Малкир вздохнул. Разочарован?

— Ну, думаю, Светлый Лес уже меня не оставит. А вообще… Не похоже, будто дело обстоит так, как ты утверждаешь, — сказал он командиру эльфийского отряда. — В любом случае времени возиться с вами нет. Я забираю пять жизней за своих убитых и одну за нападение на Тракте. Двоих оставлю здесь, и пусть поступают, как знают. Капо, в воду всех, кроме этого и вот этого. — Малкир ткнул пальцем в эльфов, сидевших с краю.

— Вы не имеете права! — воскликнул их командир. — Лес…

Пинок под дых прервал его слова.

— А вы, значит, имеете? — сказал Малкир и ударил эльфа мечом по шее.

С остальными приговорёнными Капо расправился быстро, и вскоре их тела плыли по реке. Вода унесёт их в море… Может быть, оставшиеся в живых что-то сделают, но вряд ли они вдвоём смогут вернуть столько тел домой.

Предки, нет, это неправильно… Даже если они последние ублюдки.

— Дети Леса должны покоиться в лесу, — сказала я.

— Аирос, женщина! — Малкир, кажется, разозлился. — Может, ты тогда сама их и доставишь в свой Светлый Лес?

— Нет, просто… Пусть твой фераген укроет их землёй здесь. Тёмные Чащи — это тоже лес.

Я даже не надеялась, что жестокий торговец послушает меня, но он приказал Капо достать тела из реки, и через несколько секунд они исчезли в разверзшейся земле.

— Довольна? — тихо спросил Малкир.

Когда я кивнула, он неожиданно громким голосом прокричал:

— По коням.

До меня вдруг донеслась эльфийская речь:

— Пусть Сердце леса укроет тебя, дочь моего народа.

Я хотела было ответить такой же традиционной фразой, но не смогла. Говоривший выразил так одобрение моему поступку, но я не могла сделать этого для него. Для всего их отряда.

— Я услышала тебя, сын моего народа.

— Ты слишком добрая, Молчунья, — прошептал Малкир, подсаживая меня на коня.

Может быть. Я постаралась выкинуть из головы образы казнённых сородичей. В конце концов, они сами заслужили. Заслужили ведь?

Повозки вновь покатили сквозь мрачные Чащи. Лес, казалось, угрожающе нависал над караваном, хотя по обе стороны от дороги, такой же широкой как мост, на довольно большом расстоянии ничего не росло. Был только снег. И тени от деревьев на нём. Причудливые, зловещие, тени будто извивались, тянулись к дороге, чтобы утащить в лес тех, кто осмелился ехать через него. Кое-где под снегом угадывались очертания искорёженных повозок, колёс, изломанных сундуков. Взгляд вдруг выхватил чёрный остроконечный шлем. Рядом с ним неприятно желтел череп. Редкость — Твари обычно утаскивают тела в чащу.

Впереди сверкнула вспышка — кто-то кинул слепящую гранату — и вскоре мы проехали мимо древесника. Ещё маленького, но способного повалить трактового тяжеловоза. Существо, состоявшее, казалось, лишь из веток и листьев, тряслось, ослеплённое яркой вспышкой.

От разгорячённых коней клубами валил пар. Стало холоднее, а может, так казалось из-за гнетущей лесной тени. Даже разговаривать не хотелось. Да и делать это в грохоте железных колёс, стуке копыт и звоне брони было непросто.

Раздался рёв. Между деревьев проскользнула крылатая тень и взметнулась вверх, но её тут же настигло ледяное копьё. Тварь рухнула вниз. Мантикора, скорее всего.

Так и ехали. Иногда к Тракту вылезали Твари, но генасы в голове колонны быстро расправлялись с ними. Интересно, сколько Тварей вылазит к Тракту во время «недовольства Леса»?

6 день 4 месяца 524 года новой эпохи

Вместе с группой следователей прибыл и глава дома Валиссин, которому Арделор приходилась племянницей. Оронаэл Валиссин оказался внушающим благоговение гигантом. Возвышаясь над своей свитой, как могучий кедр среди ясеней, он оглядел просторный зал.

— Пусть Сердце леса укроет тебя, сын моего народа, — сказал он Миррину, сойдя с портального пьедестала.

