— Да как так… — потерянно протянула она, садясь рядом. — Ты же пацан совсем…

— Вот так. Но мне уже лучше, к утру и вовсе в норму приду, так что можешь идти спать. Не переживай.

— Да какое тут спать!

— А что ещё делать? — пожал плечами я. — Или можешь помочь мне собраться.

— Я соберу вещи. А ты попробуй отдохнуть, — и, не слушая возражений, она потянула меня в дом, толкнув на кровать.

Спорить я не стал, действительно отключившись практически сразу. Занятая латанием моего организма скверна позволила крепко уснуть, нарушив сон лишь небольшим количеством глюков, пришедших уже перед тем, как проснулся.

В комнате было светло. Яркое солнце било в окошки под потолком, подсвечивая пылинки в воздухе. Судя по всему, время сильно после полудня. Положив руку на грудь, я пару раз глубоко вдохнул. Вроде ничего не болит, слабость отступила. Поднявшись, осторожно сделал пару шагов и, открыв дверь, вышел из комнаты.

Начищенные доспехи блестели. К стене был прислонён собранный мешок с одеялами, тентом и котелком сбоку. К походу всё было почти готово.

— Как ты? — был первый вопрос от сестры, как только я вышел на задний двор.

— Отлично! — подчёркнуто уверенно улыбнулся, стараясь успокоить её своим видом.

Она только поджала губы, и, окинув меня недоверчивым взглядом, спросила:

— Может отложишь выход?

— Нет, тут я сорвусь за неделю. У нас нет больше времени, и ритуал не готов.

— Срань! — зло прошипела она и, развернувшись, ударила в дверной косяк кулаком.

— Не надо! — нахмурился и, шагнув к сестре, перехватил её руку, глянув на рассечённые до крови костяшки.

Она всхлипнула и, обняв меня, сквозь текущие слёзы пробормотала:

— Прости, медвежонок, но я не успела. Всё казалось так хорошо, ты без проблем держался…

— Не переживай, я вернусь, и мы всё решим, — положив ладони на подрагивающие плечи, негромко проговорил я.

— Только вернись!

— Ну хватит тебе, я, знаешь ли, тоже жить хочу! — постарался как можно бодрее воскликнуть я.

— На это только и надеюсь, — последний раз всхлипнув, она отлипла от меня и, стерев слёзы, добавила: — И не ввязывайся в чужие проблемы. Отвёз Эрну и сразу вернулся. Тебе это десять дней времени. А я к тому времени всё сделаю!

— Разумеется, — улыбнулся. — Покажешь, что собрала в дорогу?

Она криво улыбнулась, и мы, наконец, начали собираться. Сестра не пожалела для Элеоноры свою броню, дескать, себе она новую заказала. А вещей вышло немного. Доспехи, оружие, рубаха со штанами запасные, пара одеял, тент и небольшой запас еды. Мы всё равно планировали останавливаться на постоялых дворах, это, скорее, на всякий случай.

— Ну что, собираемся? — показалась с мансарды уже одетая по-походному аристократка.

— Да, погнали!

Сборы не затянулись. Одеться, выпить чаю на дорожку, и вот мы стоим у ворот, провожаемые сестрой.

— Нора, смотри, головой отвечаешь! И удачи тебе там, может, свидимся ещё!

Шагнув ближе, Эрна коротко обняла меня и добавила:

— Не вернёшься, найду даже в лесу и притащу домой!

— Всё будут хорошо, — улыбнулся я. — До скорого!

Развернувшись, мы отправились на выход из деревни, оставив Эрну смотреть нам в спины. Я оглядывался вокруг, стараясь запомнить всё так, как оно есть. Как-никак, впервые отправляюсь так надолго и далеко.

— Удачи тебе, парень! — попрощался седоусый стражник на воротах, закрывая за нами калитку.

— Любят тебя в селении, — с толикой зависти пробормотала девушка.

— Скажешь тоже, меня тут обещали выдать на смерть, если что, — хмыкнул я.

— Верь им больше, — пренебрежительно отмахнулась она. — Ты в курсе, что у тебя белки глаз почернели? А народ вместо того, чтобы выкинуть опасную тварь, удачи тебе желает.

— Боятся…

— Сомневаюсь, — хмыкнула она.

Я на это только пожал плечами и, как только мы отошли за километр от деревни, присев на поваленное дерево, потянулся к сапогам. Пора переходить на нормальную скорость передвижения. И замер на половине движения, не в силах пошевелить и пальцем.

