Изображение в обруче снова закружилось. Теперь это было изображение самого сада. Две женщины шли рядом и увлеченно разговаривали между собой.

— Это мама с Элейной, — сказала Харита. Ее мать подняла голову. — Они меня слышат?

— Нет, но ощущают твое присутствие, когда ты говоришь. — Верховная царица опустила обруч на колени. — Отлично, Харита. Не у всех получается так хорошо, некоторые вообще ничего не видят. Возможно, у тебя есть колдовской дар.

— А Велпа правда там была?

— Да, ты видела ее там, где она сейчас.

— Он всегда показывает то, чего хочешь ты? Или он — как Лиа Фаил?

— Ты умеешь смотреть в Лиа Фаил?

Харита кивнула.

— Аннуби меня научил.

— Но порой ты прибегала к нему без спросу. Я угадала?

— Да, — неохотно подтвердила Харита. — Но я не хотела ничего плохого.

— Разумеется. Ты любопытна, а это для будущей волшебницы замечательно.

— А ты волшебница?

Верховная царица величаво кивнула.

— Так говорят.

— А ты можешь меня научить? Я что угодно за это отдам.

Данея улыбнулась и подалась вперед.

— Ой ли? Это куда труднее, чем ты полагаешь. Чтобы узнать то, что известно мне, уйдут годы, а это только начало. Тебе придется оставить дом, родных и очень много трудиться. Такие знания даются большой ценой, и не многие готовы ее платить.

Харита молчала.

— Не отчаивайся, дитя. Твоя любовь к родным похвальна — на свете есть много хорошего, кроме волшебства, — утешала Данея, и Харита поняла, что Верховная царица как бы читает ее мысли. — Однако жизнь не настолько предрешена, как нам кажется. Не нужно быть волшебницей, чтобы понять: порою случается невозможное.

С дальнего края прудика позвали: «Харита, где ты? Харита…».

— Твои мама с тетей тебя ищут. Иди к ним.

Харита повернулась, чтобы уйти.

— Я еще увижу тебя? — спросила она.

— Конечно. Мы еще встретимся.

— Как мне тебя найти?

— Как сегодня.

Харита вновь раздвинула папоротники и обернулась, чтобы помахать рукой. Однако Верховная царица исчезла — даже травинки примятой не осталось там, где она только что сидела.

В лимонной рощице у пруда Харита нашла мать и Элейну. Они быстро шли ей навстречу.

— Харита, — сказала мать, — где ты была? Мы тебя искали.

— Я лежала у пруда… — начала она, — …и …и, наверное, уснула, — Харита сама удивилась, зачем лжет. — Простите.

— Ничего, — вмешалась Элейна. — Но я уже на сегодня нагулялась. Пора назад.

Они пошли вместе, женщины тихо разговаривали, Харита бесцельно брела следом. Мысли ее занимали странные и удивительные чудеса, которые она совершит, когда станет волшебницей.

— Нет, — сказал Аваллах, сурово покачивая головой. — Сейтенин прав. К Верховному царю идти рано. У нас нет доказательства Несторовых намерений.

— Мы знаем о его намерениях все! — сердито вскричал Белин. — Как насчет лазутчиков? Документы при мне. Мы покажем их Керемону, и он вынужден будет согласиться. Надо идти немедленно, пока Нестор не настроил его против нас.

— Однако, если мы пойдем к Керемону сейчас и он потребует доказательств — доказательств войны, которых у нас нет, — это тоже настроит его против нас.

— А если мы еще немного подождем, — вставил Сейтенин, — Нестор сам предоставит нужные доказательства. Все видели, что его не было на вчерашнем пиру. Может быть, дальше он обличит себя еще более явно.

— Небольшое промедление не повредит, — сказал Аваллах.

— И даст нам время отыскать новых союзников.

Белин нахмурился, но сдался.

— Ладно, только мне горько ждать, пока этот… этот змей безнаказанно строит против нас козни.

— Белин, — мягко сказал Сейтенин, — это очень серьезное обвинение. Девять царств живут в покое уже две тысячи лет. Надо любой ценой сохранить этот мир.

— И, если потребуется, сразиться за него, — вставил Белин.

— Если потребуется. Но лишь после того, как будут исчерпаны другие средства, — сказал Сейтенин. — Если мы спустим псов войны с цепи, мы должны быть готовы последовать за ними. А значит, уверены — более чем уверены — в правильности своих действий.

