Зрелище, кстати, мерзкое. Грудь рассечена в нескольких местах, и сейчас это всё вспухло весьма неприглядными рубцами. Дёрнуло болью в ноге, когда Элеонора удалила швы глубокого пореза на бедре. А после потянулась к щеке.

— Аккуратнее, — зашипел я, когда она рывком вытащила часть нитки.

— Терпи, это последняя!

Стрельнула боль и во рту появился привкус крови, а девушка отбросила кусок нитки в кучу таких же. Я же, насладившись пару минут уходящей боли, перевернулся на бок и спустил ноги с кровати.

А после аккуратно поднялся на ноги. Постояв пару минут, скосил взгляд на раны. Вроде нормально. Уже свободнее, под бдительным взглядом аристократки, завернулся в одеяло на манер тоги и сделал первый шаг.

На удивление, чувствовал я себя довольно хорошо и до колодца дошёл без проблем. Разве что хозяин постоялого двора проводил меня удивлённым взглядом. А там я отложил одеяло и с удовольствием обрушил на себя первое ведро ледяной воды, начиная смывать с тела коросту, остатки грязи и крови.

Ушло несколько вёдер, но я чувствовал себя, как будто заново родился. И только Элеонора отворачивалась в сторону, пряча покрасневшие щёки. Что поделать, вся моя одежда пришла в негодность и ополаскиваться пришлось в трусах.

Завернувшись в одеяло, я сел на ступеньки и расслабленно выдохнул. Раны ныли, но на свежем воздухе стало полегче. Дрогнуло дерево ступеньки и рядом села аристократка. В брошенном ей на меня взгляде была жалость.

— Прости. Эти страшные раны, они из-за меня.

— Угу, — равнодушно кивнул я и почесал грудь.

— Тебе что, это не важно? — недоумённо спросила девушка.

— Чешется.

— Я серьёзно спрашиваю!

— Внешность, это наименьшая проблема из того, что меня волнует. Просто ещё один повод активнее изучать целительскую магию в будущем.

— Ты хочешь стать целителем? — недоверчиво спросила она, окинув взглядом ту груду мышц, что я вырастил тренировками.

— Не-а. Не имею особой склонности. Но иначе я лет через десять помру или уйду в лес и превращусь в животное.

Она замолчала, явно не зная, что сказать. Я же, проговорив это вслух, понял, что в реальности меня не особо интересует подобная профессия. Мне ведь понравилось ходить по краю, сражаться, много зарабатывать одним рывком на пределе сил. Авантюры? Да сколько угодно, пока за это хорошо платят.

Окинув взглядом девушку, я усмехнулся. У меня было время вспомнить всё, что я читал про семью бывшего императора. Больше двухсот лет их род отодвигали всё дальше от власти и столицы. Пока они не осели на краю королевства на маленьком куске земли, по размерам сравнимым с крупным баронством. Не удивлюсь, если «графством», которым повелевает девушка, является территория деревушки или села. Такой вот странный казус в местном аристократическом делопроизводстве.

Да, у них действительно есть родственные связи с островитянами. Просто потому, что те повёрнутые на традициях. Сказано: «жену из семьи императоров»? Значит будут следовать буквально. И плевать, что семья давно не правит. Такая вот принцесса для попаданца.

Я рассмеялся вслух от пришедшей в голову мысли и, на недоумённый взгляд девушки, легко отмахнулся рукой.

В конце концов, какой попаданец — такая и принцесса!

Мне всё же выдали безразмерные штаны и рубаху из грубой дерюги, старые, многократно штопаные. Хоть что-то нашлось в этой придорожной гостинице, что жадный хозяин был готов отдать, так что я больше не смущал попутчицу голыми телесами. Плотно покушав вечером, на следующее утро я уже чувствовал себя, в целом, нормально.

Поверхностные раны зарастают очень быстро, я больше переживаю за сломанные рёбра. Но при дыхании больше ничего не болело и, наверное, можно было бы потихоньку выдвигаться домой.

— Ты точно уверен, что мы можем ехать? — в последний раз спросила меня сидящая на лошади девушка.

— Да. Зарастёт по дороге, — лениво, уже далеко не в первый раз, ответил я.

