— Ты — опасная девушка.

— Опасная для кого?

— Для меня, — пробормотал он, помогая встать под душ, но я заметила тень улыбки, когда он отвернулся, чтобы закрыть дверь душевой кабинки. Мое сердце дрогнуло, и я поняла, что он был опасен для меня. Не будучи осторожной, я могла запросто влюбиться в него.

— Я имела в виду именно то, что сказала, — ответила я, сокращая расстояние между нами. — Я не стала бы ничего менять. Я рада, что это был ты. Рада, что все случилось так.

— И как мне позаботиться о тебе? — спросил он. — Скажи, что тебе нужно. Все, что угодно. После того, что ты дала мне, после того, что я забрал у тебя — все, что угодно.

Я чувствовала себя уязвимо, будто мое сердце было открыто всему миру.

— Могу я остаться с тобой на ночь?

На его лице отразилась боль, будто я обидела его своими словами.

— Господи, Грир. Ты можешь остаться со мной на всю жизнь. — Его руки трогали мою задницу, мои бедра, волосы, на его лице отражались благоговение и сострадание. — Ты думаешь, я выкину тебя посреди ночи? Ты думаешь, что эта ночь значит для меня столь мало, что как только я вошел в тебя, ты стала мне больше не нужна? — он покачал головой в неверии. — А я воображал у себя в голове, как попытаюсь выкрасть тебя на этой неделе, как буду просить твой номер, буду знакомиться с твоей семьей, посещать тебя в колледже. Конечно, ты можешь остаться на ночь. Я хочу держать тебя в руках, пока не придет время завтракать, а потом еще раз…

Он наклонил голову и прикоснулся своим носом к моему, и я растаяла.

— Ты самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречал, — пробормотал он с улыбкой. — Я не настолько глуп, чтобы потерять тебя.

***

Полагаю, теперь нетрудно угадать конец этой истории. Эмбри и я дурачились в душе, пока в его руках я не превратилась в дикую женщину, а затем отвел меня обратно в постель, где занимался со мной любовью медленно и мягко, так как в первый раз было грубо и жестко. Он все еще причинял дискомфорт, на глазах выступали слезы, но на этот раз мне было приятно, и вскоре я разлетелась под опытным прикосновением, содрогнувшись в тихой конвульсии, едва он вошел в меня. Потом мы привели себя в порядок и заснули в объятьях друг друга. Мы снова проснулись, и я была очень измотана сексом, поэтому Эмбри соскользнул вниз по моему телу и довел меня до порочного измученного оргазма. Когда я потянулась к нему после этого, он оттолкнул мою руку и опустился на колени надо мной. Первые шесть или семь толчков были болезненными. Его движения надо мной, его вид, возвышающийся надо мной, был столь прекрасным, что я хотела запомнить его навсегда.

Этого мужчину.

Этого обаятельного мужчину с разбитым сердцем.

И двадцатисантиметровый член, мускулистый живот героя войны без шрамов.

Еще на колесе обозрения я написала Абилин, что я с парнем и планирую провести ночь в его отеле, дала ей имя и адрес (девушка должна быть осторожной). Проснувшись на следующее утро, я ощутила обнаженные волосатые ноги Эмбри, переплетенные с моими, и его теплое дыхание взъерошило волосы на моем затылке. Я подумала, что должна пойти домой и встретиться с дедушкой и Абилин, сменить одежду. И после этого… ну, Эмбри упомянул, что будет в Чикаго еще одну неделю, и моя киска покраснела от мысли о нашем времени вместе. Забавно, рана, созданная Эшем, нисколько не пострадала, не стала меньше или больше, но почему-то появилось новое место для радости и волнения, вырезанное в моей груди. Впервые за столь долгое время я с нетерпением ждала будущего. Эмбри заставил меня каждую минуту чувствовать себя экзотичной и обновленной, просто потому, что память о нем вытесняла все это.

Я высвободилась из рук Эмбри, кусая губу, скрывая улыбку, смотря на него сверху вниз. Он спал как ребенок, полные губы тихо раздвигались, все между длинных, мускулистых ног было прикрыто. Я задавалась вопросом, увижу ли я его снова вот таким, ранним утром, с моей киской, болящей от его внимания, и с трепещущим от нервного счастья сердцем.

