— Верни мне бластер, — сказал он.

— Зачем?

— Так спокойней. Тебе это всё равно ничем не грозит.

— Неужели?

— Корабль ведь запрограммирован на твою ДНК, верно?

— Конечно.

— Значит, убить тебя я не могу.

Покровский усмехнулся.

— Ладно, получишь свой бластер, когда вернёмся на перехватчик.

— Почему не сейчас? Вдруг объявятся ребята, что поработали здесь?

Покровский снова усмехнулся.

— Пока я никого не вижу. Кроме того, ты же не думаешь, что бластер поможет тебе против тех, кто справился с полсотней старателей?

Макс промолчал, не найдя, что ответить. Покровский был прав: если кто-то похитил или перебил жителей посёлка, наверняка у него есть, что противопоставить пятерым плохо вооружённым людям.

Когда штурмовики погрузили на корабль всё, что смогли найти, Покровский оставил одного приглядывать за Максом и Хэлен, а сам с двумя другими отправился осматривать вышку.

— Как тебя зовут? — спросил Макс солдата.

— Игорь, — ответил тот, закуривая.

Он сидел на ящике, прислонившись к опоре перехватчика, придерживая винтовку одной рукой и явно не опасаясь со стороны Макса или Хэлен нападения.

Макс прикинул, сумеет ли он обезоружить штурмовика прежде, чем тот выстрелит, — выходило, что наверняка. В училище все курсанты отрабатывали рукопашный бой, и Макс не был в этой дисциплине отстающим, а после занятий с мастером Тонгом и вовсе стал отличным бойцом.

Очевидно, республиканских десантников готовили неважно, раз Игорь позволил себе так расслабиться. Макс вздохнул: если бы перехватчик не был запограммирован на ДНК Покровского, они с Хэлен могли бы улететь из посёлка уже через пять-десять минут.

— Как вы меня нашли, Игорь? — спросил он штурмовика.

Тот в ответ только усмехнулся.

— Я хочу есть, — сказала женщина, направляясь в корабль. — Кто со мной?

— Не откажусь, — отозвался Макс. — Ты как? — добавил он, взглянув на Игоря.

Тот молча покачал головой.

Пожав плечами, Макс поднялся по трапу вслед за Хэлен.

Они взяли из автокухни немного еды и сели за стол. Хэлен налила себе кофе, Макс — чай со льдом и лимоном.

— Мне жаль пастора, — проговорила Хэлен. — Он был неплохим человеком.

— Возможно, это не его кровь, — сказал Макс.

— Сомневаюсь, — женщина медленно покачала головой. — А даже если и так, это ещё не значит, что он жив.

Макса мало интересовала судьба местного священника, а поддерживать разговор только для того, чтобы не показаться равнодушным, не хотелось.

Перемешивая спагетти, чтобы равномерно распределить соус, он задумался о том, почему не так давно выбрал сон именно про Древний Египет и Некрополь. Было ли это совпадением или моментом предвидения? Мог ли он обладать даром ясновидения? Он взглянул на Хэлен, державшую кружку обеими руками и пившую кофе маленькими глотками. Мэтр Косовски говорил, что у него есть большие способности, нужно только тренироваться, чтобы их развить. Но он так и не последовал совету. А жаль.

Мысли Макса переключились на странное отсутствие людей в поселении. Если их убили, то где следы? Во всех помещениях царила разруха, но нигде не было ни единой капли крови — кроме багровой полосы в Центре.

Покончив с едой и кофе, Хэлен ушла, заявив, что хочет подышать свежим воздухом. Но, скорее всего, она почувствовала, что Макс не настроен разговаривать, и решила оставить его одного. Он был ей за это благодарен.

Поужинав, Макс сунул тарелку в автомойку и уселся в кресло. Прикрыв глаза, он решил немного поспать. Все вещи, кроме бластера, ему вернули, так что Макс подключил генератор гипносна и выбрал тот же сюжет, который не досмотрел. Подсоединив электроды к голове, он установил будильник, запустил программу и закрыл глаза.

Макс и Сатни-Хемуас вошли в зал, потолок которого подпирали пятидесятифутовые колонны, покрытые искусной резьбой, изображавшей сцены из жизни египетских богов. Здесь были и сотворение мира, и борьба Ра со змеем Аппопом, и его вознесение на небеса, и множество других сюжетов.

