Наконец, он нашел самый нейтральный ответ, на который был способен в той ситуации.

— Позже поговорим на эту тему.

— Когда? — продолжала настаивать Ляля.

Они словно поменялись со Зверем местами. Теперь Ляля наступала, а Зверь вынужден был защищаться.

— Тебе надо выздороветь, — Зверь уводил в сторону от ответа.

— Раньше вы об этом не думали, — едко произнесла она.

В глаза Зверю бросился нездоровый румянец, еще недавно он не был так заметен.

Отвечать Зверю не пришлось.

В кабинет вошел Уфимцев, неся в одной руке плащ, а в другой женские кроссовки.

— Вот. Весь этаж оббегал. Но нашел. Должно подойти. Плащ забыла какая-то посетительница еще год назад. И так за ним не вернулась. А кроссовки выпросил у знакомой медсестрички. Если не вернете, то ничего страшного. Но лучше, конечно, вернуть. Девочка совсем не богатая, чтобы разбрасываться своими вещами.

— Хорошо. Давай сюда, — приказал Зверь. — Иди скажи Дрону, чтобы машину подогнал к выходу.

Мужчина не желал, чтобы Уфимцев видел в каком состоянии находится Ляля. Но не потому что ему было стыдно. Он не хотел смущать Лялю. Отчего-то для него это казалось важным.

Уфимцев, как послушная собачка, выполнил в точности все указания.

— Давай помогу одеться, — раскрыл плащ, предлагая Ляле его одеть.

Она поджала губы, по всей видимости, чтобы не высказать что думает о Звере и его обходительности.

Медленно, словно сомнамбула, кривясь, сползла с кресла.

От взгляда Зверя не укрылась мимолетная гримаса боли, исказившая миловидные черты лица девушки. Мужчина мысленно чертыхнулся. И обозвал себя мудаком и кретином. Да толку-то. Сделанного не вернуть.

Плащ пришелся Ляле впору. Она туго затянула ремень, словно желала тем самым отгородиться от всего мира.

— Кроссовки, — Зверь подтолкнул обувь в сторону Ляли.

Она оперлась рукой о стул.

— Я пойду без них.

— Почему? — удивился Зверь. Ведь еще недавно она возмущалась из-за отсутствия обуви.

— Не могу.

— Не можешь надеть чужого? Но ведь плащ смогла и кроссовки сможешь, — Зверь начал терять терпение. Его начало напрягать это место. Хотелось скорее уйти.

— Я не могу наклониться. Голова кружится. А сидеть больно, — почти безучастно пояснила она. Вот только что стояло за ее видимым спокойствием.

Зверь в очередной раз поразился силе воли девушки.

— Я помогу, — слетело с губ мужчины еще до того как осознал, что сказал.

А потом стало поздно отказываться от своих слов. Не тот он человек.

Мужчина наклонился, взял один кроссовок, присел, подставляя его к ноге Ляли.

— Обопрись о мое плечо. Так будет удобнее.

Девушке ничего другого не оставалось, как сделать что он сказал. Ее ладошка легла на плечо Зверя. Другой рукой девушка опиралась о спинку стула.

Мужчина споро, как будто делал это постоянно, надел один кроссовок на ногу Ляли. Затем потянулся за вторым. Девушка переступила, протянув другую ногу.

В этом положении из и застал Уфимцев.

— Дрон ждет в машине, — отчитался он. — Я договорился, чтобы его пропустили к ближнему входу. Его для вас специально открыли.

— Отлично. Тогда мы пошли. Я тебе позвоню. Позже, — Зверь встал на ноги.

Не спрашивая желает ли Ляля идти с ним под руку, положил ее руку себе на сгиб локтя. Девушке ничего другого не оставалось, как двинуться вместе с ним.

Медленно, не убыстряясь и нигде не останавливаясь, они прошли из кабинета, через коридор в сторону запасной выход. От него ближе всего к дороге. На которой уже стояла знакомая машина.

Зверь подвел Лялю к задней дверце автомобиля. Открыл дверь перед девушкой. Помог сесть. Сам же не пошел обходить машину, а залез на переднее пассажирское сиденье, рядом с Дроном.