Боже, я надеялась на это.

Я оставил ему короткую записку на ресепшене: номер моего телефона, название отеля, номер комнаты и пообещала, что ухожу лишь для того, чтобы успокоить родственников, что я не скрываюсь в небытие. Я написала, что хочу увидеть его сегодня, и буду ждать его звонка, как только он проснется.

Я подписала свое имя, и добавила.

П.с.: Я бы не стала ничего менять. Ничего из этого. Не могу дождаться нашей следующей встречи.

Но мы больше не встретились.

Эмбри не звонил, не пришел ко мне в отель, не написал. Не пытался связаться или найти меня. Я провела всю неделю свернувшись в кровати, пока Абилин кормила меня мороженым и давала советы о том, как пройти через, как она считала, обычную на-одну-ночь-интрижку. С дедушкой я вернулась в Манхэттен, и он попытался подбодрить меня: возил в мои любимые рестораны, на бродвейские шоу. Я старалась улыбаться и выглядеть счастливой ради него, но в тот момент, когда я села в самолет до Лондона восемь недель спустя, я позволила маске слететь с моего лица и разбиться у меня под ногами.

Впервые я подумала, что предупреждение Мерлина о поцелуях было для моего собственного блага. Возможно, он знал, что я обречена на несчастья. Что неважно, как бы я ни пыталась отгородить себя, люди, которым я доверяла свои тело и душу, обращались с этим подарком небрежно.

Что ж, я поклялась себе, что больше не повторю этой ошибки. Никаких поцелуев, никаких мужчин. Ни доверия, ни подарков, ни надежды. Больше не было той девушки, которая желала грубости, ошибок и безрассудства, больше не было поклонения, поддержки и доминирования. С той Грир покончено, она задохнулась, умерла и ее похоронили. Вместо этого были книги, библиотеки и манускрипты — то, чему я могла доверять, — и я могла построить свою жизнь сама, без чьей-либо помощи, без попыток уничтожить себя или разбить свое сердце снова.

Я никогда не переставала ждать звонка Эмбри. Что он появится передо мной с кривой улыбкой, в узких штанах и лучшим оправданием, почему он не встретился со мной вновь в Чикаго.

Но он этого не сделал.

Не считая, конечно, того, что через пять лет он заявился в мой кабинет и пригласил меня на ужин к другому мужчине.

Настоящее

Ожидаю, что проснусь одна, Эш к тому моменту уйдет, а другая сторона кровати будет холодной, но этого не случилось. Напротив, я просыпаюсь в теплых объятьях сильных рук. На одно мгновение я забываю, где нахожусь. Взглянув на огромное окно в комнате, ожидаю увидеть очертания Чикагских небоскребов. Но нет, слабый солнечный свет падал на Южную лужайку. И я находилась не в отеле с Эмбри, а в Белом доме. В кровати с президентом.

Я поворачиваюсь, стараясь не разбудить его. Эш крепко спит, его дыхание размеренно и спокойно, лицо расслаблено и уязвимо. Я глажу темные волосы, обрамляющие лицо, и наконец, спустя десять лет позволяю себе коснуться кончиками пальцев его губ. Прижавшись животом, чувствую головку его эрекции, впечатляющую и твердую, даже в полусонном состоянии.

Мои пальцы будят его.

Он открывает глаза и смотрит на меня.

— Грир, — говорит он мягким и сонным голосом.

Я прижимаюсь к нему и целую место чуть ниже ключицы.

— Доброе утро, мистер президент.

— Я уснул, — удивляется он. — Я уснул с тобой.

— Разве ты не этого хотел?

Он целует меня в макушку.

— Я хотел, чтобы ты спала в моей кровати. У меня не было полноценного сна с начала службы.

Я отодвигаюсь, чтобы взглянуть ему в лицо. От мысли, что я могу дать Эшу что-то, чего у него не было на протяжении четырнадцати лет, мне становится тепло на душе.

— Может я твой счастливый талисман для сна?