Решив так, я заставила себя порадоваться, и, немного посомневавшись, разделась и полезла в ванную, уже в процессе купания раздумывая над тем, насколько все это странно. В смысле, поведение похитителя, его такая вот забота обо мне. Хотя, возможно это все предназначалось и не мне, и когда он вернется, то мне здорово влетит. Впрочем, кому, как не мне? Разве что у него есть сообщница, которая предпочитает ту же марку шампуня и ту же зубную пасту. Но тут возникал резонный вопрос, почему тогда все новое? Вот так одновременно закончилось? Или… Или она только прибыла издалека и у нее не было возможности привести все с собой? Вон, та же Ариа, когда переместилась к нам, сумку с собой не притащила. А значит, мне все же может влететь… Ну и пусть. Не убьет же он меня за использованную мочалку, а сидеть немытой все время, пока буду тут — это себе дороже. Мало ли, сколько он собирается держать меня в плену…

Остаточное воздействие чудо-зелья закончилось резко, словно я без раздумий шагнула в ледяную воду. Сдерживаемые эмоции накатили волной, сминая разум и подкашивая ноги, и я буквально завалилась в ванную, привалившись к стене плечом и зажав ладонью рот, чтобы не закричать от терзающей, почти физической боли. Теплая вода, льющаяся из душа над головой, била по макушке и стекала по телу, стараясь забраться в нос и глаза, совершенно равнодушная к происходящему с человеком под ней, и я дрожащей рукой закрутила кран, избавляя себя хотя бы от части проблем. Враз стало как-то холодно, даром, что пар должен был согреть комнату еще сильнее, чем отопление, и пришлось собираться с силами и вылезать из скользкой ванной. Колени и руки тряслись, губы дрожали, холодеющая вода стекала на кафельный пол с мокрых, отяжелевших волос. Я выглядела жалко, и чувствовала себя полностью разбитой. Знакомое по ночи, когда Нейтан ушел, ощущение. Но… я добралась до запотевшего зеркала, со скрипом провела по нему рукой и уставилась на собственное, бледное и осунувшееся отражение. Сейчас все иначе. Тогда его забрали, и он ушел добровольно, стараясь меня защитить и выкрутиться из сложившейся ситуации. И я осталась одна, маленький, жалкий, слабый человечек. У меня не было ни сил, ни возможностей его искать, даже если бы у меня не забрали память, я бы ничего не смогла сделать. Сейчас я тоже ничего не могу сделать. Но он ищет меня. Они все ищут меня. И они не слабые, ничтожные люди. Поэтому все будет хорошо. И Нейтан справится! Обязательно спра…

— Ты там живая?

Голос Шеридана, неожиданно раздавшийся у самой двери, разбил так ладно собранное самообладание и оптимизм вдребезги. Кажется, я даже слышала звон, с которым осыпались осколки.

— Я… — мой голос сорвался, и пришлось прочищать горло, чтобы предпринять новую попытку ответить. — Я…

— Выходи, я принес поесть, — похоже, похитителю было достаточно услышать мой голос, а не полный ответ.— Жду тебя на кухне. Здесь, у двери, я оставлю чистую одежду. Надеюсь, она придется тебе впору.

Я замерла, ожидая звук удаляющихся шагов, но в квартире снова наступила тишина, будто я была здесь одна. И это было страшно. Потому я быстренько накинула на себя халат, да так и осталась стоять, испуганно глядя на запертую дверь. Почему он не уходит? Что это за игры? Что мне делать? Сердце колотилось в груди, отдаваясь стуком в ушах, руки продолжали дрожать, даром, что в пальцах я с силой сжимала ворот халата. Нужно что-то делать. Нужно.

— Если ты не выйдешь через минуту, я сломаю дверь и выволоку тебя силой, даже если ты при этом будешь голой, — снова зазвучал голос Шеридана, и в этот раз он звучал очень ласково, словно он журил несмышленого котенка.

От мыслей о котятах сердце пропустило удар, но я быстро вернулась в реальность. Вернулась, и сама не поняла, как смогла заговорить, пускай и дрожащим голосом:

— Н-но ты не отходишь от двери…

— Отхожу, — в голосе похитителя зазвучало удивление, которое тут же сменилось смешком: — Ты просто не слышишь моих шагов, глупая. Давай, не заставляй меня злиться. Я жду тебя на кухне.