***

Зверь как будто почувствовал мое состояние. И вовремя самоустранился. Пусть недалеко, на расстояние вытянутой руки, но не рядом. Еще немного и я бы сорвалась в истерику. Мое терпение кончалось. Последние капли ушли на то, чтобы касаться мужчины. Если бы я чуть лучше себя чувствовала, то позорно раздрыдалась, прося помощи у посторонних. Но даже на это нужны были силы. А их у меня не осталось вовсе.

Как со мной случилось то, что случилось, до сих пор не укладывалось в голове. Болезненность состояния не позволяла в полной мере осознавать произошедшую трагедию.

Меня только что поимели прямо на гинекологическом кресле. Ирония судьбы. Страшная насмешка фортуны.

Тело и без того ломившее, раскалывалось на части. Между ног саднило, как будто мне туда вогнали огненный прут и там же забыли.

А ведь в самом начале, когда Зверь трогал меня было даже приятно. Необычно. Удивительно. И приятно. Никогда не думала, что мужские пальцы могут оказаться такими ласковыми.

Я, никогда не допускавшая к себе мальчиков, со слов знакомых знала, что не все мужчины могут ласкать. Иные это делают крайне топорно, словно натирают лампу Алладина. У Зверя пальцы, чьей красотой я любовалась, оказались искусными. А вот все остальное… все остальное огромным до безобразия.

В момент разрыва девственной плевы было больно. Очень больно. Любое прикосновение к телу и без того воспринимала очень остро, а то дефлорация.

Когда первая, пронизывающая тело боль, прошла осталось лишь болезненное переполнение. От которого хотелось как можно быстрее избавиться. Удивило другое, в самый последний момент перед тем как Зверь покинул тело, я почувствовала что-то необычное, еще не совсем приятное, но в то же время волнительное. Вспоминая об этом состоянии внезапно ощутила прилив жара к низу живота.

Что это?

Начала к себе прислушиваться. И поняла, что помимо непонятного томления внизу живота налилась грудь. Даже поежилась от непонятных ощущений.

Это все болезнь. И ее последствия.

От Зверя всего могла ожидать, даже насилию не особо удивилась. С самого начала он вел себя как рабовладелец. Чего только стоило его пачка купюр, брошенная на пол теткиной квартиры. Глупой я не была. Не для того, чтобы нюхать со мной цветы, он выбросил деньги. Да и тетка выла по-настоящему, зная, что меня ждет со Зверем.

А вот поступков после насилия не понимала.

У меня не укладывалось в голове как в одном человеке может ужиться сострадание и жестокость.

— Возле аптеки притормози, — услышала властный голос Зверя.

Машина начала замедлять скорость, пока и вовсе не остановилась.

Зверь открыл дверь, прежде чем выйти повернулся ко мне, как будто желая что-то спросить, но в последний момент передумал.

Зверь всю дорогу думал, спиной ощущая Лялин взгляд.

Осуждает.

Он бы на ее месте убил. Вывернулся, бросил все силы, и убил. Голыми руками.

На то он и Зверь.

Женщины они другие. Забывчивые. Корыстные. Лживые. Подлые. Как бы их жизнь не трепала, поплачут, поругают судьбу, затем тряхнут волосами и пойдут дальше. Словно ничего и не произошло.

Сколько не пытался Зверь настроить себя против Ляли. Не мог. Что-то мешало. И это что-то — ненавистная совесть. Которая сворачивала внутренности в узел, закручивая, сжимая.

Будь у него возможность вернуть время вспять, то сделал бы все иначе. Мягче. Нежнее. В другом месте.

Однако такой возможности нет. Можно лишь повлиять на будущее, вынеся опыт из прошлого.

Ляле нужна помощь.

Вон дрожит вся, скукожилась. Зверю хотелось думать, что дрожь вызвана ознобом, а не его действиями.

Срочно нужна аптека. Там подскажут лекарства от всех болезней. Надо только доходчиво объяснить что требуется.

Из аптеки вышел с двумя пакетами. Купил все, начиная от витаминов и заканчивая антибиотиками на все случаи жизни. Не забыл и средствах гигиены для женщин. В его доме их точно не было. Разве что у кухарки. Но вряд ли у женщины за шестьдесят возникали проблемы с ежемесячными недомоганиями.

Не доходя до машины к нему под ноги кинулся какой-то паренек.

— Дяденька, простите, пожалуйста. Я не хотел, — на Зверя смотрело худенькое детское личико с огромным фингалом под глазом.