— …так что он не озаботится отправить им сообщение из этого своего будущего. Или пошлет другое, предупреждая о наших планах нападения. Да, врубаюсь.

— Мы не знали, реально ли послание. Мы всегда полагали, что это какая–то божественная чушь, вроде той, что гуляла по Земле.

— Ты что, становишься религиозной, а, Ирелла?

— Религия подразумевает веру. А я не верю в мифы. Но тахионное послание из будущего? Это заставляет сосредоточиться на том, что реально. Человеческая раса сейчас сократилась до трех крохотных хабитатов, дрейфующих в миниатюрной галактике, затерянной на просторах вселенной. Вселенной настолько огромной, что наш звериный мозг не может даже «врубиться», насколько она велика. И в лучшем случае я просто осознаю, что не «врубаюсь».

— Вы, ребята, и правда любители всего мрачного. И что? Размер вселенной — абстракция. Это не меняет угрозы, с которой мы столкнулись.

— Может, и нет, но размывает определенно. Ты понимаешь, насколько все незначительно. Так зачем бороться? В словах неан есть смысл; нам лучше ускользнуть во тьму, спрятаться и просто радоваться жизни, пока не настал конец.

— Черт побери, возьми себя в руки! Ты вроде как должна была проработать для нас варианты. Я ж полагаюсь на тебя.

— Знаю. Извини. Это просто стресс. Если мы не справимся идеально, то… Как ты там говоришь? Игра окончена.

— Ладно, если тебе будет легче, забудь о том, что у оликсов есть религиозная составляющая. Но нельзя отрицать того, что они фанатики, контролируемые каким–то адским отродьем, скрывающимся в будущем. Нет, не контролируемые. Одураченные. Послание дало им цель, которая сделала их слабыми.

— Слабыми? Как так?

— Им нужна причина, — ответил Энсли. — Внешний император, который сделает их такими, какие они есть. Послание на тахионном луче от будущего бога — это ведь запросто могли быть и мы. Знаешь, когда я был жив, по всему миру существовали секты и теории заговора, пророчащие, что придут добрые инопланетяне и спасут нас от самих себя.

— Думаешь, это неаны распространяли по Земле такую теорию?

— Нет. Дело не в этом. Нас не нужно спасать от самих себя; никогда не было нужно. Среди нас всегда бродили проповедники катастроф, наживающиеся на создаваемом ими страхе — либо продавая что–то, либо держа людей в узде. Но если посмотреть на прогресс нашего вида: от тупиц, гоняющихся за антилопами по саванне, до общества, заселившего далекие звезды, — черт, будь у меня глаза, я бы рыдал от гордости. Конечно, в какое бы время ты ни родился, этот прогресс никогда не шел достаточно быстро, и хрен знает, сколько личных неправедных поступков так и не были искуплены. Но в целом нам стыдиться нечего. Так что мне плевать, кто и откуда отправил это послание оликсам, потому что ни один ублюдок не имеет права вмешиваться в нашу эволюцию. Так что вера моя проста: оликсов надо остановить. Любыми средствами.

— Да. — Ирелла посмотрела на лежащего рядом Дела. Даже когда спит, он выглядит встревоженным. — Я тоже убеждена в этом.

— Так как же продвигается великая стратегия?

— Как всегда. Проблема в этой проклятой сенсорной станции; она портит все сценарии атаки. Мы всегда думали, что червоточины, принесенные кораблями–ковчегами оликсов, ведут прямиком к вратам анклава. Таким образом, мы могли бы добраться туда за один короткий перелет.

— Ну, этому случиться не суждено. Единственное место, с которым соединяется червоточина ковчега, — это сенсорная станция. Я извлек сей неприятный факт прямиком из единого сознания. Не то чтобы мы не вычислили этого раньше, с учетом того, сколько у нас было времени. По галактике разбросаны тысячи таких сенсорных станций, так что они являются узлами переходов. Совсем как перевалочные пункты римлян. Как только станция засекает появление разумного вида, она сообщает об этом анклаву, и анклав отправляет корабль–ковчег. А когда тот добирается до сенсорной станции, та прокладывает червоточину к месту обитания новой расы.

— Да, но это означает, что мы должны попасть на сенсорную станцию, которая охраняет прямой путь к анклаву. Подчеркиваю — охраняет. Что означает стремительное, ошарашивающее вторжение. Проделать всё нужно идеально, или они эту червоточину просто отключат.