— Что с тобой? — через десяток секунд осведомилась Элеонора.

Я же боролся с бунтующей внутри скверной, зажатой чужой волей. Пытаясь сосредоточиться на той части, что я хоть как-то могу управлять. Что-то получалось. Но плохо и медленно.

Из леса раздался хруст веток, и перед нами остановился огромный волчище, на котором восседала закованная в броню из мутировавших побегов фигура.

— Ты думал, что сможешь убежать? — раздался чарующий голос бывшей богини. — Нет, дорогой, тебе за многое нужно ответить.

Рядом побледнела Элеонора, со страхом смотря на огромного зверя и фигуру на нём. Сглотнув, принцесса сжала рукоятку кинжала и перевела взгляд на меня. Я всё пытался бороться со скверной в себе. Убрать воздействие заразы на тело, получить контроль над движениями.

Не выходило, конечно. Наши силы и контроль над скверной несопоставимы. А волк остановился в полудюжине шагов и опустился на колени, позволяя наезднице сойти со своей спины. Зверь очень устал. Он бежал весь день, жестко направляемый чужой волей и впитывая даруемую ей силу.

Вперёд потянулись побеги, но неожиданно остановились. А я ощутил под подбородком острую сталь.

— Он нужен тебе? Остановись или ты получишь только его труп, — как кошка прошипела Элеонора, уперев мне в шею кинжал.

Единственная мысль, возникшая у меня в голове, звучала коротко и ёмко:

Бля…

Раздался мягкий, грудной смех, и в нашу сторону ударили побеги. Очень быстро, с лязгом кольчуги отбрасывая Элеонору назад. Кинжал резанул мне по шее, оставляя неглубокий порез. А следом я вбил всю свою волю и желание жить в один единственный образ, транслируя его через скверну в другой разум.

Уставший волк позади Фионы не смог сопротивляться посылу. Короткий рывок, и зверь сомкнул свою пасть на плече бывшей богини, вскидывая её кверху так, что только ноги мелькнули. Жаль правда, что, практически мгновенно, в него воткнулись отростки, разрывая зверя на куски.

Однако, на секунду она не смогла сохранять концентрацию, необходимую для моего контроля. А больше времени я не дал. Копьё ударило ей в живот и, войдя на половину лезвия, накрепко застряло в сомкнувшейся броне и поднятой защите из скверны. Выхватив тесак, осатанев от страха и бешенства, начал рубить суку изо всех сил. Окутанные тьмой побеги приняли удары, разлетаясь на куски.

Больше атак, не дать собраться, сконцентрироваться. Не позволить опять меня парализовать! Голова, шея, туловище, бедро, опять шея. Не останавливаться! Тьмой покрылась она вся, особенно плотной пеленой затянуло руки и побеги. Скверна бурила, выплёскивалась потоком из нас обоих.

Резко ударили отростки, стремясь отбросить меня. Повернув корпус, я пропустил их в стороне, часть отбив тесаком. Она использовала краткий момент передышки, чтобы вырвать из себя копьё и, крутанув его в руках, нанести рубящий удар мне в шею.

Остановить тесаком. Подшаг, и со всей дури зарядил ногой ей в живот, со злой радостью услышав крик боли. Фиону отбросило от меня на полдюжины шагов. Я же, уперевшись ногой в корни позади, выдал максимальный импульс силы. Мир мигнул, и я обнаружил себя летящим в кусты, но руки чувствовали отдачу удара. Так что развернувшись, окинул ведьму полным надежды взглядом.

Не судьба. Она лишилась одного из больших побегов, а на груди затягивалась броня, продемонстрировав на долю мгновения неглубокий порез под ней. Но повторять некогда, и я налетел опять, атакуя, принимая удары копья и отростков на доспехи или уклоняясь.

Улучив момент, перехватил копьё за древко и рванул на себя, нанося встречный укол тесаком. Он проскользнул по живой броне. И мы оказались рядом, лицом к лицу. Угрожающая закрытая маска доспеха ведьмы метнулась ко мне, нанося удар лбом.

Хрустнул нос, но, отбросив зажатое в левой руке копьё, я схватил тварь за плечо и со всей дури вбил в лицо рукоять тесака. Смялась маска и, кажется, клацнули зубы под ней. Но, не растерявшись, она зажала мою руку с оружием, пытаясь удержать рвущуюся к горлу сталь.