Правая рука Мананы плавно сползла на открытую грудь Отара. Тихонько перебирая длинными пальцами в перстнях, она словно массировала ему грудь. Горячая волна окатила Отара. Нежно, почти не касаясь, ласкала женщина. Отар невольно бросил взгляд на Арчила. Тот пил на брудершафт с одним из венгров. Отар незаметно поднял руку и дотронулся до пальцев Мананы. Ему хотелось заставить себя отвести гибкие пальцы женщины, от которых струилось сладчайшее тепло.

Манана резко остановилась. Отар по инерции сделал лишний шаг.

— Пятнадцатого июля приезжай в Батуми. Я буду в «Интуристе». В двенадцать жди меня в вестибюле. Понятно! — И, не дожидаясь ответа, она присоединилась к компании.

— Почему вы покинули нас, госпожа Манана? — с упреком обратился к ней на ломаном русском языке седой венгр. — Если господин тамада позволит мне, я буду пить за фею нашего стола, тост за нашу богиню!

— За это мы уже пили! — улыбнулся Арчил.

— Пустяки. Выпьем еще. Встанем, мужчины. Вернее, опустимся на колени и выпьем в честь госпожи Мананы. Какая жалость, что в моих ногах нет прежней силы, я бы вместе с вами сплясал чардаш. Настоящий чардаш, товарищи!

Все засмеялись и посмотрели на довольного, жизнерадостного венгра.

Только Отару было не до смеха. Опершись о крыло машины, он стоял в стороне от компании, мучимый противоречивыми мыслями.

Снова разожгли костер. Отар смотрел на Манану. Лицо ее сияло в свете костра. Словно забыв о его существовании, она смеялась и весело болтала с гостями.

Отар не заметил, как оказался на улице Палиашвили.

Итак, пятнадцатого июля, в укромном номере батумской гостиницы «Интурист»…

Отар боролся с собой. Он ощущал на груди невесомое прикосновение гибких пальцев Мананы и уже не уповал на волю.

До утраты человеческого облика оставался один шаг, и Отар Нижарадзе не был уверен, хватит ли у него сил удержаться от этого шага.

Внезапно послышался шум машины. Не успев опомниться, он увидел бешено мчавшийся автомобиль. И в тот же миг визг тормозов и шипенье покрышек слились с отчаянным воплем. Мелькнуло на лету человеческое тело, ударилось о железный столб и мешком повалилось на землю. Машина почему-то развернулась, задела багажником за дерево, разбив при этом задний фонарь. Взревел мотор, и машина умчалась.

Отар успел заметить номер. Разглядел в машине четверых. Четверых мужчин. Когда машина скрылась, он достал пачку сигарет и на ней записал номер. Затем осторожно подошел к безжизненно распростертому на асфальте человеку. Лицо мужчины было в крови, глаза открыты. Вероятно, он умер в тот момент, когда исторг ужасный вопль.

Следователь вытащил из кармана убитого паспорт.

— Элдар Алексидзе, — громко прочел он, — улица Джорджиашвили, три.

«Джорджиашвили, три» — повторил про себя Отар.

Труп лежал навзничь. Около головы растеклась лужа крови. Вероятно, расшибся о столб. Судя по одежде и крепким, мозолистым рукам, он рабочий, лет сорока, может, меньше. На улице толпился народ. Из открытых окон по обеим сторонам улицы выглядывали заспанные люди. Они встревоженно переговаривались друг с другом, стараясь не смотреть на труп.

Милиционеры молча и спокойно делали свое дело. Фотографировали. Измеряли след торможения машины, что-то записывали. Тщательно собрали осколки заднего фонаря. Здесь же стоял доктор, уже засвидетельствовавший смерть. Потом, наверное, вскроют и детально обследуют труп.

Удивляясь самому себе, Отар пристально смотрел на мертвое тело. Обычно он не мог видеть покойника. Встречая на улице похоронную процессию или бывая на панихидах, он всегда отводил глаза от гроба. А сейчас с ледяным спокойствием разглядывал труп молодого еще человека.

— Кто-нибудь знает пострадавшего? — громко спросил следователь и оглядел толпу. Он был в чине капитана.

Никто не ответил.

— Итак, никто не знает его?

Все переглянулись, не произнеся ни слова.

— Кто-нибудь видел, как его сбили?

Снова молчание. Некоторые пожали плечами.

