Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Примечательно, что, говоря о будущем репертуаре новой концертной аудитории, Луначарский ограничил его исключительно сочинениями немецкого классика, включая

многие, почти забытые, но вдохновенные страницы великого музыканта623.

Cимволичным выглядело появление знаменитой цитаты «Обнимитесь, миллионы» из финала бетховенской Девятой симфонии – «Ода к радости» – на страницах хорового «Первомайского гимна», написанного в юбилейном бетховенском 1920-м недавно маститым представителем школы синодального пения, а ныне активным деятелем Пролеткульта Александром Кастальским624. Так еще до начала истории РАПМ в недрах пролетарской культуры вызревала будущая коллизия единения с Бетховеном.

К первой половине 1920-х годов присутствие Бетховена в советской культуре становится настолько прочным, особенно при сравнении с его коллегами-классиками, что вопрос о значении Бетховена для современности поднимается лишь чисто риторически. Обсуждая в 1923 году прошедший под руководством Оскара Фрида «бетховенский цикл» симфонических концертов, рецензент патетически вопрошает:

Нужен ли Бетховен современности, созвучен ли он ей? Или, может быть, «бессмертный» умер, «вечный» устарел и нет надобности тратить общественные силы и государственные средства на нестоящее дело? Встанем на минуту на точку зрения полезности искусства и необходимости государственной пропаганды только тех его видов, которые могут лишь укрепить современную идеологию, а не действовать на нее растлевающим образом625.

Среди тех явлений искусства прошлого, которые «могут укрепить современную идеологию», творчество Бетховена оказывается наиболее проверенным и «благонадежным»:

Нужен ли Бетховен современности? Что может почерпнуть у него революция? Может ли он способствовать воспитанию масс в духе революционной идеологии? <…> На все вопросы мы отвечаем категорически «да»626.

Основные позиции новой культурной политики по отношению к Бетховену были впервые изложены в речи наркома просвещения на концерте-митинге, посвященном 150-летию со дня рождения композитора и состоявшемся 9 января 1921 года. Избранная дата проведения митинга кажется символичной: притом что точная дата рождения композитора не установлена, она все же падает на середину декабря – торжественный концерт, таким образом, следовало бы провести почти на месяц раньше. Но он совпадает с другой мемориальной датой – днем Кровавого воскресенья, прочно вписанным в «революционный календарь» советской России. Именно к теме революционного искусства – Французской революции, ее празднеств, имен «старика Госсека», Мегюля, Керубини – приводит свое рассуждение о смысле бетховенского творчества Луначарский,

<…> ибо то, что отражалось в музыке вовремя Великой Французской революции, еще полнее отразилось в гигантской музыке Бетховена627.

Своей интерпретацией бетховенского наследия нарком просвещения начала 1920-х годов кодифицирует и обобщает положения, к тому времени уже неоднократно сформулированные в советской печати. Так, «Известия ВЦИК» от 3 июля 1919 года утверждали:

Героический Бетховен – живая иллюстрация революционного духа в музыке. Бетховен с первой до последней ноты своей – революционер и великий демократ. Конечно, если бы он жил теперь, то в его лице искусство обрело бы самого стойкого бойца. Ничего от изнеженности, извращенности, от пресыщенности: здоровьем и могучей силой народа веет от тех звуков…628

В одном только абзаце партийной прессы сформулированы основные характеристики образа композитора и его творчества в советской трактовке: связь с революцией, необходимость такого художника современности, демократическое социальное происхождение, душевное здоровье, героичность и народность искусства.

Впрочем, мысль о всеобъемлющей революционности музыки Бетховена утвердилась в российских музыкально-критических кругах задолго до наступления революционной эпохи. Романтическая концепция «героического Бетховена», «синтетическое представление о Бетховене как человеке и художнике, чьи творческие замыслы нераздельно связаны с его личной трагической судьбой»629, наследуется от западного музыкознания второй половины XIX века. «От старой немецкой писательской школы Адольфа Б. Маркса и отчасти от позднейшего Амброса»630 шел в своих утверждениях уже Антон Рубинштейн: «Вспыхивает Французская революция – появляется Бетховен!» Музыка Бетховена – «музыкальный отклик трагедии, которая называется свобода, равенство, братство!»631. Эти идеи особенно активно популяризировались в России в период первой русской революции632. В «Вестнике Европы» за 1907 год появляется статья С.К. Булича633 с программным заголовком «Музыка и освободительные идеи»634, главным героем которой выступает именно Бетховен. Знаменитые «бетховенские» лекции Д. Шора, с которыми он выступал не только в Москве, но и в провинции, получили, благодаря своей политической заостренности, отклик в большевистских кругах: о них писала «Правда», а в одесской газете «Наше слово» знаменитый впоследствии большевик В. Воровский. В 1910 году в Саратове они даже вызвали репрессии со стороны губернатора, закрывшего Общество народных университетов, где выступил Шор, – за то, что тот пытался «восхвалять Бетховена не как художника, а как революционного деятеля»635.

В одном из своих вступительных слов в знаменитых «Исторических концертах» 1907 – 1917 годов, проводившихся по инициативе композитора и дирижера С.Н. Василенко, известный московский критик и просветитель Ю.Д. Энгель636 так говорил о влиянии Французской революции на творчество Бетховена:

Рушились старые авторитеты и старые суеверия, со всех сторон давившие человека. Народился новый человек, прозревший божество в самом себе, в своем собственном ничтожестве, и с тех пор познавший восторг и муки вечного раздвоения. Отдельная личность, раньше бывшая ничем, теперь стала всем. <…> Вот этот-то новый человек, сознающий себя мерилом самого существования, и нашел себе впервые могучее выражение в музыке Бетховена, который таким образом открывает совершенно новую эру в истории искусства звуков. <…> Любимый объект ее вдохновения – человек в наивысшем проявлении своей воли, силы, индивидуальности; человек – герой637.

Подобные мысли Энгель высказывал не только в своих написанных на основе лекций «Очерках по истории музыки», но и в популярном «Энциклопедическом словаре» издательства «Гранат» (1899), в переводе 5-го издания немецкого «Музыкального словаря» Г. Римана, а после Октябрьской революции в период своей работы в Наркомпросе развивал их в многочисленных выступлениях перед самыми разными слушателями. Обращает на себя внимание абсолютное совпадение бетховенского образа, создаваемого Энгелем в предреволюционные годы, с тем пониманием творчества немецкого композитора, которое станет определяющим для пореволюционной культуры. Еще разительнее сходство с будущим «языком революции» самой использованной Энгелем ницшеанской лексики и риторики: «старые суеверия, давившие человека», «новый человек, прозревший божество в самом себе», вплоть до скрытой цитаты из русского текста «Интернационала»:

вернуться

623

Там же.

вернуться

624

См.: Redepenning Dorothea. Geschichte der russischen und der sowjetischen Musik. Bd. 2. Das 20. Jahrhundert. Teilband I. Laaber-Verlag. Laaber, 2008. S. 205.

вернуться

625

Чемоданов С. О Бетховене и современности // Музыкальная новь. 1923. № 2. С. 14.

вернуться

626

Там же. С. 16.

вернуться

627

Луначарский А.В. Бетховен // Луначарский А.В. В мире музыки. Статьи и речи. 2-е изд., доп. С. 77. Ссылка на исследование Ж. Тьерсо «Празднества и песни французской революции» (Paris, 1908; рус. пер. – Пг., 1918), к которой прибегает здесь Луначарский, становится впоследствии традиционной для исследований на тему «истоков творчества Бетховена».

вернуться

628

Цит. по: Дрейден С. Ленин слушает Бетховена. С. 44.

вернуться

629

История европейского искусствознания. Вторая половина XIX века – начало XX века: В 2 кн. / Отв. ред. Б.Р. Виппер и Т.Н. Ливанова. Кн. I. М., 1969. С. 329.

вернуться

630

Яковлев В. Бетховен в русской критике и науке. С. 69.

вернуться

631

Рубинштейн А. Музыка и ее представители. Разговор о музыке. М., 1891. С. 49 – 50.

