— Давай их рассредоточим, — предложило Элдлунд, — а затем двинем вперед. Эти горы и в обычных условиях довольно суровы, а уж при таком ветрище…

— Ладно.

Луи вообразил черепах фигурками на шахматной доске — хотя не видно было ни квадратов, ни противника. Где–то впереди, в вихре, расположились вдоль вершины хребта Окер транспортные корабли оликсов, готовые ринуться в атаку, едва упадет щит. Луи направил «проныру» вперед, загрузив курс в программу инерциальной навигации. «Черепаха» ускорилась, заскользив по зазубренным скальным выступам, отмечающим начало предгорий. Зыбкие струи тумана стекали со склонов и исчезали так же быстро, как и появлялись. Температура воздуха поднялась выше двадцати градусов по Цельсию.

— Надеюсь, наши скафандры будут достаточно хороши, — пробормотал Луи.

— Лим проделала огромную работу. Мы будем первопроходцами, а они — первыми вещами, сотворенными первыми инициаторами, созданными людьми. Круто, правда?

— Я бы даже сказал — огонь.

— Любишь ты все мрачное. Сосредоточься на хороших новостях. Должны же такие быть.

— Верно. Вообще–то мы можем найти выход на Николаи.

— Да ну?

— Кохаи выследил какого–то отморозка из низов, которым они надеются манипулировать. Если сыграть наверняка, они смогут прекратить диверсионную деятельность оликсов в Лондоне так, что единое сознание «Спасения» даже не узнает, что мы читаем его мысли. А нам это нужно. Лондонский щит вот–вот не выдержит.

— Все настолько плохо? Как в Солт–Лейк–Сити?

— Думаю, еще хуже — Лондону осталось несколько часов. Мама реально беспокоится. Папа все еще там, на Земле, играет в хорошего парня, занимается своей благотворительностью.

— Сочувствую ей.

Луи сосредоточился на маршруте, ведущем в горы.

Больше века назад передняя часть железнодорожной арки была заколочена рифлеными железными листами, так что внутри оказалось темно и на удивление прохладно. Толстая кирпичная кладка даже приглушала постоянный шум терзаемого щита, изгибающегося над головой. Фонарик Олли бросил яркий луч на грубый пол. Олли тащил тяжеленную бутыль с водой для кулера. В глубине, в двадцати шагах от него, за защитной линией заряженных крысоловок лежали на земле коконы Бика и бабули. Олли с Лоло перенесли их сюда, в арку, через пару недель после начала Блиц-2. А куда еще? Если бы он доставил их в одно из официальных убежищ, устроенных властями, службы безопасности и полиция засекли бы его. Так что он считал своим долгом присматривать за ними, содержать в чистоте, целости и сохранности.

Он осветил фонариком жуткую массу трансформированной плоти, бывшую прежде их туловищами. Теперь они почти не отличались. Оба стали одинакового размера, а множество черт, делавших раньше их лица такими индивидуальными, постепенно стиралось, исчезало, как глаза, уши и рот, так что черепа обтягивали только пустые кожаные маски. Из каждого туловища выползали корни, похожие на нити из белого воска, запуская усики в сырую почву в поисках простейших питательных веществ.

Между двумя коконами стоял маленький столик, на нем — почти пустая бутыль. Олли отодвинул ее и поставил новую так, чтобы та чуть–чуть нависала над краем. Убедившись, что все установил правильно, он повернул краник внизу. Вода медленно закапала на землю, на корни, образовавшие в этом месте что–то вроде воронки. Разыскивая в Солнете информацию, как ухаживать за коконом, — как и многие, не пожелавшие расстаться с любимым членом семьи, — он узнал, как важно регулярно снабжать их водой.

Олли слабо улыбнулся, глядя сверху вниз на изуродованное лицо брата.

— Я близко, Бик, — пообещал он. — Теперь действительно близко, угу? Я выясню, где прячется Николаи, и тогда все будет с вами в порядке. Поверь мне, чего бы это ни стоило. Я заставлю эту суку вырастить тебя заново, сделать таким, каким ты был, понимаешь? Тогда ты сможешь заниматься своим паркуром сколько тебе угодно.