— Неужели никто ничего не видел? — как можно громче спросил капитан, чтобы его слышали в окнах.

— Что мы могли видеть? — развел руками какой-то толстяк в пижаме.

— Почему вы отвечаете за всех? — раздраженно бросил капитан, вертя в руках осколок разбитого фонаря.

— Кто мог увидеть посреди ночи? — попытался улыбнуться приземистый мужчина с неприятным лицом.

Отар Нижарадзе почему-то обратил внимание на его низкий лоб и сросшиеся черные брови.

— Я спрашиваю, не видел ли кто-нибудь. А комментарии можете оставить при себе! — резко ответил капитан.

Неприятный мужчина смолчал. Отар пока не вмешивался в разговор. Он был уверен, что никто ничего не скажет. В тот момент на улице не было ни души, и ни в одном окне не горел свет. Все спали.

Толпа начала расходиться. В окнах исчезли заспанные лица. Свет в них погас, и дома погрузились в темноту. Только кое-где виднелись освещенные квадраты окон да наиболее любопытные топтались у места происшествия.

Отар был поражен. Как можно выключить свет и завалиться спать, когда рядом, в нескольких шагах лежит труп?

Капитан вгляделся в оставшихся.

— Я видел все, — неожиданно сказал ему Отар.

Люди обернулись и посмотрели на него. Оживились. Капитан подошел к нему ближе.

Отар достал из кармана пачку.

— Вот номер машины. В ней было четверо. Они мчались со страшной скоростью. Когда я услышал скрип тормозов и звук удара, несчастный уже был сбит. Они почему-то повернули обратно, разбив при этом правый задний фонарь об то дерево. Фонарь разлетелся. Я не сомневаюсь, что за рулем находился пьяный, да и остальные были пьяны.

— Из чего вы заключили, что они были нетрезвы? — спросил следователь и протянул пачку оперативным работникам.

— Не нетрезвы, а пьяные. Я это подчеркиваю, прошу вас так и записать. Вам нетрудно будет прийти к аналогичному выводу. Видите, как мало расстояние от точки торможения до точки столкновения? К тому же они сбили человека на середине улицы, следовательно, появление пешехода не было внезапным.

— Какого цвета была машина?

— Темно-серая «Волга».

— Вы не заметили лицо водителя?

— Заметил. Только в этом скудном свете не удалось хорошо рассмотреть, но, если увижу, наверное, опознаю.

— Вы уверены, что правильно записали номер?

— Абсолютно. Я уже сообщил вам номер, марку и цвет машины. Кроме того, вы знаете, что у нее разбит правый задний фонарь. Осколки у вас в руках. Я также сказал вам, что в машине находились четверо мужчин. Может быть, я смогу опознать водителя. Это то же самое, как если бы, садясь за шахматы, вы имели два ферзя. Все можно провернуть за час.

— Благодарю вас, в своем деле я в советах не нуждаюсь. — Капитан, сличил переписанный номер и вернул пачку Отару. Прежде чем опустить ее в карман, Отар вытащил сигарету и закурил.

— Последний вопрос, кто вы, и место работы.

Нижарадзе достал удостоверение и протянул капитану. Следователь развернул его, посмотрел на фотокарточку, потом на Отара и передал документ оперативному работнику. Тот, как полагается, списал данные и вернул удостоверение владельцу.

— Распишитесь, пожалуйста.

Отар пробежал глазами протокол и расписался.

— Завтра, вероятно, вызовем вас.

— К вашим услугам! — кивнул Отар, пряча удостоверение в карман.

Следователь с помощниками сели в машину. За ними тронулись оперативные работники на мотоциклах. Врачи и несколько милиционеров уложили труп в машину «скорой помощи». И Отар поспешил оставить злополучное место.

«Джорджиашвили, три», — повторил он про себя, и странное желание потянуло его на ту улицу. Он махнул рукой проходящему такси. Шофер, не сбавляя скорости, показал на картонную табличку, все, мол, отработался, спешу в парк.

Отар ясно помнил номер машины, но все-таки еще раз взглянул на сигаретную пачку — так и есть, частная. Они, вероятней всего, не знали друг друга. Может быть, им случалось сталкиваться на улице и извиняться. Может быть, приходилось сидеть рядом на стадионе и даже переброситься словом, встречаться у кассы кинотеатра или в трамвае. Тогда ни одному из них и в голову не приходило, что пройдет какой-то срок и один станет убийцей, а другой — его жертвой.