Твари пришли в деревню ранним утром, под начавшийся истошный лай собак. Сочащиеся слизью и скверной тела набросились на частокол и ворота. Но подобное происходило не в первый раз в истории поселения, и крепкое дерево створок устояло. Разбуженные тревожным колоколом жители собрались за стенами, натягивая тетиву на луки и надевая броню.

— Что, братцы, опять? — позёвывая и крепко сжимая рогатину, спросил таких же злых со сна мужиков дородный корчмарь.

— Что-то в этот раз собаки совсем с ума сходят, как бы не пришла какая особенная тварь, — хмуро ответил толстяку высокий, худой, но жилистый кузнец, наконец, закончив готовить свой лук к бою. — Надо посмотреть да отстрелять немного.

И, сплюнув на землю, мужчина взбежал по лестнице на вышку, откуда летели меткие стрелы.

Корчмарь проводил его взглядом и, нацепив шлем, отправился к своему месту у ворот. Мужчине больше всего хотелось скорее всё это закончить и отправиться спать. Но кузнец прав — собаки слишком сильно сходят с ума.

За воротами раздался громкий, холодящий кровь в жилах, рёв, а потом с вышки крикнули:

— Это хорса! И огромный!

Обстрел с вышек усилился, гулко разорвали воздух стрелы баллист, и раздался полный боли рёв. Попали!

Ворота сотряс удар, а сверху раздался гул от множества крыльев. Корчмарь поморщился, ловким ударом копья сбивая первую из пикирующих на него изменённых скверной птиц. Летающие твари это всегда плохо, хуже только насекомые.

Ещё несколько ударов в ворота, а на вышке раздались матюки, и вниз, спасаясь от птиц, начали спускаться те, у кого доспех оставлял слишком много уязвимых зон.

— Опять ты броню улучшаешь невовремя? — между тяжёлыми вдохами спросил корчмарь кузнеца, на котором сегодня не было ничего, кроме лёгкого пластинчатого доспеха и шлема.

Встав спина к спине, они отошли под навес, откуда меткими ударами копья и палаша стали сокращать поголовье летающих монстров.

— Сегодня вечером должна была быть готова. Не повезло, — скривился долговязый коваль и, пользуясь короткой передышкой, сняв с пояса флягу, сделал глоток, после чего передал товарищу. Тот благодарно кивнул, жадно поглощая воду.

— Второй раз на моей памяти тебе так не везёт, — закончив пить, хмыкнул в бороду толстяк, отдавая сосуд. — Запасную броню нужно иметь, раз так любишь переделывать!

— А тебе похудеть, — желчно ответил кузнец. — Минута боя, а ты уже дышишь, как загнанная лошадь!

— Зато удар сильный! — усмехнулся корчмарь, лёгким движением копья сбивая изменённого миазмами скверны дрозда.

Поголовье летающих тварей стремительно сокращалось. Их никогда не было слишком много — мутации далеко не всегда сохраняли птицам способность к полёту. На проклятых землях их было не очень много, а те, что жили, обычно скверны избегали, как огня.

Раздался рёв, и ворота содрогнулись от сильного удара, а потом и ещё нескольких, заставляющих трещать крепкое дерево.

— Думаю, сегодня тебе придётся продемонстрировать свой удар на чём-то покрупнее птиц, — нахмурился кузнец и, кивнув товарищу, опять полез на вышку.

А три десятка мужиков у ворот отошли подальше. И не зря, с той стороны раздалась дрожь земли, а потом ворота хрустнули, и в ворохе щепы от них отлетела верхняя часть. Но окованное металлом дерево не сдалось полностью, и огромная туша зависла в проёме, ревя и ворочаясь, пытаясь прорваться дальше.

Ударили стрелы, впрочем, безобидно отскочившие от костяных наростов на теле. Те, что смогли попасть в уязвимые места, не прошли далеко, завязнув в толстом слое жира. А глаза ревущий монстр прикрыл лапой. Опытный! Хотя, другой бы до такого размера и не дорос.

На вышке заскрипела взводимая баллиста и великан, бывший когда-то простым медведем, скрипнув деревом створок, отступил назад, спасаясь от грядущего выстрела. В пробитую им дыру рванули твари поменьше. Изменённые волки, лисы и прочая «мелочь», в холке доходящая до середины груди взрослому мужчине.

