— И как ты жил с этим ворчливым стариком все эти годы?.. — разделяя мои эмоции и ещё плотнее прижимаясь ко мне, недовольно пробормотала Катя.

«Наверное, хорошо, что девочки не знали, какой он на самом деле, особенно когда выпьет…» — тяжело вздохнув, подумал я.

— И помните, ребятки, обо мне ни слова… — проведя краткий инструктаж и пожелав девчатам удачи, как обычно забыл упомянуть про меня старик.

Двери для нас с сёстрами открывали встречавшие гостей слуги Цивини. Галантные мужчины в чёрных фраках и белых перчатках помогли девушкам подняться.

— Здравствуйте, дамы! От чистого сердца разрешите поприветствовать вас в нашей скромной обители, — не сводя с меня взгляда, проговорила одетая в дорогое бальное платье Медоед. Чуть уложенные волосы, нарядные украшения в ушах и на руках, туфли на высоком каблуке, а также целая очередь из автомобилей, выстроившихся позади нас, — всё говорило о том, что у Цивини сегодня был какой-то праздник, о коем ни меня, ни одетых по-обычному сестёр никто не предупредил.

На секунду распереживавшись, что отца могут узнать, обернулся, но от того человека, сидевшего за рулём, не осталось даже воспоминания. Вместо боевитой, наглой рожи, там уже располагался пожилой, дряхлый старичок в тех же чёрных, солнцезащитных очках.

«Удачи», — прозвенело в голове, и двери его авто, промелькнув прямо перед моим носом, звучно захлопнулись.

— Мисс Франческа, потрясающее платье, — пропустив слова приветствия, так же, как и я, осознав, что тут происходит, проговорила сестра. — Не объясните, что это значит? Ведь мы ехали на обычный званый ужин, а…

— А попали на бал, дорогая Анна. Давайте сегодня забудем все наши прошлые разногласия и детские ссоры. Настало время повзрослеть и двигаться дальше, уверена, подобный взгляд на наше совместное прошлое позволит обеим семьям стать чуточку сильнее, — слова подошедшей и взявшей меня под локоток Франчески Аня восприняла спокойно, а вот Катя наоборот. Хвост сестры вздыбился, на пальцах проступили когти, а глаза, блеснув золотым, стали звериными. Охрана тотчас отреагировала на такое изменение. Напряжение нарастало, вынуждая меня вмешаться.

— Хорошая идея, госпожа Франческа, — взяв Катю под другой локоть, говорю я. — Жаль только, что ваши слуги не уведомили нас о столь интересном мероприятии, проходящем в вашем доме. Боюсь, сейчас наш внешний вид не позволит присоединиться к вам, и всё, на что мы можем претендовать, это возможность немного пообщаться с вами наедине. — Чувствуя негодование горделивой Ани, уже решившей для себе, что лучше провал задания, чем такой позор, начинаю играть с Франческой в недотрогу, неспособную оставить сестёр. Ведь, похоже, именно этого она и добивалась.

— Виновные будут наказаны, — когда вслед за нашей отъехавшей машиной припарковалась другая, с улыбкой на лице и в полупоклоне приветствуя новых гостей, сердито проговаривает Медоед.

— И всё же нам в таких одеяниях на вашем балу не место. Уж простите меня, Франческа, но я не намерен позорить ваш дом и своих сестёр нашим невзрачным видом. — Дождавшись, когда пара гостей отойдёт подальше, Медоед до хруста костей сжимает мой локоть и так же злобно, как минутой ранее на ту глядела Катя, таращится на меня. — Алекс, ты совсем охренел?.. — шипит на меня та.

— Уж простите, госпожа, семья превыше всего, — улыбнувшись той в ответ и переведя внимание на следующее подъехавшее авто, отвечаю я.

За гортанным рычанием следует тяжёлый вздох.

— Задрал, будь по-твоему. Охрана, проводите уважаемых дам в гостиную, пусть приоденутся, ну а мы пока с господином Александром временно уединимся. И без возражений, — когда недовольная таким раскладом Катя решила вставить пять копеек, своим требованием опередила ту Франческа. Во взгляде девушки и в том, как она ко мне жалась, я чувствовал похоть, но, помимо неё, наблюдалось и ещё кое-что иное.

