— Река широкая? — спрашивает Нана.

— Достаточно.

Я улыбаюсь.

Нана, конечно, не замечает в темноте моей улыбки. Впрочем, она все равно не смотрит в мою сторону.

Меня рассмешило это «достаточно».

Очевидно, мой ответ вполне удовлетворил Нану Джандиери. Ее фантазия уже заработала на полную мощность, и она, конечно, пытается представить размеры реки. Какой громадной, наверное, может показаться человеку река, имеющая столь мощный голос, хотя он вовсе не соответствует ее истинной величине! Итак, какой все-таки представила себе нашу Схартулу Нана Джандиери?

Самые большие реки Грузии — Кура и Риони. Все остальные познаются лишь в сравнении с ними.

Интересно, как оценили бы нашу Схартулу жители Енисея и Лены?

Неожиданно меня ослепили фары едущей навстречу машины. Вскоре свет изменил направление, и два ярких круглых потока протянулись к противоположному берегу — словно через реку перебросили две хрустальные трубы. Они постепенно изменили направление, а потом и вовсе исчезли. Видно, машина резко нырнула в противоположную от нас сторону. Еще немного, и сноп света вонзился в склон горы. Потом он медленно повернулся к нам.

Рокот машины постепенно отделился от рева реки. Видно, в нашу сторону направляется тяжелый грузовик. А вот он уже едет по долине нам навстречу. За широкой полосой света, льющегося из фар, угадывается его громадный контур.

Я посмотрел на дорогу. Разминуться нам явно негде. Я съехал на обочину и включил ближний свет.

Громада машины с ревом надвигалась на нас. Поравнявшись с моими «Жигулями», водитель затормозил и поглядел на нас с высоты кабины.

— Мост разрушен. Ты езжай прямо, вверх по течению. Увидишь брод — и переправляйся себе, да поосторожней.

— Спасибо, — ответил я. Видно, он догадался, что машина нездешняя.

— Куда едешь? — спросил меня водитель.

Гигантское тело машины тяжело вздрагивает. В темноте ничего не видать, но я догадываюсь, что машина основательно нагружена.

— Да вот повыше, в верхнюю рощу.

Я боюсь, как бы он невзначай не оказался моим знакомым и не спугнул возвышенное настроение, сопровождавшее меня всю дорогу.

— Счастливо! — крикнул мне водитель, и гигант медленно сдвинулся с места.

Я резко взял вправо и с оглядкой выехал на дорогу.

Как странно и неожиданно все произошло! Я остановил машину возле фирменного магазина «Табак» на улице Ленина и вышел купить сигарет. Возвращаясь из магазина, я лицом к лицу столкнулся с Наной Джандиери.

Сначала мне бросились в глаза ее прямые распущенные волосы, водопадом низвергающиеся на плечи. И лишь потом я увидел ее гибкое тело, туго обтянутое джинсовым костюмом.

Шла она неторопливо, высоко подняв голову. По пластике ее тела легко угадывались уверенность в себе и врожденное чувство достоинства.

Увидев меня, она улыбнулась в знак приветствия.

— Я на машине. Если вы не против, я подвезу вас, — промямлил я, живо представив себе, как потешно я выгляжу со стороны с шаткой пирамидой сигаретных коробок в напряженных руках.

Милая гримаска согласия мелькнула на ее лице.

Я нажал ногой на стартер, и мотор мгновенно заработал.

— Куда прикажете вас отвезти? — Я тронул с места машину.

— Куда угодно.

От неожиданности я так растерялся, что, остановив машину, взглянул на девушку. Она спокойно и улыбчиво посмотрела в мой полезшие на лоб глаза.

— Почему вы так удивились? Я сказала: куда угодно.

Я резко рванул машину.

Что я почувствовал? Отчего у меня екнуло сердце? И почему прилила к лицу кровь?

Ответ Наны взбудоражил меня, переполнив все мое существо неизъяснимым, но приятным ожиданием.

Как понимать ее слова? Почему мужская натура создана таким образом, что элементарные вежливость и улыбка девушки мгновенно вселяют в сердце какую-то смутную надежду?

Почему мы невольно связываем эту надежду с нашими интимными переживаниями?!

