Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Революция 1848 года и музыка. Р. Вагнер как идеолог революционной немецкой интеллигенции. Разложение романтической музыкальной школы. Искусство вымирающего класса. Юный Вагнер. Либерально-демократическая струя в немецкой литературе и музыке. Вагнер в Париже. Критика музыкального искусства эпохи «короля-буржуа».

И так далее, все – под знаком темы «революции».

Ее подробное развитие составляет основное содержание «вагнеровского раздела» тома:

Революционная энергия, накопившаяся в тридцатых и сороковых годах, мощно разрядилась в феврале и марте 1848 года во Франции и Германии… Рабочий класс впервые выступил в буржуазной революции с ясно осознанными требованиями. Эти знаменательные события имели решающее значение для дальнейшего развития музыкального искусства. Правда, рабочий класс оказался в 1848 году недостаточно сильным, чтобы использовать одержанную им победу. Ему не удалось самостоятельно или в связи с мелкой буржуазией завершить революцию и обеспечить ее достижения, как это удалось сделать мелкой буржуазии во Франции в 1792 году. Еще меньше суждено ему было создать в революционных бурях прочный фундамент нового пролетарского искусства1092.

Как Французская революция приравнивается в книге Браудо к революции 1848 года, так и «революционер» Бетховен оказывается непосредственным предшественником Вагнера:

Выразителем братских идей Великой Французской революции является Бетховен. Революционные бури сороковых годов взрастили художественную идеологию молодого Вагнера. <…> Пятидесятые годы XIX столетия являются моментом зарождения современной музыки. От искусства предыдущей эпохи она резко отличается своим социально-организующим характером, своей установкой на массы. Музыкант в новую эпоху творит уже не для аудитории маленького концертного зала, а для народной массы, как таковой. Последняя становится сотворцом художественного произведения, неотъемлемым участником в процессе его создания. Эту, так сказать, народническую теорию музыкального творчества, впервые осуществленную в бетховенских симфониях, последовательно и ярко защищает Вагнер в своих работах1093.

Однако в раннесоветском музыковедении параллельно с революционной аттестацией Вагнера настойчиво педалируется и тезис о «политической деградации», которую композитор якобы пережил в поздний период своего творчества. Он провозглашается практически в любом развернутом высказывании о Вагнере, опубликованном в послереволюционной России, и учебник Браудо не составляет здесь исключения. Версия о «деградации», по-видимому, берет начало в ницшеанской концепции идейной эволюции Вагнера. Луначарский определил суть этой «деградации» как «отравление Шопенгауэром»:

В результате удушения революции 1848 года появился с одной стороны империализм, а с другой – пессимизм, который нашел себе яркое выражение в лице Шопенгауэра и отразился на Вагнере, отравив блестящую страницу музыкальной драмы, которую мы могли бы иметь в его творениях1094.

Репутацию «революционера» за Вагнером все же сохранили. Если Ферман в 1929 году1095 делал по поводу «революционности» Вагнера массу оговорок1096, то в 1933 году Грубер возвращается к постулатам начала 1920-х:

<…> путь Вагнера – от «карнавальной революции» «Запрета любви» через декоративно-«революционный» спектакль «Риенци» к поискам революционного выхода1097.

На этом «пути» немецкого гения, по Груберу, поджидает «трагедия индивидуализма»: Грубер заново актуализирует сопоставление «Вагнер – Бетховен», подробно развивая точку зрения, высказанную Асафьевым-Глебовым в 1918-м: Бетховен – индивидуалист, а Вагнер – завершитель бетховенской индивидуалистической линии. Но, сравнивая бетховенский тематизм с вагнеровским, Грубер пишет, что «Бетховен обобщает», а «Вагнер индивидуализирует». И продолжает:

Естественно, что при таком подходе исключительную роль играет, с одной стороны, связь со словесной речью, с другой – с жестом, со сценическим оформлением словом – как раз с теми формами идеологической деятельности, которые могут повысить рельефность, «ощутимость» отображения действительности (таковы зрительно-пространственные искусства), но вместе с тем и сообщить музыкальной стороне искусства силу логического, «понятийного» обобщения, в сравнительно малой степени присущего музыке Вагнера (такова словесная речь)1098.

Так возникает идеологически назревшее сближение вагнеровской эстетики с реализмом:

<…> Вагнер сделал громадный шаг вперед по линии решения проблемы музыкального реализма1099.

Аналогично этому утверждению и новое прочтение «Золота Рейна» в Ленинградском ГАТОБе в 1933 году, в честь 50-летия со дня смерти Вагнера, ставило своей целью

<…> разрыв с прежней, глубоко укоренившейся <…> реакционной традицией западного и русского «вагнерианства» эпохи империализма, и преодоление трафарета «вагнерианской мистики»1100.

