Вот и все. И никаких глупостей с пугающими меня фантомами.

В свете дня оправдания выглядели вполне реально.

— Ляля, ты не опаздываешь? — спросила у меня хозяйка. Она всегда со мной была деликатна. Знала, что беременную расстраивать нельзя.

— Уже иду, — отозвалась.

Я собрала в сумочку все необходимое. Проверила ключи. И пошла на работу.

Всю дорогу до церкви не покидало ощущение чужого взгляда. Между лопатками чесалось. Но я запретила себе оглядываться.

Если Зверь меня нашел, так тому и быть. Бежать я не планировала.

Было ли мне страшно?

Было. Еще как. Но я не позволяла себе бояться. Это вредно для ребенка. Он не должен вырасти затурканным, пугающимся собственной тени человеком. Еще до рождения я программировала его судьбу. Знала, что это очень важно и от этого зависит каким он вырастет.

До работы дошла без приключений. Магазинчик открыла почти вовремя. Десять минут опоздания не в счет. Все равно очереди за церковной утварью не стоит. Зашла внутрь. Все осмотрела по привычке.

Хмыкнула, что иначе и быть не должно. Уселась на стульчик в ожидании покупателей.

А их почему-то все не было. Вроде бы в окно я видела знакомых прихожанок, которые постоянно заходили в лавку за покупками, но именно сегодня они решили проигнорировать посещение магазина.

От безделья я смотрела в окно.

Со стороны улицы ко мне шла какая-то бабулька. Видимо, за свечами. Она исчезла из поля видимости. Я предполагала, что женщина войдет внутрь. Но спустя несколько секунд женщина пошла назад.

Странно.

Подобное повторилось еще дважды.

Складывалось ощущение, что их что-то или кто-то гонит от лавки. Ну не могут все покупатели передумать в самый последний момент и вернуться к своим делам.

Мелькнула мысль, что на пороге спит злая собака, оттого все прихожанки и не решаются переступить порог магазина.

Усмехнулась своим фантазиям.

Но посмотреть решила.

Вышла из-за прилавка и подошла к двери. Отчего-то сильно заколотилось сердце.

Внутри возникло ощущение, что если я сейчас открою дверь, то случится что-то страшное.

— Да глупости все это, — отмахнулась от глупых мыслей. Толкнула дверь.

Она тут же ударилась во что-то находящееся на ступеньках.

Точно собака.

— Что ты расселась там. Уходи, — произнесла, открывая дверь пошире. С явным намерением согнать собаку со ступеней.

— Я все ждал когда же ты пригласишь меня войти. А оно вон как. Гонишь. Прямо с порога, — до слез знакомый голос раздался за порогом.

Сердце два раза стукнуло о грудную клетку и остановилось на миг.

Я знала кому принадлежит этот голос.

Он пришел за мной. Он стоит за дверью. Он караулит меня.

Зверь.

Это был он. Запоздало пронеслось в голове.

Ну вот и конец, Ляля.

Сергей

Не знаю как смог уйти ночью, зная, что Ляля рядом. Что достаточно протянуть руку и можно до нее дотронуться. Ощутить теплоту ее кожи. Вдохнуть запах волос. Положить руку на нежный живот. Прислушаться к себе.

Я вытянул из себя все жилы, но смог унести ноги. Прочь. Прочь. Прочь.

Пока не сорвался. Не наделал глупостей.

А ведь хотелось. До одури. До сумасшествия.

Сказал себе, что если не сделаю, то не прощу. Никогда. И ни за что.

Это сработало. Я смог. Сделал. Хоть первый шаг и был тяжек и труден.

Ушел.

Но не вернуться не мог. Спустя несколько часов ноги сами понесли к ней. Я видел, как Ляля вышла из дому. Как всю дорогу оборачивалась, чувствуя мой взгляд. И это грело душу. Значит, есть что-то такое между нами. Связь.

Я, как приблудный пес, шел за своей хозяйкой. Шел прячась. Боясь, что увидит и прогонит.

А если так, то что сделаю я? Как поступлю? На этот вопрос я не знал ответа.

Оттого и маялся на пороге, отпугивая всех посетителей.

Кому понравится проходить мимо мужика с сумасшедшими глазами, красными от недосыпа? Никому. Обойдут стороной, не желая связываться.