Не зная, что думать и делать дальше, я, признаться, растерялся еще больше. Неужели эта уверенная в себе девушка с врожденным чувством достоинства на поверку окажется обычной красивой, но примитивной самочкой, с которой все заканчивается постелью, а возвышенные чувства, чистые переживания и волнение исчезают бесследно после удовлетворения животной страсти? И что же тогда останется? Тело? Пусть красивое и волнующее, но пронзительно опустошенное тело?

Никогда еще я не ощущал себя таким потерянным. И не потому, что у меня не хватало смелости или я потерял голову при виде красивой женщины. Нет, я просто не знал, что предпринять. Держать себя с благородным холодком? Но что, если у Наны Джандиери на уме совсем другое, и моя интеллигентность вызовет в ней лишь насмешку? Полезть к ней с телячьими нежностями? Но что, если моя смелость будет расценена как наглость человека, воспользовавшегося ничего не значащей вежливой фразой, произнесенной просто так, без всякой задней мысли?

Нет, мое состояние было вызвано не только странными словами девушки. По правде говоря, с Наной Джандиери я был едва знаком, чтобы не сказать больше. Мимолетный и необязательный разговор в батумском поезде вовсе не давал мне оснований для столь далеко идущих мыслей. Тем более ей. Вот почему слова Наны приобрели совершенно иной смысл и значение, растревожив и взбудоражив меня. Вот почему поразили меня два, на первый взгляд, незначительных слова, легко спорхнувших с ее уст: «Куда угодно».

— Надеюсь, я могу истолковать ваши слова в прямом смысле? — миновав Мцхету, спросил я девушку.

— Конечно!

— И я могу воспользоваться ими целиком по моему усмотрению?

— Как вам угодно. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что сказала, усевшись в машину. И представьте, даже обиделась бы, если в ответ вы предложили бы мне шаблонный маршрут Тбилиси — Мцхета — Тбилиси.

Я исподтишка рассматриваю стройные ноги девушки, обтянутые джинсами, пытаясь представить, как бы они выглядели, будь Нана в платье. Джинсы обманчивы. Часто фигура, кажущаяся в брюках грациозной и привлекательной, в платье выглядит какой-то общипанной и жалкой. Самая нормальная фигура та, которая в джинсах выглядит чуть-чуть полноватой.

Нана Джандиери — исключение, во всяком случае так мне кажется. Когда она идет по улице, ее тело поражает не только удивительной пластикой, но и поразительной пропорциональностью. Я убежден, что в платье Нана Джандиери выиграет еще больше.

— Вам никогда не предлагали сниматься в кино?. — спросил я, обогнав громадный трайлер, груженный длиннющими стальными трубами.

Трасса впереди свободна.

— Очень часто.

Я напряженно смотрю в ветровое стекло, но каким-то внутренним зрением вижу перед собой длинные изящные пальцы девушки.

— И что же? Вы отказались?

— Конечно.

— Но почему? Принципиальные соображения, наверное?

— Принципиальность тут ни при чем. Просто я начисто лишена актерских способностей.

— А я убежден, что вы играли бы в кино ничуть не хуже любой красивой актрисы? — воскликнул я искренне, неловко управляя машиной под ее пристальным взглядом.

— Благодарю за веру в мои способности! — улыбнулась Нана. Видно, мою искренность она сочла за банальный комплимент.

Нана отвела от меня взгляд и провела рукой по волосам. Я облегченно вздохнул и вновь подчинил машину своей власти.

— Я не совсем уверена в себе, видимо, оттого, что слишком высокого мнения о профессии актера. Вовсе не исключено, что и я достигла бы кое-чего, но я терпеть не могу подделок — ни в вещах, ни в дружбе, ни в чувствах. Тем более в профессии. Я ценю все настоящее, искреннее и истинно талантливое.

Молчание. Длинное, но вовсе не тягостное. Признаться, оно мне даже приятно.

Мне кажется, и Нане молчание, воцарившееся в машине, доставляет удовольствие. Словно невидимые нити протянулись между нами. Тихая музыка зазвучала во мне. Электроволны, излучаемые прекрасным телом Наны, захлестнули меня с ног до головы, и радость переполнила все мое существо.