Каждый раз он надеялся хоть что–то увидеть, хотя бы крохотное подергивание кожи, которое показало бы, что Бик слышит его. Люди в коме знают, что происходит вокруг них, верно? Но сейчас, как и всегда, то, что осталось от Бика, не шевельнулось.

— Скоро увидимся, братец.

Лоло ждало в отделенной занавесом части производственного ангара, зажигая лампы. Оне умиротворяюще улыбнулось Олли.

— Они в порядке?

— Да, конечно. — Олли ткнул большим пальцем в сторону печей. — Чуешь что–нибудь?

— Нет. А что?

— Да я вроде как чувствую запах дыма. Одну из дверок, должно быть, перекосило.

— Или дело в воздуховодах.

— Завтра утром проверю.

— Я тоже могу это сделать. Я, знаешь ли, не нахлебник.

— Спасибо.

Он одобрительно наблюдал, как Лоло залезло на кровать и потянулось, чтобы запереть световой люк в потолке. Короткая футболка оне высоко задралась, открыв подтянутый живот.

— Миленько.

Лоло шаловливо усмехнулось и спрыгнуло на пол.

— Спасибо.

Они поцеловались, обнявшись. Поцелуй был легкий, нетребовательный, обещающий близость позже. Мысль о скором сексе повысила настроение Олли, выведя его из меланхолии, вызванной посещением коконов.

— Сперва мне надо замесить тесто, — сказало Лоло и шагнуло к столу с мраморной столешницей, которым пользовалось для готовки.

— Ты это так называешь?

— Какой ты порой примитивный. Я экспериментирую со слоеным тестом. А его трудно правильно сделать вручную.

Неодобрительный тон ни на мгновение не обманул Олли. Он стащил с себя одежду и — да, бросил ее в корзину для белья, как будто они были давным–давно женаты или что–то типа того. По крайней мере, печи давали им достаточно энергии, чтобы пользоваться стиральной машиной; стирка вручную была бы просто невыносима.

Под стук и шлепки, с которыми Лоло отбивало и раскатывало тесто, Олли растянулся на кровати и погрузился в изучение файлов, стекающихся с устройств наблюдения, которые он установил вокруг «Иконы» сегодня утром. Он велел Таю выводить изображения каждого, входящего в здание или выходящего из него. Таковых оказалось не слишком много. Это его не удивило. Несмотря ни на что в Лондоне в эти дни царила добропорядочность, витало некое ощущение единения, которого не избежал даже такой циник, как он. Соседи сплотились. Люди заботились друг о друге. Все как бы уравнялись. Но не в Доклендсе. Наверное, это «зеленая зона» со множеством коконов вызывала некое отторжение. Если уж ты жил там, значит, у тебя не было выбора.

За четырнадцать часов, прошедших с его визита туда, через двери «Иконы» прошли только восемь человек. Олли занялся просмотром. Государственные досье всё еще существовали — просто добраться до них стало проблемой. Нижней сети не стало — ее разнесли Ген 8 Тьюринги службы безопасности в жестокой войне с вирусами, когда начались диверсии оликсов. То, что осталось от Солнета, представляло собой сильно усеченную версию, контролировать которую властям было проще простого. Так что ему пришлось прокладывать затейливые маршруты, применяя все уловки, каким его только успел научить Гарет.

Он был разочарован тем, что сам Ларсон не воспользовался дверями комплекса, но ведь Брендон Шамдер говорил, что этот человек никогда не покидает своих апартаментов. Однако Тай идентифицировал Сеста Оджерса, который вошел в двенадцать тридцать с вместительной эко–сумкой, а в час двадцать пять вышел — уже без сумки. Файлы, извлеченные Таем из лондонского торгового реестра, показали, что Оджерс был антикваром и участвовал в нескольких коммерческих предприятиях. Он даже был совладельцем компании, устроившей в две тысячи девяносто пятом пару шоу.

— Один есть! — крикнул Олли.

Лоло оглянулось:

— Что — один?

— Путь к Ларсону. Чувак по имени Сест Оджерс. Он торгует тем дерьмом, что нравится Ларсону. Судя по всему, он все еще проворачивает сделки, и у меня есть его адресок.