От сильного хлопка, созданного Франческой в момент закрытия двери, в немецкой иномарке чуть не повылетали стёкла. При помощи голосовой команды активировав авто, Медоед требует, чтобы мы все пристегнулись, а после, разогнав обороты до простреливающей отсечки, с запахом горящей резины спускает чёрного демона с цепи.

Авто пулей вылетает из-под едва успевшего приподняться ролета, а после, войдя в занос, летит прямо в металлические, распахнутые настежь ворота резиденции. Бортовой компьютер с опаской сигнализирует о трёхкратном превышении допустимой скорости, но девушка, словно желая нас всех прикончить, всё так же давит на чёртов акселератор.

Глядя в стекло заднего вида, замечаю, как взволнованно с довольной рожицей, махая хвостом, таращится в боковое стекло Катя и как, закрыв глаза, едва двигая губами, молится Анюта. И лишь Франческа, переняв от отца привычку сдерживать эмоции, пытается копировать его повадки. Угрюмый вид, тяжёлый взгляд, острые черты лица — девочка переняла всё от своего отца и, быть может, даже слёзы, что сейчас текли по её щекам, лились за них двоих.

До конечного пункта, о котором знала лишь Франческа, мы добрались быстро. Старая котельная, чьи толстые трубы, бравшие своё начало ещё на третьем уровне, уходили куда-то в облака, должна была хорошо охраняться, но, как и бывает частенько в этом мире, кто-то позаботился о том, чтобы мы беспрепятственно проникли на один из самых жизненно важных объектов города. Коррупция и то, насколько сильно преступные сообщества пустили свои корни во все структуры геройского города, поражали воображение.

Пара охранников, поприветствовав нас на въезде поднятым шлагбаумом, сверив номера транспорта, не стала даже просить опустить тонированное стекло и, отвернувшись, пропустила нас вперёд.

Сделав небольшой круг по стоянке, минуя скопление обычных офисных авто, доезжаем до одиноко стоящей стальной двери с кодовым замком. Высадив нас прямо у входа, Франческа запускает автопилот, а после, ловко выпрыгнув из окна машины, возвращается к нам.

Едва пальцы её касаются замка, сверкая разрядами тока, тот начинает дымиться и отпадает.

— Что-то не так? — глядя на задумавшуюся Медоеда, спрашиваю я.

Та, кивнув, отвечает:

— Я должна была ввести предоставленный мне код и войти как гость, а не как взломщик, — предчувствуя дурное, говорит Медоед.

По узкому коридору сквозь тусклое мерцание редких рабочих ламп мы осторожно продвигались к спусковой шахте. Несмотря на то, что мы ещё были на поверхности, всё в этом месте напоминало мне самые убогие, грязные и страдающие районы нижних этажей Сеула.

Пыль, стоявшая в воздухе, лезла в глаза, вынуждая нас использовать костюмы. От гула насосных станций, выкачивающих из земли всё, что только можно, нельзя было услышать собеседника.

— Это точно теплостанция или котельная, как вы её назвали? — вопрос от Кати, прошипевший в наших рациях, в очередной раз заставил Медоеда нервно замереть.

— Персонал отсутствует, также, похоже, кто-то использует преобразователь помех, дабы лишить местных возможности связи. Франческа, велик шанс, что мы движемся прямо в чью-то ловушку.

Замечание Ани Медоед оставляет без внимания и, лишь недовольно подняв взъерошенный хвост, в готовой к броску стойке делает шаг вперёд, вынуждая меня ту остановить.

— Струсил, Тэн?! — рычит она, когда моя ладонь оттягивает её за плечо.

— Я пойду первым. В отличие от тебя, при помощи кинетического барьера мне будет проще перенести первую атаку, от второй, надеюсь, меня спасёшь ты и твоя реакция. Также в центр пусть встанет Аня, а Катя прикроет её тыл, хорошо?

— Думаешь, ты сильнее меня? — За маской активировавшегося костюма я не видел лица и настроя Франчески, однако догадывался, что та чувствовала после прощания с последними близкими людьми.

