаю, как она может так сильно тебя ненавидеть, и в то же время все же не возражать быть выпоротой тобой. Особенно, если она — госпожа.

— Это было для нее широким жестом, — признает он, — хотя в этом клубе требуют, чтобы все доминанты в рамках их обучения испытали на себе порку, хотя бы один или два раза. Но что касается вопроса «почему»… мы с Морган, к сожалению, связаны уникальными способами, с которыми ничего не можем сделать, которые никак не можем изменить. — Эш пожимает плечами. — Я полагаю, что, как бы сильно она меня ни ненавидела, была часть ее, которая была вынуждена выразить сочувствие или предложить помощь. И думаю, что этот способ она знала лучше всего, и она достаточно хорошо помнила время, которое мы провели вместе, чтобы знать, что именно это мне и нужно. Здесь мы можем быть врагами, но на нейтральной почве — мы друг друга уважаем. В конце концов, у нас много общего.

Я киваю. Думаю, что начала понимать место Морган в истории Эша, хотя понимание ничем не притупляет уколы зависти, которые я чувствую, думая о них двоих в том клубе; зная, что они когда-то занимались сексом.

— Так тебя тоже пороли в рамках твоего обучения? — с любопытством спрашиваю я. Трудно представить моего высокого мускулистого солдата связанным или прикованным к месту цепью, спокойно подчиняющегося, пока на нем используют кнут либо паддл.

— Я испытал на себе все, что хотел сделать с кем-то другим. Небезопасно и нечестно что-то делать с другим человеком, когда ты не знаешь точно, каково это, — он наклоняется к моему уху. — И все уместилось в довольно длинный список, Грир. Надеюсь, ты готова.

— боже, да.

Эш с улыбкой выпрямляется.

— Я знал, что так и будет.

— А этот клуб… твоя репутация там в безопасности? Морган не может обратиться к прессе и сказать, что ты туда ходишь? Нет каких-либо фотографий?

Эш смеется.

— Моя маленькая, связанная с политикой принцесса. Конечно же, ты в первую очередь подумала именно об этом, о потенциальном скандале. Да, моя репутация была (и есть) в безопасности. Этот клуб обслуживает конгрессменов, послов и иностранных дипломатов. У них убийственные соглашения о неразглашении; нарушишь его и обнаружишь, что в твоей жизни все разрушено. Поверь мне… человек, который управляет этим клубом, намного могущественнее, чем я. И я — не первый президент, который захаживал туда в гости.

Я гримасничаю, думая о предыдущем президенте — облысевшем, низком и полном демократе с неухоженными бровями и мятыми костюмами.

— Тьфу.

— Ага.

— Мистер президент, — раздается голос.

Мы перестаем танцевать и поворачиваемся.

К нам направлялась высокая темнокожая женщина. Изумрудное шелковое платье облегало стройные изгибы и развивалось вокруг ее лодыжек. Кажется, что вся комната наблюдала за тем, как она пересекала практически пустой танцпол, отчасти из-за того, что она была красивой — темная-темная кожа, высокие скулы, натуральные пружинки волос длиной в несколько дюймов, подскакивали во время шагов. А отчасти потому, что этой женщиной была Кэй Колчестер, сводная сестра Эша и начальник его штаба. Она не стала прерывать наш танец, если бы не произошло что-то важное.

— Кей, — говорит Эш. — В чем дело?

— Было зафиксировано передвижение войск вдоль Карпатской границы с Украиной. Границу никто не пересек, но, безусловно, количество солдат увеличивается. Наши эксперты, просматривающие кадры со спутника, только сейчас это заметили; все было хорошо замаскировано, а это значит, все происходит не для показухи. Они что-то планируют, и не хотят, чтобы кто-нибудь об этом знал.

Мужчина, с которым я танцевала, исчез, а на его месте появился некто спокойный и отстраненный. Равнодушно-могущественный.

— Где пройдет брифинг?

— В Оперативном штабе. Он продлится недолго. Максимум двадцать минут.

Эш кивает.

— После этого мне нужно поговорить с нашими людьми в Украине и Польше. Возможно, еще и в Словакии. Я позвоню из Резиденции.

