Ближайший большой город был в двух седьмицах пути.

В следующие несколько дней он неожиданно оценил все плюсы своей находки. В глазах окружающих он сразу превратился из подозрительно типа, путешествовавшего в одиночку, в заботливого отца, которого с сочувствием принимали в любом караване и на любой стоянке, вкусно кормили и охотно предлагали ночлег.

Девочку он назвал Муджира. Это было единственное имя, на которое она отозвалась, когда он просто перечислял вслух все известные ему женские имена.

Муджира оказалась спокойным, покладистым ребёнком, и особых хлопот Талату не доставляла. И к большой удаче, внешне оказалась немного похожа на Талата. Тот же цвет волос и глаз, и даже улыбались они похоже, с ямочками на щеках.

У Талата теперь появилась почётная обязанность доедать всё, что не съедала малышка. На последнем привале Муджире от сердобольной старухи досталась целая миска вкусной каши, остатки которой перепали и Талату. Но ей не понравился сушёный кизил, которым щедро сдобрили кашу, и она доставала каждую ягоду двумя пальцами из миски, облизывала и совала ему в рот.

Женщины у костра млели от такой заботы дочери об отце. Талат тихо радовался, что сообразил вымыть ей руки перед едой, потому до этого она с удовольствием возилась у кучи лошадиного навоза.

Двое всадников появились внезапно. Словно из воздуха соткались.

Талат с Муджирой едва спешились у ручья для привала. Он даже не успел спустить девочку с рук.

Муджира, взвизгнув, испуганно уткнулась в шею Талату, намертво вцепившись кулачками в его тунику. И Талат бессильно опустился на колени, ставя Муджиру на землю.

— Догадываешься, зачем мы тебя искали? — спросил один из них, темноволосый.

Талат вздохнул и медленно кивнул.

Другой всадник, светловолосый, спрыгнул с коня и подошёл ближе. Присел на корточки и позвал девочку.

— Эй, смотри что у меня есть.

Муджира повернула к нему заплаканное лицо.

Незнакомец сжал ладонь, разжал, и с неё спорхнула стайка разноцветных бабочек. Одна их них, крупная, золотистая, села ему на указательный палец.

— Ну-ка, протяни руку, — предложил он.

Малышка вытянула в его сторону ручку и оттопырила указательный пальчик. Бабочка, красиво вспорхнув, перелетела на него и Муджира улыбнулась.

— Иди ко мне, — поманил он девочку.

Муджира в ответ скосила взгляд сначала на него, потом на темноволосого всадника, резко стряхнула бабочку с руки, — та мгновенно рассыпалась облаком искрящейся на солнце пыльцы, — отвернулась и снова вцепилась в Талата, тихо поскуливая.

Мужчины переглянулись и обменялись несколькими фразами на незнакомом Талату языке.

О чём они говорят и что собираются делать, Талату было и так понятно. Единственное, что его беспокоило сейчас — девочка может увидеть что-то, чего ей не следовало видеть. Она и так пережила нападение на караван и ночами иногда тревожно вздрагивала и просыпалась, прижимаясь к боку Талата.

— Простите меня, я не виноват, я не хотел, чтобы они убивали… Я просил только забрать магури… Они сами как взбесились… — пробормотал он.

— Зачем тебе понадобилась магури? — спросил темноволосый всадник.

Талат снова тяжело вздохнул, погладил по голове испуганную малышку.

— Одна сумасшедшая старуха предсказала мне когда-то, что благодаря девушке-магури я стану великим и мое имя впишут в летописи нескольких царств.

— И ты, значит, ей поверил? — насмешливо утончил светловолосый воин.

— Да, я, глупец, поверил… — Талат вскинул глаза на темноволосого всадника. — У меня одна просьба, чтобы Муджира ничего не видела. Ну… когда вы будете…

И расцепил руки, больше не удерживая девочку.

— Муджира, значит, — задумчиво повторил темноволосый, внимательно разглядывая девочку.

Несколько мгновений тишины растянулись для Талата в целую пропасть, в которую он медленно и безнадёжно падал.

Талат молча смотрел на воинов. Муджира стояла, вцепившись в Талата.

Наконец, темноволосый прервал молчание.

— Благодари свою дочь за то, что она спасла тебе жизнь. И я не советую возвращаться туда, откуда ты сбежал. Тебя ищут кадмийцы…

Светловолосый сел в седло и, развернув коней, всадники исчезли в мерцающей арке портала.

