Парень Грейс был не менее привлекательным. Джейк Мэлоун был высоким, темноволосым и воплощением красоты. У него была уверенность в себе в духе Хью Джекмана, огромное количество обаяния и лукавая улыбка, которая обещала восхитительные темные делишки в спальне. Так ей сказала Грейс.

А потом был Митчелл Форбс. Секс в костюме в полоску. Ну, сегодня никаких полосок. Но темноволосый, голубоглазый красавчик с Уолл-стрит отличался серьезностью, которая должна была противоречить беззаботному настроению Джули. Вместо этого они были живым доказательством того, что противоположности притягиваются.

Ее подруги сорвали джекпот в отношениях.

Если бы Эмма не была так решительно настроена не нуждаться в мужчине, она бы ей позавидовала.

Она уже собиралась спросить Сэма, как идут дела с ROON — винокурней, которую он основал пару лет назад и которая в последние пару месяцев стала привлекать внимание национальной прессы, но Сэм отвлекся от нее.

— Йоу, Кэссиди. Рад тебя видеть, чувак!

И вот все началось.

Эмма повернулась, чтобы посмотреть на него, только потому, что не смотреть на него было бы, ну, очевидно. И она, чёрт возьми, позаботилась о том, чтобы не было никакой внешней реакции на него. Ни подгибающихся коленей, ни побелевших костяшек пальцев, сжимавших бокал с вином, ни даже малейшей реакции на лице.

Но внутри?

Внутри что-то трепетало.

Опасно.

Сегодня на нем не было и следа от обычного костюма. На нем были джинсы, как и на остальных парнях, и черный свитер, который сидел достаточно хорошо, чтобы подчеркнуть рельефные плечи и подтянутую талию. В левой руке он держал бутылку вина, а правой пожимал руку Сэму. А его глаза...

Его глаза встретились с ее глазами через плечо Сэма.

И что-то сдвинулось.

Это было не много. Это была даже не улыбка и взгляд не был продолжительным.

Но для двух людей, которые в течение последнего года сознательно старались жить вне орбиты друг друга, это определенно было что-то.

Эмма поджала губы, и они оба отвели взгляд.

Этот момент был настолько мимолетным, что, казалось, никто больше не заметил.

Как будто спонтанная совместная выпивка неделей ранее стала поворотным моментом. Эмма просто не знала, в чем именно.

И вообще, хотела ли она этого.

— Я бы сказала, что вам не нужно было приносить вино, но, конечно, оно всегда приветствуется, — сказала Джули, переходя от человека к человеку и целуя в щеки.

— Я принесла десерт, — сказала Райли, протягивая коробку с кексами.

— Я же говорила, что приготовила десерт! — сказала Джули.

— Точно, говорила. Я совсем забыла, — сказала Райли, обменявшись взглядом с Митчеллом.

Джули поймала его и развернулась, чтобы свирепо посмотреть на своего жениха.

— Что ты ей сказал?

— Я ничего ей не говорил, — сказал Митчелл. — Вообще ни слова.

Глаза Джули сузились, когда Митчелл сделал глоток вина.

— Возможно, я послал ей фотографию твоего, гм, торта.

— Я его испекла, — объявила Джули всем остальным, радостно кивнув.

— Это здорово, дорогая! — ответила Грейс. Затем она повернула голову в сторону Райли и сказала. — Хорошая идея насчет кексов.

Джули показала пальцем.

— Только за это ты должна попробовать первый кусочек моего торта.

Джули, как известно, плохо готовила, вероятно, потому, что ее старания касались только особых случаев, поэтому у нее никогда не было постоянной практики.

Митчелл, к счастью, становился все более умелым на кухне с тех пор, как они с Джули сошлись, и стало ясно, что ее умениям не суждено улучшиться. А поскольку Митчелл Форбс преуспел во всем, за что бы он ни брался, ужин сегодня будет если не восхитительным, то вполне приемлемым. Этот мужчина был красив, умен, успешен и умел готовить. В общем, идеальный вариант. Эмма ничуть не удивилась бы, узнав, что Митчелл прячет в своих брюках частички чистого золота.