— Да сэр. Я все устрою. — Глаза Кей скользят ко мне, и деловитое выражение на ее лице исчезает. — Ты, должно быть, Грир. Не могу сказать, насколько я взволнована, что мой брат с кем-то встречается.

Я пожимаю ее руку, а Эш фыркает.

— Все только об этом и говорят. Я бы не сказал, что я настоящий монстр, с которым вы все имеете счастье работать.

— Ну, давай просто скажем, что я рада, что в качестве мальчишка для битья у тебя есть Эмбри, иначе все остальные страдали бы намного больше.

— Я бью его только тогда, когда он об этом просит, — говорит Эш, улыбаясь мне, а я слабо улыбаюсь в ответ, зная, что это шутка, но не была способна перестать кусать свою губу, думая об этом.

— В любом случае, — говорит Кей, закатив глаза после ответа Эша. — На этой неделе мой брат был совершенно другим человеком. Ты должна понимать, что он всегда вежливый и уважительный, и никогда не злится. Но определенно не болтливый. Он всегда серьезный и весь в работе. Однако, с прошлой недели, я поймала его, когда он улыбался. Перед другими людьми. А иногда даже смеялся. И исчез его отрешенный взгляд.

— Эш все время улыбается, — говорю я, глядя на него.

— Когда я с тобой, — тепло произносит он.

Эш наклоняется, и я ожидаю поцелуя в щеку, но вместо этого следует жаркий поцелуй в шею, и я еле собираюсь, чтобы не подогнулись мои колени. Вокруг нас раздается шепот, и я представляю, сколько снимков только что было сделано на телефоны, на которых был запечатлен президент с прижатыми к моей шее губами.

Но уверена, Эшу было все равно. Он прижимает свой лоб к моему и произносит тихо, чтобы не смогла услышать Кей.

— Сейчас мне нужно в Оперативный штаб. А после этого нужно будет сделать кое-какую работу.

— Я могу уйти, — предлагаю я. — Я знаю, ты сказал, что после ужина мы проведем время вместе, но…

— Оставайся, — говорит он. — Я хочу, чтобы ты осталась.

— И ждала тебя?

— боже, да, — в его голосе звучат звериные нотки. — А ты будешь ждать?

— Да, — шепчу я.

— Я распоряжусь, чтобы Бельведер проводил тебя в Резиденцию, а я пришлю тебе инструкции в смс-сообщении. Держи свой телефон наготове.

— Так и сделаю.

— Это моя хорошая девочка.

Еще один поцелуй в шею, и вот он отворачивается. Они с Кей унеслись из комнаты, и я увидела высокую фигуру Эмбри, когда он последовал за ними.

Я глубоко вздыхаю, и со всем достоинством, начинаю пробираться через толпу любопытных зрителей, отправляясь на поиски Бельведера.

Несмотря на то, что я сама могу найти путь наверх, я благодарна присутствию Бельведера, когда он умело направляет меня через толпу гостей и журналистов.

— Итак, как прошло ваше первое официальное мероприятие? — спрашивает он, когда мы наконец-то добираемся до лестницы.

Я вспоминаю об истории Морган Леффи и Эша, и том клубе.

— Это было познавательно.

Кажется, Бельведер точно понимал, к чему относились мои слова.

— Прошу прощения за сенатора Леффи. Если бы я узнал раньше, то пересадил бы ее. Но теперь секретарь, организующий мероприятия такого рода, обо всем знает, и такое не повторится.

Я кладу ладонь на его руку, и мы поднимаемся наверх.

— В этом нет необходимости. Я могу с ней справиться, особенно теперь, когда знаю, кто она такая, и как будет действовать.

— Просто будьте осторожны, — произносит Бельведер. Его широкие хипстерские очки не могли скрыть обеспокоенное выражение на лице. — Сенатор Леффи — опасный противник.

— Она не мой враг, — возражаю я. — То, что мы две женщины, как-то связанные с одним и тем же мужчиной, не означает, что мы должны друг друга ненавидеть.

— Очень социально просвещенно с вашей стороны, но это зависит не только от вас, знаете ли. А еще и от Леффи. И она обычно убирает любые препятствия и людей, стоящих на ее пути.