Вдоль стен стояли саркофаги, крышки которых были выполнены в форме человеческих тел. Макс видел изображение одного такого в виртуальном археологическом музее, но не смог вспомнить, кому из царей он принадлежал.

На полу виднелись выложенные бирюзой и янтарём изображения анха, скарабеев, кошек, крыльев Исиды и множество иероглифов, сливавшихся в пёстрый узор.

Подняв факел повыше, Сатни-Хемуас пошёл между рядами колонн, стараясь ступать как можно тише — видимо, опасался, что где-то притаились чудовища, охраняющие подземелье. Макс следовал за ним, вглядываясь в таящуюся вокруг темноту. Неверный свет факелов выхватывал то часть колонны, то саркофаг, но за восемь метров уже нельзя было разглядеть ничего.

— Господин! — окликнул Макс Сатни-Хемуаса просто для того, чтобы услышать собственный голос.

Принц резко обернулся и приложил указательный палец к губам, потом поманил Макса, чтобы тот подошёл ближе.

— Вы знаете, где мы? — прошептал Макс на ухо своему господину.

Тот молча покачал головой и двинулся дальше. Макс пошёл следом. Время от времени он оглядывался, чтобы убедиться, что за ними никто не крадётся. Но если беззвучно ступающие преследователи и были, то на свет не показывались.

Макс с принцем миновали уже около тридцати колонн, когда зал кончился, и они упёрлись в очередную дверь. Квадратная каменная плита была совершенно гладкой: её не покрывали ни трещины, ни иероглифы.

Сатни-Хемуас осторожно провёл по ней ладонью.

— Холодная, — прошептал он, поднимая факел, чтобы лучше рассмотреть стену над дверью, но там не было ничего, кроме плотно пригнанных друг к другу плит.

— Что будем делать? — спросил Макс.

— Пока не знаю, — принц присел и осмотрел пол около двери. — Должен существовать способ открыть дверь. Так?

— Наверное, — сказал Макс неуверенно.

Ему пришло в голову, что, если и есть потайной замок, то найти его может лишь тот, кто спрятал. Ему хотелось выбраться из этого жутковатого места и вернуться во дворец — будь что будет, пусть фараон гневается из-за сломанной статуи — всё лучше, чем бродить в этой зловещей тьме.

— Вот здесь, — пробормотал Сатни-Хемуас, ощупывая стену справа. — Что-то выступает. Должно нажиматься.

Макс наклонился, чтобы лучше видеть. Принц надавливал на один из элементов орнамента, покрывавшего каменные плиты. Вдруг на двери проявился рисунок: светящийся бледно-зелёным светом отпечаток ладони. От неожиданности Макс с Сатни-Хемуасом отпрянули.

Принц неуверенно протянул руку.

— Думаешь, надо приложить ладонь? — проговорил он.

— Наверное, — шепнул Макс.

Он сомневался, что хочет, чтобы эта дверь открылась, но отступать было некуда.

Сатни-Хемуас громко сглотнул и приложил руку к светящемуся отпечатку. Рисунок вспыхнул, кисть принца стала почти прозрачной, на коже проступили иероглифы, обозначающие Исиду, Тота, Гора и Анубиса. Принц тихо застонал. Голова у него запрокинулась, глаза закатились так, что стали видны одни белки, а в уголках губ появилась слюна. Макс со страхом подумал, что нужно оттолкнуть Сатни-Хемуаса от двери, пока не случилось непоправимое. Но в этот момент отпечаток погас, и принц тяжело опустился на колени. Макс едва успел подхватить его.

Дверь медленно поползла в сторону, и в проёме открылся вид на тёмный лес. Деревья со стволами в три-четыре охвата стояли тесно друг к другу, толстые лианы свисали почти до земли, устланной мхом и раскидистыми папоротниками. Воздух был влажный и теплый, в нём чувствовались густые ароматы цветов.

Сатни-Хемуас с трудом поднялся на ноги и, опираясь рукой о стену, сделал шаг вперёд.

— Что это? — проговорил он, озираясь. — Не понимаю.

— Похоже… мы вышли из подземелья, — сказал Макс.

— Но где мы?! — Сатни-Хемуас переступил порог и огляделся. Вид у него был растерянный и слегка разочарованный. — В Египте нет таких лесов!