Талат выдохнул и крепче прижал к себе девочку.

— Испугалась? — спросил Талат, усаживая перед собой в седло Муджиру.

Та замотала в ответ головой.

— Ну и славно. Проголодалась?

Снова нет.

— Вот и хорошо, — толкая коня в бока и натягивая поводья, сказал Талат, — когда приедем домой, твоя бабушка Бария сварит такую вкусную кашу, какую, могу поспорить, ты ни разу в жизни не пробовала… С кизилом, — девочка подняла к Талату заплаканное личико и недовольно сморщилась. Талат рассмеялся: — Ну, а как ты хотела? Все по-честному, кашу — тебе, кизил — мне…

***

Вальтер Сурим и Шайен Терр выехали из арки портала недалеко от Большого Мраморного дворца. Первым молчание нарушил Шайен Терр.

— Не ожидал, что ты его отпустишь.

— Сам не ожидал, — спокойно согласился Вальтер, — но я не мог оставить ребёнка без отца.

— Ты серьёзно? — глянул на него сбоку Шайен Терр. — Она не его дочь.

— Теперь его. И потом, — усмехнулся Вальтер, — у меня тоже есть принципы… Кто я такой, чтобы лишить жизни человека, от которого зависят судьбы стольких царств…

Шайен Терр понимающе хмыкнул, потом спросил:

— У девочки довольно редкое имя, оно же что-то значит?

— Муджира? — Вальтер улыбнулся, вспоминая сжатые на мужской груди маленькие кулачки. — Да. Защитница. В этих землях самое обычное имя для девочки-магури…

***

Забирать Вивьен из дома айка лорд Сурим приехал с царевичем Аярном, тот так просил взять его с собой, что Вальтер не смог ему отказать.

Пирху вместе с айком вышли за ворота провожать Вивьен.

Пока айк давал последние наставления Вивьен, Пирху скромно стоял в сторонке, любуясь ухоженными роскошными царскими ширнами и поглядывал на царевича, которого видел впервые.

Аярн с невозмутимым видом восседал на ширне и спешился только чтобы помочь взобраться в седло Вивьен.

— Не забрасывай целительство, Вивьен, помни всё, чему научилась, — напутствовал айк, — обязательно учись дальше, из тебя выйдет толк при должном старании.

— Хорошо, учитель.

— Ну, иди попрощайся с Пирху и в добрый путь.

Пирху стоял, привалившись плечом к калитке, когда Вивьен подошла к нему.

— Будешь скучать по мне?

— Вот ещё, — шутливо фыркнул Пирху, — больно надо. Теперь-то айк всё внимание будет только мне уделять. И у меня столько всего интересного ждёт в целительской практике, что сам себе завидую!

— А я буду скучать по тебе и по айку.

— Не будешь, вон у тебя целый царевич под боком. — Пирху кивнул в сторону Аярна. — Он-то найдёт чем тебя развлечь в Большом Мраморном дворце. А я наловлю ведро буркунов в озере, продам и куплю нам с айком по ширне. Выберу самых лучших, каких только найду на базаре, мы приедем ко дворцу и я позову тебя кататься в пустыню, наперегонки. Поедешь?

Вивьен улыбнулась.

— Поеду.

— И буду потом всем рассказывать, что обогнал в скачках на ширнах самую настоящую магури.

— Ты сначала обгони…

— Даже не сомневайся!

— Тебе всё рано никто не поверит.

— И пусть, я-то буду знать, что это правда.

— Вивьен, нам пора, — позвал Аярн.

Она уже взобралась на ширну, когда её окликнул Пирху:

— Вивьен! Помни, что я говорил, — он подмигнул и сложил ладони чашами на уровне груди, — орехи и фрукты!

— О чём это он? — Аярн хмуро обернулся к Вивьен.

— Не знаю, — отозвалась она и закусила нижнюю губу, сдерживая смех.

В этой спальне Джайра оставался столько раз, что мог пройти по ней с закрытыми глазами и ни разу не споткнуться.

Широкая кровать из дорогого тёмного дерева с прозрачным балдахином, мягкая шкура на полу у пылающего камина, которая так часто заменяла им ложе, пара удобных кресел, узкая кушетка, трюмо с низким пуфом.