— Все отлично, — донеслось до Зверя. — А теперь на кресло.

Ляля запахнула халат. Каким-то немыслимым движением, не задирая ее, быстро сняла трусики, не забыв спрятать в карман. Все проделала не оборачиваясь.

И резвой козочкой забралась на гинекологическое кресло. Как будто делала это десятки раз на день.

При этом халат по-прежнему прикрывал все стратегически важные места.

— Доктор, я готова, — хрипло произнесла она, поторапливая Уфимцева.

Смотрела строго перед собой. В потолок. Волнение выдавала лишь судорожно бившаяся жилка на виске, да закушенная жемчужными зубками нижняя губа.

— Сейчас, сейчас. Только инструменты возьму.

Холод металла заставил вздрогнуть, как не пыталась расслабиться. Полностью отключиться от происходящего не удавалось. Будь я наедине с врачом, восприняла происходящее как досадную необходимость.

Сколько раз нас в школе гоняли на медосмотры?! Много, всех и не упомнишь. Неприятно, да. Но необходимо. После того как в седьмом классе одна из школьниц забеременела неизвестно от кого, всех девочек старше двенадцати под конвоем из учителей отправили на проверку. К счастью, больше желающих стать мамами не обнаружили.

После принудительного осмотра учителя начали шептаться кто из учениц в каждом классе оказались не девственницами. Эта информация достигла посторонних ушей. Началась травля девочек. Особенно досталось тихоне Алине из девятого «а». Никто даже подумать не мог какие будут последствия. Из-за разразившегося скандала Алина наложила на себя руки. Повесилась в туалете на трубе.

С Алиной я близко не дружила, но частенько оставалась поболтать после уроков. Ее смерть что-то перемкнула у меня в мозгах. Тогда я поняла, что мужчины это зло. И держаться от них надо подальше.

— Все в порядке. Никаких патологий не выявлено. Я взял мазки на анализы. Результаты будут чуть позже, — в уши ворвался голос Уфимцева.

Я настолько абстрагировалась от ситуации, что не заметила как пережила неприятную процедуру.

— Это все хорошо. Ты скажи мне целка она или нет? — грубо оборвал Зверь гинеколога.

— Э-э-э, — тот на миг завис.

— Нет что ли? — Зверь вплотную подошел к креслу. От него исходила угроза. Пересилила желание отшатнуться. Нельзя показывать что боишься.

Поскольку осмотр закончился я сняла ноги с держателей и теперь сидела на кресле как на стуле.

— С этим все в порядке, — заверил Уфимцев. — Девственная плева не нарушена.

— Тогда в чем проблема? — Зверь начал терять терпение.

— Сергей Леонидович, у девушки жар. Ее лечить надо. Я могу посоветовать хорошего терапевта.

— Сам разберусь, — оборвал гинеколога Зверь.

— Пошли, — это относилось уже ко мне.

Уходить из кабинета не хотелось. Но если не пойду сама, понесут как тюк на плече. Итак стыда натерпелась, пока везли в инвалидном кресле.

— Ой, девушка же босая, — засуетился Уфимцев. — Вы подождите пару минут, что-нибудь придумаю.

И выскочил из кабинета, отправившись на поиски обуви.

Я рассматривала свои ногти, так и не встав с кресла, когда в поле зрения появилась мужская рука.

Одного мига хватило, чтобы она запечатлелась в памяти.

Длинные музыкальные пальцы с глубокими лунками ногтей, коротко постриженных плавной дугой, коснулись моего подбородка. Потянули вверх. Ладонь широкая, как и полагалась мужчине, со следами давних мозолей, переходила в крепкое запястье с выступающими венами, отливающими синевой. Жгуты сухожилий предплечья четко прорезались под загоревшей кожей. Рука не совсем трудяги, но и не интеллигента. Скорее того, кто в состоянии выполнить при необходимости тяжелую работу, не боясь испачкаться. Ладонь поперек пересекал давний шрам. От ножа. Такой, который остается, если схватиться за лезвие без перчаток.

Красивая рука, ею можно любоваться часами. Если не знать кому она принадлежит. Моя творческая натура, заметив объект для исследования, требовала продолжить его изучение. Только не время и не место. И не тот человек, которого можно использовать в качестве натуры.