И, подхватив её недоверчиво косящую на меня лошадку за вожжи, повёл с постоялого двора. Чем быстрее будем дома — тем лучше. Кто знает, кто за ней ещё может прийти? А без брони мне что-то больше сражаться не хочется. Одного раза хватило.

— Скажи, какие они, заражённые земли? — с любопытством поинтересовалась девушка, как только мы вышли на дорогу.

— Очень тихий лес. Нет птиц, мелкой живности, почти нет обычных насекомых. Но чем дальше, тем опаснее. А через несколько дневных переходов обычный человек там и вовсе не выживет и часа.

— Там и правда такие опасные монстры?

— Самые страшные — это созданные ещё до катастрофы кадавры и бывшие разумные. Остальное, в целом, терпимо. Сильнее, злее, могут нападать просто так, но, в целом, обычные животные.

— А ещё говорят, что там можно заработать огромные деньги, это правда?

— Что ты считаешь огромными? — поинтересовался я, желая больше узнать, как и чем живут местные аристократы.

— Серебряную монету в день? — задумавшись, предположила Элеонора.

— Ты считаешь это огромными деньгами? — с удивлением поднял глаза я на сидящую на лошади девушку.

— Для крестьянина? Конечно! Мы в неурочный год брали столько налога с одной семьи в месяц!

— Простой крестьянин в лесу не выживет, нужно снаряжения на десятки золотых. Не говоря уже про обучение местным условиям, повадкам тварей и изменённой растительности, от которой и будут основные потери, если бросить туда обычных, недавно оторванных от сохи, людей.

— Можно организовать обучение, выдавать снаряжение за деньги во временное пользование и пустить туда сотни человек! Это выгодно! — она азартно выплёскивала приходящие в голову идеи для обогащения местного правителя.

— Что-то наш барон не сильно купается в роскоши, — хмыкнул я.

— Сила привычки, сидит себе на месте и видит везде преграды, а не возможности! — фыркнув, взмахнула она рукой.

— Ну-ну, — покачал я головой.

— Я таких уже много видела, когда папа был жив.

На последней фразе она помрачнела и замолкла, так что следующие несколько минут мы провели в тишине под стук лошадиных копыт и шагов. Я про себя только усмехнулся: наш барон явно не показался мне человеком, который «видит только препятствия». Большое количество народу скорее всего не лучшим образом скажется на безопасности и добыче. Кратно вырастут поставки продовольствия, будет больше караванов. За всё это придётся платить золотом, добываемым из того же леса.

Не говоря уже о том, что потребует расширения деревни и, значит, увеличения баронской дружины на её защиту. Количество неизбежно скажется на качестве, и очередной рейд тварей мы можем и не отбить. Может быть при больших внешних инвестициях… Хотя, с другой стороны, а нужно ли такое большое количество зелий на скверне с их побочными эффектами государству? Не знаю.

Девушку я спросил о другом:

— Что у вас такого произошло, раз ты бросилась в бега? Насколько я читал, ваша семья уже давно не представляла ни для кого опасности.

— Грамотный? — удивлённо подняла бровь Элеонора. — Впрочем, не важно. Моего отца убили, а меня собирались изнасиловать и заставить рожать детей, для того, чтобы их потом использовать в своих политических играх.

— Бог ты мой, зачем?! — удивлённо воскликнул я. — Это же глупо! Не проще было посвататься и сделать всё как все нормальные люди?

— Я не знаю! — окрысилась она. — Я слышала только то, что мне сказал отец перед тем, как умереть от яда. Что нужно бежать и лучше умереть, чем попасть в плен. Это всё, что я знаю, понял, ты, тупая деревенщина?!

На последних словах она уже кричала, размазывая слезы, а после ударила кобылу пятками и рванула вперёд.

— Женщины… Вот как с ними разговаривать о серьёзных вещах? — тяжко вздохнув, произнёс я вслух и неспешно зашагал дальше. Пришлось пройти почти час, прежде чем я не увидел лошадь и сидящую рядом на траве девушку.

— И что ты хочешь ещё узнать? — зло сплюнула слова она, подняв на меня покрасневшие от слёз глаза.