— Я не позволю захватить себя врасплох, — сказал Белин. — Все мы знаем, что за человек Нестор.

— Да, — сказал Аваллах, — такие сами себя губят. Надо только смотреть и ждать.

— Лишь бы, пока мы ждем, колеса его колесниц не подняли смертного праха в наших собственных дворах. — Белин отодвинул стул и встал. — Я вас покину.

Он поднял руки в солнечном знамении, повернулся и вышел из комнаты.

— Ах, — вздохнул Сейтенин, когда дверь закрылась. — Какой порывистый!

— Он все принимает близко к сердцу. Это у него от отца.

— Да. Я помню царя Пеллеса. Помню и нашу с тобой первую встречу. Ты был совсем мальчиком — немногим старше твоего Гуистана, твой отец приезжал по какому-то делу и взял тебя с собой.

— Удивительно, что ты это помнишь. Ты сам был немногим старше. Наши семьи связывает давняя дружба.

— Давняя и крепкая, — кивнул Сейтенин и легонько повел глазами.

Аваллах откинулся в кресле и улыбнулся.

— Я подумываю о том, чтобы укрепить эти узы.

— Заключить договор?

— Нет, сыграть свадьбу.

— Ясно.

— Как насчет брака между моей дочерью и твоим старшим сыном — Терантом, кажется?

— Мне эта мысль по душе. Терант — славный юноша, а твоя Харита, судя по всему, вырастет красавицей. Лучшей пары не сыскать.

— Тогда по рукам.

Сейтенин взял со стола ритон и поднял его.

— За вечную дружбу между нашими домами.

— За вечный мир. — Аваллах чокнулся с ним и выпил. Потом налил еще вина и на миг остановил взгляд на кубке. — Мир меняется. Нам не удастся продержаться долго.

— Возможно, — мягко отвечал Сейтенин. — Но все же попытаемся. Наше время еще не вышло.

Аваллах поднял глаза от ритона и улыбнулся.

— Думаю, ты прав. И кто сказал, что новая эпоха будет хуже теперешней?

Пока они говорили, в окно ворвался гулкий, низкий звук огромного колокола. Оба царя встали из-за стола и пошли к двери.

— Ну вот, уже Совет. Я надеялся, что у нас будет день-два на переговоры с остальными, — заметил Аваллах.

— Нет никакой спешки, успеем еще поговорить. Главное — выяснить, что замышляет Нестор.

Аваллах остановился.

— Что бы я ни говорил Белину, чует мое сердце — прав он.

— Идем, — сказал Сейтенин, — расскажешь мне, что ты думаешь. Нам потребуется вся наша хитрость, чтобы обойти Нестора.

Они вышли в широкий коридор и двинулись на звук колокола, пока не оказались в просторной прихожей. В центре ее стояло золотое дерево, на котором были развешаны пурпурные царские одеяния. Несколько царей уже собрались возле дерева. Жрец золотыми крюком на эбеновой палке аккуратно снимал с ветки облачение.

Другой жрец надел мантию на царя. Тот завязал ленты на шее и пошел дальше. Сейтенин с Аваллахом подошли к дереву и получили свои наряды. Мантии были шелковые, богато расшитые: на правой стороне — сияющие солярные знаки, на левой — серебряные лунные диски. По подолу, вороту и шейным лентам шла вышивка нитью из желтой меди.

Надев мантию, каждый властитель проходил в ротонду — большой круглый зал, от пола до потолка заполненный нишами. В каждой стоял мраморный бюст царя, высеченный искусным ваятелем. Казалось, в зале постоянно присутствуют безмолвные, но внимательные слушатели.

Цари прошли в сводчатую дверь и подошли к своим местам, расположенным по кругу вдоль стен зала. Каждое кресло было вырезано из цельного куска железного дерева и раскрашено в цвета соответствующего царства; спинку образовывал солнечный диск с расходящимися лучами. За кольцом кресел шли ступенчатые выступы, на которых размещались слуги и зрители.

Аваллах сел и стал наблюдать за остальными. Он увидел, что кресло прямо напротив него — кресло Нестора — осталось пустым. Аваллах взглянул на Сейтенина, указывая глазами на пустующее место. Сейтенин задумчиво кивнул.