Группа растворилась в маленьких очагах разговоров: Джули, настаивающая, чтобы Райли оставила кексы в коридоре, Сэм, обсуждающий с Грейс новые этикетки для своего ржаного виски, Митчелл, закладывающий Джейку ненужные ему билеты на хоккей.

Уже не в первый раз Эмма почувствовала непреодолимый прилив тепла и благодарности к этой группе близких, жизнерадостных друзей, даже если временами она все еще чувствовала себя немного одинокой в этой компании, как будто не совсем нашла свое место.

Она подошла к богатой коллекции вин Джули и Митчелла и наполнила свой бокал чем-то белым и прекрасным.

Кэссиди подошел к ней сзади.

Она поняла, что это он, по его запаху. Это было жутко, если подумать, но, к сожалению, правда.

За прошедшие годы ей удалось забыть его лицо и голос.

Ей даже нравилось думать, что она забыла его прикосновения, хотя иногда ее шаловливые сны говорили ей обратное.

Но она никогда не могла забыть, как пахнет Алекс Кэссиди.

Чистый, пряный и очень мужественный, такой, что даже самой независимой и властной женщине хотелось прижаться щекой к его груди и просто остаться.

— Думаешь, это подстава? — спросил Кэссиди, его голос был низким.

Она отошла в сторону, чтобы он мог налить себе бокал красного вина. В колледже и в последующие годы он пил только пиво. Но взрослый Кэссиди... он пил красное вино. Всегда. Он даже взбалтывал и нюхал его, прежде чем сделать глоток, что должно было быть чертовски претенциозно, но вместо этого заставляло ее думать о мужчине, который знает, чего хочет, и не станет тратить свое время на что-то меньшее.

В колледже Кэссиди был целеустремленным. Амбициозной. Неутомимой.

Взрослый Кэссиди был всем этим. Но он также был уверен в себе.

Уверенным в том, что то, чего он хотел, всегда было в пределах досягаемости.

Он поднял брови, глядя на нее, и она поняла, что не ответила на его вопрос.

— Нет, я не думаю, что это подстава, — сказала она, когда они стояли плечом к плечу, наблюдая за своими друзьями. — Джули утверждает, что мы оба приглашены просто потому, что это первый раз за последние месяцы, когда мы оба одиноки.

— Вот как? — сказал он, делая еще один медленный глоток своего напитка. — Итак, я был с Даниэль два, может быть, три месяца...

— До этого я встречалась с Дагом...

— И я был с Алексой, может быть, шесть месяцев назад.

— Алекс и Алекса? Это мило, — ответила она.

— Я бросил ее, потому что думал, что персонализированные полотенца будут слишком неловкими, когда мы поженимся.

— Это правда, — согласилась Эмма. — Хотя, наверное, это было удобно во время секса. Таким образом, когда ты выкрикивал свое имя, она ошибочно думала, что ты заинтересован в ее удовольствии...

Она оборвала свой саркастический выпад, когда увидела, что он смотрит на нее с почти ухмылкой.

— Что? — спросила она.

Его улыбка стала немного шире, и он наклонился к ней.

— Ты думаешь о нас в постели.

У нее перекосило рот, и он откровенно рассмеялся.

— Думаешь. Ты думаешь о нас двоих вместе. Какими мы были.

— Уверяю тебя...

— Не трудись отрицать это, Синклер, — сказал он, чокаясь своим бокалом с ее.

Она смотрела ему в спину, когда он двинулся к остальным, но он обернулся в последний момент.

— Эмма.

— Что? — ее голос был раздраженным.

— Я тоже об этом думаю.

Что ж. Что ж. Это... требует больше вина.

Вот только ее бокал был уже полон, поэтому вместо этого она вздохнула и решила, что была чертовски веская причина, по которой они возвели эту ледяную стену между собой. Пришло время возвести её заново, пока он не совершил еще одно рискованное путешествие по дорожке памяти.

Она присоединилась ко всем у кухонной стойки, где они собрались вокруг закусок, как стервятники.

— Эм, есть новости о твоей квартире? — спросил Джейк.

— Нет, но это уже не моя проблема, — ответила Эмма, беря в руки оливку. — Мой страховой чек пришел по почте, и я уведомила хозяина, так что даже если все будет отремонтировано, я не буду переезжать обратно. В любом случае, я снимала квартиру на месяц вперед, так что это был легкий выход.