Она вышла сама.

И прогнала…

С порога заявив, чтобы катился на все четыре стороны.

И такая злость меня взяла. Прямо невыносимая до одури ненависть.

За что она так со мной?

— Я не…, - испуганные глаза на пол лица смотрели на меня озерами страха.

— Что ты «не»? Сбежала и думала, что не найду? — наступал, чувствуя как гнев переполняет, срывая все установки, что на протяжении этих дней вбивал себе в голову.

— Не думала, — она смотрела не мигая, ухватившись пальцами за прилавок, на который опиралась спиной.

— Тогда на что-то рассчитывала? Что хотела доказать? — рычал.

Будь я вервольфом в этот миг на груди рвалась бы ткань от увеличивающейся в размерах грудной клетке. А так лишь громко тарабанило сердце о ребра.

— Ни на что не рассчитывала. Ничего не хотела, — она говорила, но при этом не оправдывалась. Боялась, но не тряслась, как осиновый лист.

— Гордая, значит? А ты, гордая, не забыла, что я купил тебя у тетки, что продала тебя как вещь. И теперь ты принадлежишь мне. Ты моя? Моя. Помнишь, об этом? — от звуков голоса сотрясались стены.

Но мне было все равно.

— Как об этом забыть? — глаза Ляли полыхнули презрением.

Что? Кого? Меня презирает?

В голове все помутилось. Перед глазами красная пелена.

Дальше перед глазами лишь отрывочные воспоминания. Будто вспышки сверхновой, проскакивающие в темноте непроглядного пространства.

Моя рука на тонком девичьем запястье. Рывок. Лялин крик возмущения. Громкий удар двери о стенку ларька. Гравийная дорожка серого цвета, с жалобным скрипом шуршащая под ногами от быстрой ходьбы, почти бега.

Распахнутая дверь внедорожника.

Мой рык.

— Садись в машину!

— Ларек не закрыла, — ее писк.

Оглушительный свист. Мелкие камушки вылетающие с огромной скоростью из под колес внедорожника. Резкий крен автомобиля при развороте циркулем на месте.

От страха мне хочется вцепиться зубами за воздух, лишь бы вывалиться из бешено летящего автомобиля.

Меня бросает из стороны в сторону, как шарик от пинг-понга, заключенный в ржавую консервную банку.

Зверю дороги не писаны. Одни лишь направления.

Он кидает машину через бордюры, давит огромными колесами цветники. А все потому что выбрал путь, не совпадающий с проложенной дорогой.

Я ухватилась за ручку двери. Она единственная не позволяет мне болтаться по огромному салону, пахнущему дорогой кожей. Только мои ноздри не щекочет запах роскоши. Я чувствую запах адреналина, смешанный с терпким запахом мужчины. Чьи гормоны бушуют. Чья кровь кипит. Чья ярость клокочет через край.

— Куда ты меня везешь? — перекрикиваю грохот собственного сердца.

— Молчи, женщина, — ревет Зверь.

Я со страхом сжимаюсь в комочек. Не знаю чего от него ожидать.

Мне страшно. Но не за себя. За ребенка, что зернышком проклюнулся внутри меня. Зреет зеленым росточком, медленно увеличиваясь в размерах. Он еще мал. Беспомощен. Слаб. Не может ничего сказать. Не может возмутиться. Но все чувствует. Все ощущает. И все понимает.

Моя кровь связана с его. Мы одно целое. И моей, еще не рожденный ребенок, ощущает мое беспокойство. Слышит биение моего судорожно стучащего сердца. Клацанье зубов.

И я за ребенка в ответе.

Я не знаю кто родится. Мальчик или девочка. Да мне и не важно. Лишь был здоровый лишь бы с ним было все в порядке. А сейчас я понимаю, что малыш в опасности. Зверь в ярости. Он в бешенстве. И он не управляем.

— Тише. Прошу, пожалуйста, тише, — я не могу сдержаться. И вновь заявляю о себе во весь голос.

Но делаю только хуже.

— Закрой рот.

Зверь вдавливает педаль газа в пол. Внедорожник летит по автотрассе с огромной скоростью.

Я вижу побелевшие от напряжения руки Зверя, вцепившиеся в рулевое колесо автомобиля. Линию скул, о которую можно пораниться, настолько она острая, словно бритва.