Внезапно у неё внутри словно что-то лопнуло, Луду застыла с гримасой боли на лице и упала на пол, согнувшись пополам.

Штормовой флёр сразу ослаб и Исмаил чуть отдышавшись, медленно опустился к ней, приподнял обеими руками голову Луду и заглянул в глаза.

— Вы всё-таки убили меня! Убили! — прошептала она, держась за живот и скуля от боли. — Ненавижу, ненавижу вас! Будьте вы прокляты!

Пошатываясь, Исмаил встал на ноги, поднял девушку с пола и отнес на кровать, аккуратно положил и она тут же притянула ноги к животу, продолжая шептать слова проклятий и ненависти.

Не смотря на слабость, ещё сковывавшую его тело, Исмаил почти вылетел из каюты.

— Целителя сюда, живо! — услышала Луду его хриплый голос из-за двери.

***

Интор Фортайл, молодой симпатичный целитель, обернулся к Исмаилу.

— Господин желает присутствовать при осмотре?

Тот гневно сверкнул глазами и молча вышел из каюты Луду, нервно прошелся по палубе. Комадор выглядел обеспокоенным и через несколько минут уже пожалел, что оставил Луду наедине с этим нахальным юнцом, пусть и целителем.

Интор вышел из каюты примерно через полчаса.

— Она успокоилась и заснула, — сказал он комадору, — я дал ей лекарство.

— Что с ней? Она заболела?

— Ничего серьёзного, господин Исмаил, такое случается рано или поздно со всеми девушками.

Исмаил раздражённо поднял брови.

— О чём вы?

— Сильный всплеск флёра вызвал первые лунные дни в её жизни. Они обычно протекают крайне болезненно. Поэтому девушка ближайшие несколько дней будет весьма эмоциональна, капризна, у неё будет часто меняться настроение.

— И что мне… с этим делать? — растерялся комадор, не привыкший к женским истерикам.

Все капризы всегда доставались на долю Бэли-хар и Исмаил понятия не имел, как с этим справляться.

— Поменьше тревожьте её, будьте с ней ласковы и терпимы. Побалуйте чем-нибудь приятным.

Комадор усмехнулся, самое приятное для неё — если она не будет видеть его несколько дней, а ещё лучше — если вернёт её в Валорию.

Но таким капризам он не собирался потакать.

Два дня Луду пролежала в кровати, свернувшись калачиком, отказывалась от еды и даже не поворачивалась к Исмаилу, когда он заходил в каюту и заговаривал с ней.

Лежала молча, лицом к стенке.

На третий день открыв дверь в её каюту, Исмаил обнаружил, что она пуста.

По его команде обыскали весь корабль, но Луду нигде не нашли.

— Как в воду канула, — виновато ляпнул один из матросов, после того как обшарили весь трюм, каюты и самые укромные уголки корабля, и у Исмаила пробежал по спине холодок от догадки.

Он поднялся на палубу в скверном настроении.

За бортом, разбрасываясь брызгами, резвилось синее море, и корабль споро шёл в сторону Махитании.

Пахло ветром и морской солью.

А комадору чудился запах лаванды и мяты, которому больше неоткуда была взяться на этом корабле.

Сали проснулась словно от удара. В раннее утро её вытолкнул страшный сон.

Она лежала с бешено колотящимся сердцем, ледяными ладонями и ступнями, глядя в потолок, и пыталась вспомнить, что ей приснилось.

Образы всплывали мутные, расплывчато — черные. Она то тонула, захлебываясь соленой водой, то уворачивалась в воде от огромного чудовища, чье зубы, как кинжалы, то и дело смыкались в опасной близости к телу.

Когда щупальца сна ослабли, накатила тревожность и Сали не могла понять с кем или чем она связана. Давила в груди, зрела, не давала дышать ровно, но ещё не осознавалась…

Понимая, что вряд ли уснёт, Сали решила встать и приготовить себе травяной отвар, и тогда в дверь неожиданно чуть слышно постучали, почти поскребли. Сали вздрогнула: ведьминское чутье не обмануло, что-то случилось.

Она спрыгнула с кровати, накидывая на ходу шаль на плечи. В такой час мог явиться только Шен, с разбитым носом или порванным ухом. Из-за него она держала под кроватью целую корзину целительских снадобий и инструментов: промыть, зашить, залечить. Спасти.

И открыв дверь, удивленно уставилась на гостя.