Своими красивыми руками Зверь расправился не с одним врагом. И мне шею свернет, не задумываясь. Или перегрызет. Ему не впервой.

Сильнее сцепила зубы, загоняя страх внутрь себя.

— Ты меня не боишься?! — в голосе уловила нотки превосходства.

Какого ответа он ждал? Согласия или отрицания?

Я боялась.

До чертиков.

Как боятся диких животных. Но с животными нельзя показывать страх, иначе разорвут. Так и со Зверем.

Наши глаза встретились. Мои голубые и его насыщенно синие, способные менять цвет в зависимости от настроения. Яркие, когда Зверь в хорошем настроении. И стремительно чернеющие от злости или ярости.

— А надо?

— Меня все боятся.

Мужчина подался вперед. Оказавшись так близко, что смогла разглядеть мелкую, едва заметную, сеточку морщин в уголках глаз. Сколько ему лет?

— Как скажете. Надо бояться, значит буду.

Пока до конца не разобралась в ситуации, лучше не нервировать Зверя. Что ему от меня нужно? Для чего я нужна?

То, что тетка продала меня, как последнюю скотину, стало ясно сразу же. Ее рыдания до появления Зверя слишком хорошо все объясняли. Вначале сделала, а потом пожалела. Это ее обычное поведение. Могла ударить ни за что, а потом переложить всю вину на меня. Привыкла, что со мной все сходило с рук.

Терпела ее выходки, податься мне некуда. Ни денег, ни жилья.

Родителей нет. Самой на улице не выжить. Образования нет. А из доступных занятий только работа прислугой в трактире или проституткой в борделе. Ничего из них мне не подходило. Потому как оба варианта вели на дно.

Я же не собиралась вечно прозябать в грязи.

Мечтала о достойной работе, уютной квартирке. В которой непременно жил бы пушистый кот. Он сидел на окне, встречая меня с работы. Вечерами я приносила ему различные кошачьи вкусняшки, а себе трубочки с кремом. И мы вместе ужинали, рассказывая друг другу о прошедшем дне. Он о своих кошачьих делах, а я о своих.

Мечты, которым не суждено исполниться. Я надеялась, что пока не суждено.

— Умная?! Это хорошо. Оставайся такой умницей и мы поладим.

Последнее прозвучало как предупреждение.

Переводилось как, если сделаешь глупость будешь наказана, а за хорошее поведение получишь конфетку. Или печеньку. Что там дают животным за удачно выполненный номер?

Наверняка, он ждет от меня послушания. Такие люди как Зверь не терпят когда что-то идет против их воли.

Если даже мужики его боятся, то что делать мне?

Смотреть в оба и подмечать малейшие нюансы поведения. Единственное, что в моих силах.

Внезапно пальцы, которыми любовалась несколько мгновений назад, сжались железной хваткой на подбородке.

Мужчина стремительно приблизился ко мне вплотную, не давая пошевелиться. Его губы, пахнущие сигаретным дымом с тонким ментоловым ароматом, накрыли мои.

Властно. Жестко. Требовательно.

Губы не дарили ласку. Они клеймили. Оставляя после себя след.

От неожиданности не успела даже вдохнуть. Лишь удивленно вытаращила глаза. Видя, что и Зверь не закрыл свои, продолжая наблюдать даже со столь близкого состояния.

Резкий укус в нижнюю губу заставил вскрикнуть.

На ласку это совсем не походило.

Руки сами собой взметнулись, отталкивая. Только разве сдвинешь железобетонную плиту?

Зверь он и есть Зверь. Не даром его так кличут.

Мужчина так же резко отстранился, продолжая сверлить меня своим иссиня черным взглядом, в котором я четко прочла острое желание. Он хотел меня. Здесь и сейчас.

Зверь не выдержал. Сорвался.

На вкус Ляля оказалась сладкой, сочной, словно вишня. Ее губы манили своей свежестью. А взгляд сводил с ума.

Не испуганный и забитый, какой она транслировала. А непреклонный, свободолюбивый и очень осторожный.

Чем больше Зверь находился рядом с Лялей, тем сильнее ощущал притяжение. Мужская природа рвалась наружу, требуя покорить девушку. Не медля ни секунды. Познать ее всю. Прочувствовать ее мягкость. Испытать податливость. Сломить сопротивление.