— Аня, Катя, будьте любезны, — прошу я, и сёстры, чувствуя серьёзность всей ситуации, откинув детское ребячество, соглашаются.

Проведя меня через бальную, а следом несколько коридоров, переполненных гостями и охраной, Франческа, не упустив своей возможности облапать меня и рассказать о том, как скучала, напрямую выходит к офису ожидавшего нас Пабло Цивини.

На квадратных плечах мужчины висит серый пиджак, под которым вместо стандартной рубахи красуется множество бинтов, идущих от шеи и ниже к поясу. Правая рука здоровяка тоже покрыта бинтами, а на самой кисти отсутствуют все пальцы.

— Здравствуй, Тэн, — сиплым голосом лениво проговорил Пабло, заменой кровавой повязки на лице которого сейчас занималась одна из медсестёр.

— Здравствуйте, мистер Пабло. — Переведя взгляд на стоящую позади капельницу и целый тазик с грязными повязками, не сдержался и тут же спросил: — Кто вас так?

Здоровой рукой нащупав под столом любимую сигару, Пабло помещает ту между зубов, после чего один из слуг тотчас подаёт огонь.

— Ну-ну, Франческа, дорогая, не пристало дамам твоего статуса на людях показывать собственную слабость. — Оставив меня и подойдя к отцу, рыча и роняя столь редкие для самой себя слёзы, Медоед присела приобнять мужчину, отчего тот болезненно сжал зубы, но и слова не сказал любимой дочке.

— Этельвульф, покажи запись нашему другу, — произносит Пабло, и спустя секунду из стены появляется желеподобный мужчина, в чьих подрагивающих бесформенных руках я вижу графический планшет.

На видео, заснятом охранной камерой с использованием приборов ночного видения, запечатлён момент прибытия автомобиля Пабло к одному из ресторанов, расположенных на верхнем уровне Сеула. Выйдя из транспорта и оглянувшись по сторонам, держа в руках серебристый кейс, он в окружении двух десятков охранников делает несколько шагов по направлению к заведению.

Как вдруг с крыши здания на одного из охранников падает скрытое в костюме тело. Немногочисленные зеваки, окружавшие Пабло, начинают кричать: «Суицид! Суицид!» Охрана Цивини пытается запихнуть своего хозяина обратно в авто. Кто-то, подскочив проверить пульс, произносит: «Мертвы, оба». Как вдруг девушка поднимает зажатую руку с примотанным к ней детонатором. Щелчок, и тело девушки, расщепляясь на атомы, превращается в кровавое облако, а после происходит огромной силы взрыв, обрывая видеозапись.

Затем запись переключается на следующую камеру. Вновь видится повтор взрыва, камера из-за ударной волны повреждается и чуть меняет угол обзора. Повсюду фон, прибор ночного распознавания лиц уничтожен, и всё, что мы видим, так это обрывистую картинку, на которой из ничего в обгоревшей воронке появляется человеческое тело с женскими очертаниями. Зная, где находится её цель, та, вышагивая голыми ногами по горящим обломкам, направляется к несколько раз перевернувшемуся бронеавтомобилю Пабло. Кто-то из охранников, выбравшись из авто, открывает по девушке беспорядочную стрельбу, но ей плевать. От тела отрывает куски мяса, но они тут же отрастают вновь, после чего Бессмертная одним сильным ударом выбивает оружие из рук охранника и сворачивает тому голову.

На счастье Цивини, ещё через секунду, не дав той вырвать сверхпрочную дверь, на улицу высыпает два десятка бойцов, вооружённых автоматами, а также способными использовать силу. Понимая, что вот-вот на место прибудут герои, Бессмертная поднимает одно из тел, а затем, прикрываясь им, как щитом, уходит от огня через один, как я понял, специально для неё открытый дорожный люк.

— Догадываешься, кто? — когда запись оканчивается, спрашивает Пабло.

— Ванесса Вендвилоу, — со стопроцентной вероятностью определив свою дорогую подругу, отвечаю я.

— Значит, всё-таки она. Неприятно, да? — видя недоумение на моём лице, произносит мужчина. — Вот и мне было неприятно, что мой эскорт, причём подготовленный, вооружённый до зубов не только оружием, но и со специально подобранными способностями, разнесли, как желторотых салаг.