— Угу. Ну, зато плюсом является то, что мы знаем, что сенсорная станция расположена в тридцати семи световых годах от нашего нынешнего местоположения.

— И теперь им известно, что мы расправились с кораблями, которые направлялись к нашей приманке-Ваяну. Червоточина схлопнулась, едва вы уничтожили их корабль Гостеприимства. Это не могло их не взбудоражить.

— Ясен хрен, Шерлок.

— Слушай, я пообщалась с физиками Вим. У нас не получится ретропреобразовать все наше оружие. Оптимисты утверждают, что мы могли бы за пару лет расколоть атомно–молекулярную теорию, но лишь Святым ведомо, как обращаться со сверхплотной материей, не говоря уже о том, чтобы создать ее для себя.

— Так как же вы хотите поступить?

Ирелла тяжко вздохнула:

— Мы сделаем ставку на неожиданность.

— Очевидно.

— Наверное. И рискованно.

— Ну, крошка, нам терять нечего.

— Так что и бояться нам нечего. Я помню этот афоризм.

— Э–э–э, я считал, что это, скорее, неологизм, но продолжай.

— Кенельм не любит рисковать. Работа капитана — защищать нас всех, и особенно выживших с «Калибара». И я даже согласна в этом с оне. Отчего возникает очередная трудная задача.

— Это так же погано, как убеждать совет принять проект хабитатов исхода и пожертвовать Землей! Знаешь, я могу просто перехватить управление вашими сетями. Вывести из уравнения Кенельм. Это сделало бы жизнь много проще.

— Ни в коем случае! Мы направляем, но не принуждаем. — Ирелла поежилась. — Поначалу.

— Вот это я понимаю.

Входя в рубку «Моргана», Деллиан отпустил руку Иреллы. Отпустил, зная, что позже она ему это припомнит. Взрослые люди, состоящие в долгосрочных отношениях, проявляя привязанность, едва ли совершали какое–то правонарушение; он просто не думал, что это уместно на таком официальном мероприятии, как заседание расширенного капитанского совета. Ирелла ничего не сказала, когда Дел надел полную парадную форму, но он знал, что она по этому поводу думает. Заведенный порядок был очень важен для него — особенно сейчас, обеспечивая стабильность, позволяющую ему функционировать на уровне, приближенном к его прежнему «я». Если люди и догадывались, что это не так, они вежливо молчали об этом.

Количество мест за круглым столом увеличили до тридцати, специально для представителей «Калибара». Деллиан коротко улыбнулся Александре, сидящему почти напротив него.

Вошло Кенельм. Отчего–то аккуратная серо–голубая униформа миссии Удара смотрелась на оне много лучше, чем на любом из присутствующих здесь взводных. Капитана сопровождало Вим; сивая щетина сильно портила осунувшееся лицо оне, подчеркивая каждый из ста восьмидесяти трех прожитых Вим годов.

Когда они уселись, на стене–экране появился Энсли: изображение корабля, загадочным сторожевым псом дрейфующего в настоящее время на окраинах их маленького межзвездного скопления хабитатов.

— Спасибо всем, что пришли, — официально произнесло Кенельм. — Нам предстоит изучить несколько презентаций наших научно–производственных тактических групп, которые, надеюсь, несколько прояснят, как мы будем действовать дальше.

Деллиан не осмеливался взглянуть на Иреллу; он знал, что разрабатывала ее группа. Людям это не понравится. После Удара и его негативных последствий все стремились перестраховаться. Отчасти ему даже хотелось согласиться с большинством, но он знал, что то, прошлое его «я» отнеслось бы к такому с презрением.

Два из пяти проектов предлагали сохранить межзвездную изоляцию хабитатов.

— Мы знаем, что в звездных системах галактики господствуют сейчас оликсы, — заявило Лонев, одно из спасенных с «Калибара». — Но пропасть между звездами намного больше и предлагает нам истинное убежище. Я понимаю, что многие в нашей ситуации испытывают чувство потери, растождествления, но мы не должны бояться преуспеть здесь. Мы будем расти, совершенствовать наши технологии — благодаря принципам, которым учимся у Энсли, — и увидим, что желание придерживаться традиционной парадигмы планетарного существования ошибочно. Здесь мы будем свободны — свободны так, как нам и не приходило в голову, с тех пор как мы покинули Землю. И в конечном счете мы сможем подняться до высот, которые позволят нам бросить прямой вызов оликсам.