— В героя решил поиграть? — Пытаясь понять, стоит ли доверять незнакомцу, напрягла все свои силы Аня.
— Если док не попадёт на третий уровень, если по какой-то причине не дойдёт до повстанцев, умрёт людей больше, чем ты и все герои этого города вместе взятые смогут когда-либо спасти… Я никогда не был героем, но могу им стать. Так что, пожалуйста, помогите нам…
— В Сеуле готовится очередной теракт? Отвечай! — Напуганная словами незнакомца, взяла за грудки мужчину Аня.
— Знаю только то, что сказал мне наставник. — Хлёстким ударом сильной руки отбивает от себя запястья сестры мужчина. — Спасите его, и, возможно, он спасёт всех нас.
Свет в помещении на мгновение отключается. Секунда, и вся тюрьма переходит на резервные источники обеспечения.
Подобрав пленницу, Франческа с размаха, словно мешок с мусором, забрасывает ту в капсулу, а затем, переступив через ворчащее, плачущее тело, и сама присоединяется к той. Катя забирается к старику, Аня вместе со мной занимает третью из пяти капсул, которые, в свою очередь, заполняются другими пленными. Подняв уровень защиты боевых костюмов на максимум, затаив дыхание, мы наблюдаем за тем, как сначала капсулы закрывают стеклянные, а после и металлические выдвижные дверцы.
Электронный помощник тихо отсчитывает десять секунд, капсула заполняется серой дымкой, затем происходит сброс. Ноги едва не отрываются от пола, плечи вжимаются в неудобные наплечники. Обеими руками прижимая к себе Катю, активирую на обуви магниты. Удобная штука, позволяющая бороться против людей, использующих гравитационные поля, приходится кстати. Плотно зафиксировав себя и сестру, в голове за электронным помощником капсулы с каждым новым подрагиванием или ударом по корпусу в мыслях просчитываю каждую секунду до окончания спуска.
— Блять, эта херня ща развалится! — внезапный выкрик Франчески провоцирует появление в голосовом канале истерического смеха прижавшейся ко мне Кати, что, в отличие от крикуньи Медоедки, улыбаясь, вместе с повысившимся адреналином испытывала самый настоящий кайф.
Давление на тело постепенно стало ослабевать. Дрожь в капсулах практически исчезла, на смену ей пришёл лёгкий монотонный гул системы торможения.
— Я выхожу первой, за мной Кошка и Алекс. Для того, чтобы выбраться, используйте свои силы, сталь здесь тонкая, почти как фольга. Стерва с дедом, вы в последнюю очередь, береги его, как свою девственность, а не то я…
— Я вырву твой грязный язык, Медоед… — перебила Франческу Аня.
— Думаю, твой братик не даст тебе этого сделать, ну, знаешь, мой язык на многое способен, и такая потеря…
— Хватит, Франческа, пора браться за дело… — когда ИИ капсулы оповестил об остановке, нервно прервал ту я.
— Как скажешь, милый, — отключившись, холодно ответила она.
Глава 43
Опустив маску, активирую энергетическое защитное поле, за ним дополнительно уплотняю вокруг себя пространство, создавая ещё один невидимый слой защиты.
«Три, четыре…»
Резкий рывок, щупами пробиваю стекло, разрываю сталь и, сделав быстрый кувырок, тотчас беру местность под прицел. Помещение почти что полностью обесточено. Слабый свет мерцающих ламп едва освещает пустующую площадку возле спусковой шахты. Справа и слева на отдалении десяти метров распахнутые двери, а также экраны камер слежения, передававшие картинку с верхнего этажа.
— Чисто? — не веря в произнесённое, с опаской обронила Медоед. Двигаясь в авангарде первой, она, пригнувшись, осторожно принюхивается, осматривает каждый уголок, сантиметр, вглядывается в каждую мрачную тень, отбрасываемую немногочисленной мебелью.
— Пахнет смертью… — Катины слова вызвали снисходительную усмешку Франчески.
— Скорее свежепотрошёными телами. Эй, блондиночка, местные камеры взломать сможешь? Хочу узнать, что здесь произошло и куда делась вся охрана, — небрежно кинула Ане белохвостая, получив очередное полуругательство в свою сторону.
За несколько секунд, пока я и Медоед с осторожностью изучали каждый проход, сестричка быстренько хакнула всю этажную систему безопасности, подключила камеры к своему тактическому монитору, закреплённому на рукаве, а после раздосадовано выдала:
— Всё, что связано с моментом атаки, стёрто. Работал профессионал. Возможно, и те изображения, которые я сейчас могу видеть, изменённые. Очень велик шанс нарваться на засаду.
— Выбора нет, берём деда и идём на пролом, — показав коготки, кратко заявила Франческа.
— А что насчёт Лисы? — спросила у той Аня.
— В жопу Лису, — двинув первой в коридор, ответила белохвостая.
Во взгляде преступницы чувствуется чистая ненависть, беспомощность, страх. Как только в руке моей появляется клинок, а сам я делаю к ней первый шаг, слёзы срываются с её глаз. Она знала про охрану, вполне могла знать, что враг видит, как мы заходим в капсулы, и с ещё большей вероятностью хотела воспользоваться нашими знаниями и сдать нас нашему же врагу. Это понимал я, понимала Катя, Аня и сама Лиса...
«Не делай этого…» — осуждающим взглядом проводила меня старшая сестра, но в этот раз препятствовать не стала. Она знала, что её вера в людей, в добро и справедливость, могла довести всех нас до одной большой братской могилы.
Ощущая свою беззащитность и то, что теперь за неё никто не вступится, Лиса выгибается дугой, рыдает, с кляпом в зубах пытается что-то сказать, но отвернувшиеся от нас лица сестёр ничего не хотят слушать. Тяжело вздохнув, смертною тенью повисаю над изворачивающейся, плачущей женщиной. Она хочет жить так же, как я, мои близкие и каждый адекватный человек, населяющий этот мир. Она хочет спасти свою жизнь, но задумывалась ли она хоть когда-нибудь о спасении других? Алчность, жажда лёгкой наживы — именно эти цели она преследовала, когда напала на нас. И как же сейчас я должен поступить?
Сев над пленницей, убираю маску, смотрю той в глаза, после бегло оглядываю её хорошую, местами даже дорогую экипировку, с использованием которой та вполне могла работать и зарабатывать, делая добрые для общества дела, а не это…
Взгляд стеклянных, плачущих глаз, зациклившись на переливающемся разными цветами энергоклинке, застыл в ожидании последнего момента. Сейчас эта женщина — самый настоящий отброс общества — ждала моего вердикта.
Вот только я не судья.
Лезвие проходится по ошейнику, затем по путам на руках, ногах. После чего я, вытащив кляп, молча поднявшись, двигаюсь вслед за сёстрами. Я должен был её убить, холоднокровно, как учил отец устранять потенциальную угрозу, но, честно, не смог…
— Я не знала… Клянусь, я не знала про камеры, клянусь… — гоняя носом споли, рыдая, повторяла с земли Лиса. Кинув той на затылок щуп, попытался ощутить эмоциональный фон и чуть не сошёл сума. Испуг на грани нервного срыва, проекция тысячи мыслей обо всём, о чём только можно. Эта женщина, как и я, умевшая одновременно управлять несколькими энергетическими конечностями, имела ещё одну странную способность: второе энергетическое сознание, что и контролировало её чёрные хвосты. В истеричном мысленном споре между двумя «я» понять хоть что-то оказалось практически невозможно. Но удачно нужную мысль я всё же услышал. «Мы не лжём, мы ведь не знали…» — даря спокойствие моему сердцу, твердили оба.
Проходя мимо экранов камер, вижу, как одна из них на мгновение тухнет. Всего один кадр, какая-то десятая часть секунды, но я замечаю послание, состоящее лишь из одного слова:
Слабак…
Кровью выведенная на одной из дверей надпись развеивает все сомнения по поводу того, кто её оставил.
— Отец… — Он всё знал, всё предусмотрел и даже прочистил нам путь. Но к чему этот пафос, обычный выпендрёж? Нет, этот ублюдок никогда бы не позволил себе убивать других ради садистской потехи. Почему он не встретился с нами, не объяснил свои мотивы, наши роли? Всё происходящее вокруг кажется одной большой абсурдной игрой, в которой мы всего лишь куклы, ведомые психопатами-кукловодами. Возможно ли, что за нами, помимо него, следит кто-то ещё? Быть может, он не доверяет кому-то из тех, кто в нашем окружении?