Я, по правде говоря, сначала ему не поверила. Это все звучало как шутка и казалось, что стоит мне щелкнуть замком, он ворвется сюда и… Дальше у меня было целых несколько вариантов развития событий, и ни один из них не внушал большого оптимизма. Он мог просто связать меня и оттащить обратно в комнату, а мог и более жестко поставить на место. И сидеть мне потом избитой и связанной, если не закованной. А потом вспомнила, что мой похититель — не человек. И что я не знаю, что он за существо вообще. Но самое главное — я не могу сидеть здесь вечно. Точнее, если я просижу здесь дольше минуты, тогда все точно закончится плохо. И я пошла к двери, повернула замок, нажала на ручку и осторожно приоткрыла створку, пытаясь подготовиться ко всему, возможному и невозможному. Но от моих действий только зашелестел пакет, оставленный у двери и задетый открывающейся створкой.

Цапнув его за ручки, я осмелела и выглянула в коридор. У входной двери все так же изваянием сидел истекающий дымом волк, а третья дверь была приоткрытой, и из нее доносился шум вскипающего электрического чайника. Надо же. А он не врал. Кажется.

Вернувшись в ванную, наскоро протерла все еще влажные волосы, переоделась из мокрого халата в обновки.

У моего похитителя был удивительный глазомер. Или он выяснил мои размеры во время своей слежки. В пакете было все, включая новенькие домашние тапочки цвета фуксии, и село все, как на меня пошитое. Мягкие, темно-синие джинсы, светлый свитер, белое, к удивлению, кружевное белье, при виде которого я машинально покраснела. Неужели сам ходил, выбирал, покупал? При всем прочем? Что он за похититель такой?!

В кухню входила с опаской. Ну, как входила. Заглянула, да так и замерла, едва ли не раскрыв рот от удивления.

Шеридан… разрезал пиццу. Большую, аппетитную, стоящую посреди стола на широком блюде. Коробка из пиццерии валялась на широком подоконнике. Сам парень был во всем черном, и, ожидаемо, рваном. Хоть рваном и фирменно, качественно и эстетично.

— Ты заходи, чего встала? Совсем остынет же, — он оглянулся, словно почувствовав мое присутствие, улыбнулся.

Словно мы были друзьями, словно все это было нормально. Но это не было нормально. И он, вот этот вот симпатичный парень в рваной одежде, с улыбкой занимающийся пиццей на вполне неплохо обустроенной кухне — зло. Он злодей, коварный, хитрый и виртуозно жестокий.

— К чему все это? — я собрала всю свою храбрость в кулак и вошла, встав в шаге от стола.

Посмотрела на него прямо, серьезно и смело, хоть и хотелось сбежать, скрыться от взгляда черных глаз, который вроде и казался добрым, но прожигал насквозь.

— Людям нужна регулярная еда. Да и я люблю пиццу, — Шеридан пожал плечами и сел на один из стульев и взял один из треугольных кусочков, но тут же его глаза на миг прищурились, а тон стал ощутимо холоднее. — Садись, не стой столбом.

— Маска криво сидит, — заметила я, но покорно села.

И сама себе удивлялась. Дерзости своей и глупости. Не стоит его злить, ой, как не стоит.

— Маску криво надел, — поправил ее парень и снова по-доброму улыбнулся. — Мои маски всегда сидят так, как я сам того хочу. Знаешь, — он протянул мне свой кусочек пиццы. — У меня, как бы это сказать, позитивная предрасположенность к тебе, пожалуй. Точнее, позитивный интерес. Проще говоря, я хочу тебя узнать, — он помолчал немного, глядя на меня слегка насмешливо, потом добавил: — Пиццу-то возьми.

— Что это значит? — я все так же сидела и смотрела на него, ничего не понимая.

Это существо казалось мне совершенно нелогичным, и от того еще более страшным. Но я очень хотела его понять. Потому что, поняв его, я знала бы, чего от него ожидать. И, возможно, все же перестала бы его бояться. И не было бы той таинственной неизвестности, что окутывала Шеридана пологом тьмы. Ну, хотя бы частично не было.

— Ешь, — парень подсунул мне кусок едва ли не под самый нос, и только когда я его взяла и надкусила, продолжил: — Ты Якорь. И мне интересно, какая ты в этот раз. Я говорил этой наглой кошке, Амелии, что хочу узнать, какой Нейтан Блэкэт Граничный Король. Но не говорил, что не менее сильно я хочу узнать, какая Лиана Эшворд Якорь.