В том же году в юбилейной статье «Путь Вагнера» Луначарский проецирует на фигуру композитора социологическую схему поведения мелкобуржуазной интеллигенции, принадлежащую Ф. Мерингу1101. Она приобрела статус политической директивы для писавших о немецком классике в СССР в последующие десятилетия. Согласно этой схеме – но и в значительной степени в согласии с созданным Ницше каноном биографии Вагнера, – композитор по мере своего развития впадает в идеологические противоречия и со временем начинает деградировать, что отражается на его сочинениях. В номере ленинградского журнала «Рабочий и театр», специально посвященного юбилею Вагнера, ту же схему применительно к биографии композитора кратко излагает Соллертинский, завершая эту программную статью энергичным выводом:

Такова кривая ренегатского, идеалистического пути Вагнера1102.

Риторика «кривого пути» композитора используется и Луначарским. «Разобраться» с ним в сложившейся исторической ситуации оказывается весьма непросто:

Как же нам отнестись к Вагнеру? Быть может, нам отбросить его, раз он реакционер?.. Некритически принять?.. Ни то, ни другое… Горе тому, кто обеднит мир, перечеркнув Вагнера цензорским карандашом. Горе тому, кто впустит этого волшебника в наш лагерь1103.

Общий же сострадательный тон разговора о композиторе таков, что он заслуживает спасения и будет спасен своими подлинными правопреемниками. Смысл происходившей в те годы адаптации вагнеровского наследия может быть проиллюстрирован следующим фрагментом из статьи Д. Гачева:

История музыки не знает другого композитора, вокруг имени и творчества которого велась бы такая борьба, которая велась и ведется вокруг имени Рихарда Вагнера. <…> Но <…> попытки фальсифицировать и присвоить себе наследство Вагнера тщетны. Несмотря на противоречивость, на идейные творческие срывы, несмотря на реакционные стороны творчества Вагнера, великое дело, созданное им в искусстве, – его музыкальная драматургия, так же как и его мечты о народном искусстве, о народном музыкальном театре, – является крупнейшим завоеванием художественной культуры человечества. Поэтому единственным преемником наследства Вагнера является социалистическая культура1104.

вернуться

1092

Там же. С. 5.

вернуться

1093

Там же. С. 6.

вернуться

1094

Луначарский А.В. О музыкальной драме (Речь на открытии Института музыкальной драмы) // Луначарский А.В. В мире музыки. Статьи и речи. 2-е изд., доп. С. 51.

вернуться

1095

Ферман В. Рихард Вагнер (социологическая и музыкальная характеристика). М., 1929.

вернуться

1096

«<…> Он принимал участие и в деятельности кружка “Молодая Германия”<…>. Но и члены “Молодой Германии” по существу недалеко ушли от неопределенных оппозиционных мечтаний, не проявив себя ни в какой конкретной общественной работе» (Ферман В. Рихард Вагнер (социологическая и музыкальная характеристика). С. 12 – 13); «Его общественно-политические симпатии в это время (в период революции 1848 г. – М.Р.) чрезвычайно смутны» (Там же. С. 16); «Революционная вспышка, бросившая Вагнера в 1849 г. в гущу политических событий и сделавшая его политическим эмигрантом, стала очень быстро ликвидироваться, постепенно уступая место пессимистическим настроениям <…>» (Там же. С. 17) и т.д.

вернуться

1097

Грубер Р. Рихард Вагнер и проблема его творческого метода // Советская музыка. 1933. № 2. С. 35 – 36.

вернуться

1098

Там же. С. 40.

вернуться

1099

Там же. С. 44.

вернуться

1100

Цит. по: Бартлетт Розамунд. Из истории создания «Валькирии» // Музыкальная академия. 1994. № 3. С. 129.

вернуться

1101

Ср., например: Меринг Ф. История германской социал-демократии / Пер. со 2-го нем. изд. М.Е. Ландау: В 4 т. СПб., 1906 – 1907. Эта основополагающая работа Меринга неоднократно переиздавалась в советское время.

вернуться

1102

Соллертинский И. О пути Рихарда Вагнера // Рабочий и театр. 1933. № 3. С. 4.

вернуться

1103

Луначарский А. Путь Рихарда Вагнера // Известия. 1933. 13 февр.

вернуться

1104

Гачев Д. Наследство Вагнера // Известия. 1937. 17 ноября. Цит. по: Полякова Л. Вагнер и Россия. С. 33 – 34. Гачев Дмитрий Иванович (1902 – 1945) – музыковед, эстетик. Учился в Музыкальной академии Софии как флейтист. В 1923 г. после правительственного переворота, будучи членом компартии, эмигрировал в Бельгию. С 1926 г. в СССР как политэмигрант. В 1926 – 1929 гг. учился в Московской консерватории (история музыки – М.В. Иванов-Борецкий). В конце 1920 г. председатель общества «Музыка – массам». В 1929 – 1930 г. отв. редактор журнала «Пролетарский музыкант». В 1934 г. окончил Институт красной профессуры. В 1934 – 1938 гг. редактор и заведующий редакции западноевропейских классиков Госиздата. Репрессирован в 1938 г. Погиб в ГУЛАГе.

90
{"b":"820480","o":1}