Ударила баллиста, и огромный волчище, первым полезший в дыру в воротах, таки получил стрелу в грудину. Взвизгнувшего монстра огромной стрелой выкинуло наружу. Но это уже было не важно: прикрывшись щитами, стоящие перед воротами мужчины начали работать копьями.

С вышек их прикрывали стрелами, так что пока отбивались. Но через мгновение остатки ворот рассыпались, и во двор ворвался огромный хорса. Только остатки створок спасли строй защитников от участи быть раскиданными по всей площади у ворот.

Ударили копья, сверху выстрелила вторая баллиста, попадая великану в бок. А несколько мужчин накинули на монстра сети. Зверь скверны заревел от боли и бросился вперёд, стремясь вкусить крови своих мучителей. Но наткнулся на упёртые в землю длинные копья и, отступив, запутался в сетях.

Строй защитников сделал шаг назад, продолжая сосредоточенно рубить и колоть тварей. А на башне послышался звук взводимой баллисты. Припавший на землю зверь, только что вырвавший стрелу из своего бока, нашёл взглядом защитников и, разрывая сети, отпрыгнул в сторону, спасаясь от пронёсшегося рядом снаряда.

— Твою мать! — выругался корчмарь. Тварь срочно требовалось придержать хоть как-то. Иначе строй неминуемо будет разрушен, а дальше начнётся резня. Но сам он и его ребята были заняты. Коротким уколом сверху толстяк поразил в голову рычащую тварь, грызущую щит бойца впереди.

Окинув взглядом двор, он увидел в стороне, как сосредоточенно орудующий длинным шестом местный дурачок забивает небольшого изменённого зайца. Свистнув, мужчина привлёк внимание парня и кивнул на огромного монстра.

Про себя же толстяк молился всем мёртвым богам, чтобы дурачок всё правильно понял. И тот не подвёл: что-то промычав, парень подбежал к собравшемуся для рывка монстру и вбил в открытую рану на боку шест.

И хорошо так вошло, на руку. Изменённая тварь конвульсивно дёрнулась, и взмахом лапы попыталась отбросить паренька. Попала вскользь, но хватило и этого — тяжёлая лапа прошлась по незащищённой голове, разрывая кожу и круша кости. И деревенский дурачок, который даже говорить толком не мог, рухнул на землю.

Монстру этого было мало, и он протянул к обидчику пасть, намереваясь его окончательно разорвать. Но с вышки, наконец, ударила сначала одна баллиста, а потом и другая. Обе попали. Хрипящая кровью туша дёрнулась от попаданий и завалилась на бок, прямо на парня.

Владелец таверны поморщился, дурачка было жалко. Здоровый уродился, хоть и разумом скуден. Но сейчас было не до того. Даже несмотря на то, что самую здоровую тварь убили, мелочь продолжала напирать на строй и расползаться по деревне.

— Где, мать их, охотники когда они нужны? — сплюнул трактирщик, нанизывая оскаленную пасть на копьё.

— Я видел, — взмах палаша кузнеца, — как команда уходила в лес. Собираются искать шамана.

Толстяк поморщился от попавшей на лицо крови, но больше ничего не сказал. Нападение в любом случае должна координировать разумная воля. Убить этого умника явно лишним не будет.

А тем временем из баронского замка вырвалось два десятка закованных в сталь всадников, устремившихся в сторону. По пути топча копытами и разя копьями бросившихся на них тварей.

Через несколько минут они уже были у ворот деревни, проскочив на полном скаку мимо и, пролетев поля, развернулись на второй заход. Рядом с толстяком выдохнул кузнец, ударом палаша раскраивая череп очередной твари, принял на щит рывок ещё одной и подставил замершего монстра под удар копья трактирщика.

Удар палашом по изменённому зверю слева, закрыться щитом. Привычная, хоть и тяжёлая работа. С вышек продолжали бить лучники и баллисты, и через несколько минут двор был завален порубленными тварями. С теми, что рассредоточились по деревне, разберутся остальные.

Мелькнула пятка копья, опускаясь на треснувший череп пытающегося уползти подранка, корчмарь сипло вдохнул и, поведя вокруг бешеным взглядом и не найдя живых врагов, крикнул, выплёскивая всю скопившуюся ярость боя: