Всё, что видели их датчики, записывалось в специальное хранилище памяти. Юрий попросил своего альтэго, Бориса, провести сравнение.

— Это не то же самое тело квинты, что было тут в прошлый раз, — отозвался альтэго. — Дефекты манипуляторной плоти иные.

— Но она ведет себя странно, как и та, прошлая.

— Тогда это, скорее всего, та же самая квинта, только в одном из пяти других физических тел.

— Точно.

— У меня ничего, — задумчиво сообщила Джессика.

— Ладно, — кивнул Юрий. — Спасибо за попытку.

— Нет, ты не понял. Я не могу найти ангар — наш ангар — в потоке мыслей единого сознания.

— Э?

— Давай покажу.

Юрий закрыл глаза, принимая симуляцию. Нет, он оказался не в рубке; Джессика погрузила его в собственный интерфейс. Он очутился в полноводном потоке мыслей единого сознания — буквально в потоке. Вода неслась мимо, импульсы, поступающие от кожи, говорили, что ему мокро и холодно. Рябящая поверхность отливала серебром, вода изобиловала смутными, плохо различимыми образами, стремительно проскальзывающими мимо. Сосредоточиться на них не получалось.

— Значит, так ты воспринимаешь мысли единого сознания?

— Да. А ты нет?

— Нет. Это… у меня всё совсем бессистемно.

Он невольно задумался, насколько на самом деле отличаются их разумы.

«Может, Кандара и права в своих подозрениях».

— Его просто нет, — сказала Джессика.

Они вырвались на поверхность, оказавшись где–то внутри ковчега, — как нерестящаяся рыба, прыжками идущая вверх по течению. Множество прыжков, ни один из которых не длился больше секунды. Новая обстановка исчезала, не успев толком проявиться. Туннели. Помещения, набитые биомеханическими системами. Высоченные штабеля коконов, за которыми ухаживают уродливые обслуживающие твари. Мрачные пещеры, ими не пользовались с того времени, как покинули Землю. Ангары без кораблей. Ангары с кораблями — одинаковые, неотличимые друг от друга. Но их ангара среди них не было.

Сидящий на каменном выступе Юрий резко выпрямился, напряженно осматриваясь, пока разум переориентировался, помещая его туда, где ему и следовало быть в этой вселенной. Он жадно втянул в себя воздух, как будто действительно слишком долго пробыл под водой.

Кандара бросила на него странный взгляд:

— Ты в порядке?

Он коротко кивнул, не решаясь заговорить.

— Нашего ангара нет, — спокойно сказала Джессика. — Импульсы, идущие от каждой сенсорной клетки ангара, каким–то образом исчезли прежде, чем добрались до какой–либо из основных процедур единого сознания, и, естественно, не включились в его память. Мы знаем это лишь потому, что наши сенсорные кластеры видят там квинту. Ничто другое ее не видит.

— Кто–то убил нексус?

— Это не имеет никакого отношения к нексусу. Если бы его сожгли, нейрострата заблокировала бы гораздо большую площадь. А слепое пятно накрыло лишь наш ангар и ведущие к нему проходы.

— И почему же? — спросил Каллум.

— Не знаю. — Джессика нахмурилась. — Что–то заблокировало восприятие единого сознания.

— Нейровирус? — удивился Алик. — На борту есть еще один отряд тайных агентов?

— Невозможно, — отрезала Кандара. — Чтобы поместить нас на борт, потребовались объединенные усилия Обороны Альфа и всех заселенных миров. Второй миссии быть не может.

— Тут поработало что–то более тонкое, чем нейровирус, — сказала Джессика. — Единое сознание не знает, что оно чего–то не знает. И я этого не понимаю. Невозможно так глубоко погрузиться в автономные процедуры. Я, по крайней мере, не могу.

Малоподвижное лицо Алика выразило замешательство.

— Ты хочешь сказать, что Странная Квинта прячется от единого сознания?

Джессика пожала плечами:

— Если исключить невозможное, то, что останется, каким бы невероятным оно ни казалось, будет правдой.

— Так что же, черт возьми, она затеяла?

Бой длился три дня. Нет, не грандиозная битва между двумя противоборствующими сторонами; она, по существу, закончилась в первые две секунды, когда генераторы армады захватили ведущую в анклав червоточину. То, что происходило дальше, было в основном операцией по зачистке. Семь концентрических колец хабитата оликсов охраняли десятки кораблей Решения. Они сильно уступали фракции истории и численностью, и вооружением, но капитуляция явно не была частью генетического кода оликсов. Каждый корабль сражался до конца.

Некоторые корабли Решения пытались бежать, вероятно, чтобы попытаться предупредить другие аванпосты оликсов. Они начали ускоряться через минуту после того, как армада прошла через расширяющиеся порталы. Их пришлось преследовать, и это заняло несколько дней. Энсли самолично изловил двоих.

Наконец все корабли Решения были уничтожены. Семь колец остались без защиты. В дело вступили десантные транспортеры «Моргана» в сопровождении армады линкоров. Взводы людей вошли в кольца, прокладывая себе путь сквозь соты внутренних камер. Их прикрывали группы мобильных орудий комплексов, которых взводы прозвали «морпехами». Слаженными действиями им удалось загнать в угол и подчинить несколько отдельных тел квинт. Рейды длились недолго. Оликсы яростно сопротивлялись; их охотничьи сферы разрушали целые сектора внутри колец.

Что ж, это для них плохо кончилось. Армада ударных крейсеров комплексов использовала взрывы антиматерии и гравитонные импульсы, чтобы раздробить кольца станции и испарить самые большие уцелевшие куски. Быстро расширяющееся облако обломков поглотило клубы пара, бывшие недавно кораблями Решения. Уничтожив станцию, ударные крейсеры атаковали гигантские радиотелескопы. Расправившись с ними, армада переключила внимание на огромный обруч, вращающийся вокруг экватора звезды. Флотилия из пятидесяти боевых крейсеров вышла на трехмиллионнокилометровую орбиту над экстраординарным артефактом. Комплексных людей интересовали его состав и устройство; их зонды определили, что внешняя структура имеет единую квантовую сигнатуру.

— Ты имеешь в виду одноатомную оболочку? — спросила Ирелла.

— Слишком грубая интерпретация, — ответил Иммануээль. — Это расширение классической двойственности, которое, по сути, делает ее сингулярной волной, одновременно объединяя множество частиц. Оба состояния существуют в модифицированном квантовом поле. Разумное решение проблемы перегрузок, которым подвергается петля, — не только экстремальных радиационных и термальных воздействий из–за близости солнца, но и сохранения физической целостности во время вращения. Обычная материя просто распалась бы.

Ирелла бесстрастно наблюдала, как Энсли вышел на орбиту в двух миллионах километров над звездой. Его белый корпус сделался серебристым, отчего казалось, что это осколок самой звезды завис над буйной короной. Разведывательная флотилия комплексов быстро отступила, унеслась в безопасность расширяющихся порталов — и вылетела в тени единственной каменной планеты в системе звезды, где собралась вокруг второй точки Лагранжа большая часть армады.

Энсли выпустил одинокую ракету с квантово–модифицированной боеголовкой, и та сдетонировала всего в тысяче километров над поверхностью петли. Сверхгорячие газы хромосферы резко деформировались и, испаряясь, создали вокруг ракеты бешеный вихрь. Миг — и смерч обрушился на петлю.

Громада раскололась вдребезги со скоростью света, эффект аннигиляции покатился по окружности в разные стороны, двумя волнами. Триллионы осколков брызнули в пространство, сверкая Ядерными кометами. Энсли ушел от них, просто поднявшись чуть выше своей эклиптической орбиты.

— Великие святые, — прошептала Ирелла. — Мы стали смертью, истребителями звезд.

— Пока нет, — ответил Иммануээль. — Но скоро.

— Опустошение, — выдохнула она, глядя на разбухающую тучу обломков, бывшую только что хабитатом из семи колец, и на светящиеся дымчатые облачка поменьше, останки кораблей Решения. Венцы обломков отмечали места, где недавно сонно дрейфовали радиотелескопы, а выбросы излучения схлопнувшихся червоточин уже кричали о своей гибели на весь космос. — Пугающих масштабов.