вернуться

632

Л.В. Кириллина полагает, что связь Бетховена с идеями Французской революции была обоснована «в пику» немецкому музыкознанию французами: «Естественно, что для французских музыкантов и музыковедов было крайне заманчиво увенчать свою апологетическую концепцию революции гигантской фигурой Бетховена <…>. Кроме того, французские критики и писатели гораздо лучше немцев владели искусством броской эссеистики. В итоге французская беллетризованная бетховенистика повлияла на русское музыкознание неизмеримо ощутимее, нежели “cкучная” немецкая научная проза с ее опорой на архивные документы» (Кириллина Л.В. Бетховен. Жизнь и творчество. Ч. 1. С. 36). Однако факты говорят о другом, и это показывает уже процитированный выше В. Яковлев, указывая на ранние – немецкие источники «революционизирующей» творчество Бетховена концепции и ее российских апологетов. Работы Ромена Роллана (чья первая «бетховенская» публикация появилась в 1903 г.) и Эдуарда Эррио («La vie de Beethoven», 1929), которых в этой связи упоминает исследовательница, появились значительно позже. О влиянии на советскую интерпретацию Бетховена немецкого музыкознания в лице П. Беккера (которому никак нельзя отказать в «эссеистичности») и его неоднозначной трактовке бетховенского симфонизма с точки зрения отражения новой исторической ситуации речь пойдет дальше. Немецкую научную школу в переводных монографиях представляли и Теодор Фриммель (Жизнь Бетховена / Переработанный пер. с нем. З.В. Эвальд под ред. И. Глебова. Л., 1927; 2-е изд. – 1933) и швейцарец Карл Неф, чья книга (Nef Karl Einführung in die Musikgeschichte, 1920) была также значительно подредактирована Б. Асафьевым, выдержав два издания (1930, 1938). Характерно при этом, что Асафьев использовал французское и уже переработанное издание этой книги, подвергнув (по его собственному признанию) дальнейшим «изменениям характеристики отдельных композиторов и их творчества» (Асафьев Б. (Игорь Глебов). Предисловие // Неф Карл История западно-европейской музыки / Перераб. и доп. пер. с фр. Б.В. Асафьева. М., 1938. С. 6). В окончательной «советской» версии книги в уста Нефа вкладывается следующая характеристика: «Бетховен <…> воспитался под влиянием лозунгов свободы, братства и равенства и декларации прав человека и гражданина» (Неф Карл. История западноевропейской музыки. С. 234). Таким образом, речь может идти об определенной «контаминации» мотивов немецкой и французской мысли о музыке. Это можно заметить уже в первом советском издании, посвященном Бетховену (Р – А. Лудвиг ван Бетховен. М., 1919). Суждения Ромена Роллана о композиторе соседствуют здесь с высказываниями Вагнера и Беккера. Тем не менее, советские переводы Роллана (c 1933 г.) и Эррио (c 1959 г.) серьезно запоздали по сравнению с немецкими авторами. Последних, кроме того, солидно представлял сборник переводных статей: Проблемы бетховенского стиля / Под ред. Б.С. Пшибышевского. М., 1932.

вернуться

633

Булич Сергей Константинович (1859 – 1921) – лингвист и этнограф, композитор, историк музыкальной культуры. В 1882 г. окончил Казанский университет, ученик И.А. Бодуэна де Куртенэ. Преподавал в Петербургском университете с 1885 г. (с 1908 г. – профессор). Изучал индо-европейскую грамматику, западноевропейскую филологию и теорию музыки (у Г. Беллермана и Э. Наумана) в Германии (Берлин, Лейпциг, Йена). Занимался в Петербургской консерватории (класс гармонии Ю.И. Иогансен). С 1891 г. преподавал на Женских высших (Бестужевских) курсах (с 1910 г. – ректор). С 1907 г. возглавлял Общество писателей о музыке.. Один из наиболее значительных представителей казанской лингвистической школы. Один из первых русских индологов и основоположник экспериментально-фонетических исследований (наряду с В.А. Богородицким). Автор учебников по языкознанию. Один из организаторов факультета музыки Института истории искусств в Петрограде (с 1919 г.). Автор биографических очерков о русских композиторах, статей по истории музыки и исследований о музыке у славянских и финно-угорских народов, редактор муз. отдела Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. См.: А.Ш. Булич Сергей Константинович [Эл. ресурс]. – Режим доступа: http://annensky.lib.ru/names/bulich/bulich_name.htm. Дата обращения: 13.05.2012.

вернуться

634

Булич С. Музыка и освободительные идеи // Вестник Европы, 1907. Март. С. 5 – 26.

вернуться

635

См.: Нестьев. Музыка Бетховена в Советской России. С. 242.

вернуться

636

Энгель Юлий Дмитриевич (1868 – 1927) – музыковед, фольклорист, композитор и переводчик. Окончил юридический факультет Харьковского университета, в 1897 г. Московскую консерваторию (композиция – С.И. Танеев, М.М. Ипполитов-Иванов). Заведовал муз. отделом в газ. «Русские ведомости» (1897 – 1918). Ред. муз. статей в Энциклопедическом словаре Гранат, переводчик «Музыкального словаря» Г. Римана и автор-составитель его русского отдела. Один из основателей Народной консерватории в Москве (1906). Собиратель и пропагандист еврейской песни, один из организаторов Общества еврейской народной музыки в Петербурге. После революции сотрудник Музо Наркомпроса. В 1922 г. переехал в Берлин, где организовал филиал Общества еврейской народной музыки. В 1924 г. переселился в Палестину. Преподавал, публиковался, давал лекции и концерты. Один из основоположников русской музыкальной лексикографии.

вернуться

637

Энгель Ю. Очерки по истории музыки. Лекции, читанные в исторических симфонических концертах Имп. Русского Музык. О-ва в Москве в 1907 – 1908 и 1908 – 1909 гг. М., 1911. С. 67 – 79.

49
{"b":"820480","o":1}