— Привет.

Привалившись к деревянному косяку, перед ней стоял бледный Мейдан с лихорадочным блеском в глазах и в мокрой одежде. От него пахло кровью и морским ветром.

Сали, тихо охнув, поднырнула под его руку, подставив плечо, и, обхватив за пояс, помогла войти в комнату.

— Куда, Сал? Не надо на кровать… я грязный, мокрый, — тихо простонал он и остановился, свободной рукой держась за стену.

— Ранен? Куда? На ногах держишься?

— Вроде да…

Сали быстро выскользнула из-под его руки, выглянула в коридор, — пусто, — шикнула заклинанием на мокрые следы, убедилась, что они исчезли, закрыла дверь и заговорила шёпотом.

— Раздевайся…

— Уже не надеялся услышать от тебя подобное, — Мейдан шутил, а на самом лица не было, под глазами залегли чёрные круги.

— Снимай всё, — не обращая внимание на его слова, она уже стягивала с него плащ, — весь грязный, липкий… Камзол и штаны тоже снимай. Что застыл? Боишься меня чем-то удивить?

Мейдан тяжело и рвано выдохнул.

— Мечтаю удивить, — и повернулся к ней спиной, — но сегодня, прости, не получится… помоги мне…

Сали сняла с него плащ и обомлела. Одежда ниже спины висела лохмотьями, пропитанными кровью, в прорехах были видны глубокие бордовые борозды ран.

— В купальню, живо!

Мейдан стоял в квадратном углублении чаши, покачиваясь, держась обеими руками за каменную стену, и пытался позорно не свалиться в обморок.

Сали снимала то, что осталось от рубахи, разрывая её, стараясь не касаться ран, и бросала мокрые тряпки на пол. Со штанами она обошлась также.

Полностью раздев Мейдана, Сали повернула вентиль подачи воды.

— Вставай под струю… так… хорошо… Будет немного больно, мне надо смыть всю соль и грязь. Спиной повернись, можешь чуть нагнуться? да так, хорошо…

Только теперь Сали рассмотрела рану целиком и ужаснулась.

Она повидала всякое в лазарете Академии, боевики и тёмные маги попадали туда с завидным постоянством, но такие раны она видела впервые. Глубокие, они широкими бордовыми лентами тянулись от поясницы через обе ягодицы.

— Кто тебя так располосовал?

Она тяжело сглотнула, разглядывая разодранную в клочья кожу:

— Это… когти?

— Зубы… Шаркунья. Хотела откусить задницу, но мне самому она ещё понадобится…

У Сали лоб покрылся испариной и дрогнули руки, она вспомнила свой недавний сон. Зубы-кинжалы…Оружие морских чудовищ.

— Что тебя понесло в море? — она осторожно поливала его, смывая грязь, соль и кровь, стараясь не причинять лишней боли.

— Заказ… Надо было кое-кого через портал вытащить.

— Ясно. Справился?

— Почти… Сам виноват… Использовал непроверенную портальную схему и неточно рассчитал обратный путь, свалился в море…

— Хорошо, что живой…

— Да, повезло… Заказанный сообразительный и шустрый попался, у него дар договариваться с хищниками… Да и вытащили нас из воды быстро. А то бы… м-м-м…

— Больно?

— Немного…

— Потерпи, джилли, до ритуального камня заживёт…

— … до чего?

— Это такая целительская присказка… так говорят, чтобы поддержать, посочувствовать, мол всё пройдёт и забудешь об этом… Что, не слыхал раньше?

— Нет…

Когда вода, стекавшая в чашу с тела Мейдана стала прозрачной, Сали сунула в руки метаморфа полотенце.

— Выходи из чаши. Не вытирайся, чуть промокни, спину не трогай, потом иди в кровать и ложись на живот, — говорить выходило спокойно и уверенно, хотя Сали потряхивало и немного дрожали руки.

— Голым? в твою кровать?

— Да.

— Боги, почему я раньше не догадался упасть в море?..

Мейдан вышел, слегка пошатываясь, накинув на плечи полотенце, а Сали собрала в купальную чашу окровавленные остатки одежды и щёлкнула пальцами. Одежда вспыхнула и в считанные мгновения сгорела.

Он лежал лицом в подушку и сопел, вдыхая запах девичьей постели. Рыжая ведьма присела у кровати, вытаскивая из-под неё большой плетёный короб.