— Сильнее тебя в нашей компании никого нет. Также из-за отсутствия боевого опыта я смело могу предположить, что являюсь слабейшим в группе, и именно поэтому после нанесения первой атаки по нам я очень надеюсь на вашу помощь…

Через шипение послышались удовлетворённое мурчание Кати, лёгкий смешок Ани и полная тишина от Франчески, знавшей о важности тишины в эфире. Не смея мне препятствовать, девушка пропускает нас вперёд, после чего я, используя щупы вместо ног, приподнимаюсь над землёй и, словно осьминог, начинаю прощупывать и внимательно осматривать каждый метр, приближавший нас к седьмой, самой слабой и крайней электроподстанции, отвечающей за внешнее освещение станции, спуск на второй уровень необходимой техники и оборудования, а также подъём всякого разного сломанного барахла технического назначения. Одним словом, подстанция — объект второстепенной важности, но даже при нём должна быть какая-никакая охрана, а тут… Пустые коридоры, орущие во всю насосные станции — и никого.

Сверяясь с игравшим стрелочками у меня над наручем планом маршрута Франчески, с каждым метром приближаясь к выходу в открытый блок, всё больше жопой начинаю ощущать неладное. И в конце, когда до заветной двери осталась лишь одна развилка, останавливаюсь. По прямой наша цель — выход к охранному посту, трансформатору и спуску на нижний уровень. Чуть правее поворот в раздевалку персонала, следом за ним опять пост охраны, затем комната охраны и так же выход к нужному нам объекту.

— Тоже чувствуешь это? — замерев, спрашивает Аня.

— Даже через фильтры, поднятую в воздух пыль и химикаты никогда не спутаю этот запах. Запах разложения и крови, — произносит Катя.

— Предлагаю проверить пост охраны. Через их камеры сможешь хотя бы заглянуть во внутренний блок.

— Отклоняться от маршрута опасно, — сняв с плеча коптер, отвечает Медоед, запуская игрушку в сторону двери.

Щупом открыв той дверь, принимаюсь ждать. Минута, три, семь…

— Чисто, — произносит Медоед, ладонью подталкивая меня вперёд.

Шаг за шагом оглядывая высокие потолки, идущие в разные стороны трубы, ограничивающие обзор кабели, я пытаюсь найти в этом месте хоть какие-то признаки жизни. Несостыковки с реальностью, иллюзорные ловушки, признаки терраформирования объектов — ничего. Словно по методичке, прописанной моим отцом…

За этой мыслью следует обнаружение причины беспокойства Кати. Тройка ублюдков в механических раздолбанных доспехах со вспоротыми животами висит сразу за дверью, ведущей к шахте подъёмника.

— Это не работники станции. — Оттолкнув качающуюся в воздухе, связанную между собой пластиковыми жгутами троицу, спокойно, словно опасность миновала, проходит вперёд меня Франческа.

— Да уж, что за садист мог сотворить такое, — двигаясь вслед за Медоедом, заявляют девочки, даже и не подозревая о том, что хорошо знают убившего их человека.

Сухожилия на ногах преступников перерезаны острым клинком. И в данном действии прослеживается любимая фишка отца: отвлечь внимание противника на потолок, пустив по нему иллюзорную фигуру, а после, атаковав с земли, лишить подвижности и, добивающим ударом пронзив сердце, вспороть живот. Конечно, когда мы тренировались с отцом в лесу, он не протыкал мне сердце или живот, но всегда, когда я отвлекался и попадался в его ловушки, наносил удары палкой именно в такой последовательности, а после в наказание за мою невнимательность оставлял висеть подвешенным за ноги, заставляя самостоятельно выбираться, порой, из слишком уж опасных ловушек.

Проведя пальцам по внутренней части ствола, тепла не ощутил, но зато обнаружил следы гари. Подняв с пола знакомую мне марксманскую винтовку, проверяю наличие патрона в патроннике, извлекаю обойму и, при помощи стального наконечника пули быстренько высвобождая магазин, пересчитываю его содержимое. Пяти пуль не хватает, а значит… парни успели немного пошуметь. Но почему тогда никто не пришёл им на помощь?

— Подъёмник вот-вот прибудет, — передала по рации Аня.