Тот ответил такой же традиционной фразой, и Оронаэл поприветствовал Эйсгейра. Разливаться попусту эльфы не стали, от еды отказались и принялись за работу. Первым делом посмотрели то, что раскопал Миррин и… Началось: следователи вызвали на новые допросы всех, кто хоть как-то мог быть причастен к похищению и тех, чья тень упала слишком близко от академии.

Скрыть Иллетель оказалось несложно — о вчерашних обысках из эльфов знал только Миррин. А о запертых в тронном зале и трапезной генасах сказали, будто их привлекли по другому делу. Впрочем, присланные Светлым Лесом следователи не стали слишком ими интересоваться, по крайней мере пока. Но Эйсгейру это всё равно казалось странным, особенно с учётом того, как скрупулёзно подошёл к расследованию Миррин.

Сам он, как только его допросили, ещё раз посетил особняк, где обнаружили тело Иллитее. Нашли её не в самом доме, а в саду под цветочными клумбами. Кто-то из гвардейцев заметил, что розовые кусты высажены чуть криво, хотя всё вокруг было идеально ровным. Так и обнаружили Иллитее. Больше ничего подозрительного там не нашли.

Эйсгейр задавался вопросом, почему «знающие» вообще оставили тело. Разве нет среди них генасов, способных его уничтожить?

— Весь город на ушах, милорд, — сказал Виркнуд, по зову Эйсгейра явившийся в кабинет.

Рыцарь вздохнул. Сначала история с арсеналом, теперь это… Уже и Эвенрат встревожился. Пришлось встретиться с королём: рассказать о произошедшем, заверить, что прикладываются все возможные и невозможные усилия по всем важным и неважным вопросам. Но Эйсгейра всё время мучил свой вопрос: из-за чего в действительности переживает столица? Из-за того, как похищение скажется на дипломатии? Или это может помешать каким-нибудь мутным делам?

— Что-нибудь ещё нашли?

Виркнуд покачал головой.

— Мои парни — нет. И стража тоже вроде ничего не отыскала. Простите, милорд, но это навевает определённые мысли.

— Какие же?

— Эльфы сами свою леди и выкрали. Вряд ли которые её сейчас ищут, хотя кто их знает.

Эйсгейр снова вздохнул. Уж если шерстяная голова и его деревянность пришли к одинаковым выводам…

— Ладно, пусть они сейчас сами этим занимаются.

— Милорд, но это… Опасно!

— Чем?

— А не пытаются ли вас подставить? Вы же обещали защитить эту эльфийку. Не заявят ли остроухие, дескать, люди совсем озверели, Детей Леса губят? Как бы до худшего не дошло. И из-за меньшего войны начинались. Периам у нас ещё со своими солнцелобыми.

Эйсгейр опять вздохнул и тут же подумал, что в последнее время слишком часто это делает. А Миррин и Виркнуд пугающе единодушны в слишком серьёзных вопросах. И всё это складывается в такое бремя, какое может оказаться не под силу даже рыцарю первого ранга.

— Дальше видно будет, надеюсь. Как продвигается дело с солью?

— Никак, милорд. Я вынюхал полупустой склад в южных доках, ближе к утёсу. Но там уже ничего нет. Только бумага, в которой гремучку хранят.

— А пропавшие?

Виркнуд снова покачал головой.

— Я не нашёл ни своего человека, ни человека Малкира, хотя мне давали его вещи. Вчера дождь прошёл, смыло все следы. Я порыскал, конечно, везде, где они предположительно ходили, но… Ничего.

— В южных доках, говоришь?

— Туда бросили вдвое больше людей прочесать всё. Малкировы прихвостни с городской стражей сейчас рыщут по северной части города.

— А академия?

— Пусто, милорд. Только учебные запасы.

Эйсгейр вспомнил про другое.

— А что там с тюрьмой и ар-вахану, которых забрал Гилрау?

— Почти ничего.

— Почти?

— Выяснили, что через несколько дней после этого Гилрау приехал в Бергнес. Возможно, привёз волчиц туда. Вот и всё. Думаю, теперь только от него самого можно узнать, куда он их дел.

В кабинет постучались: пришёл Эамонд, и Эйсгейр отпустил Виркнуда.

— Есть новости о доме солнца в Бергнесе?

— Пока нет, милорд. Разведчик отчитался, но сам ещё там.

— Чем занимается?

— Прикинулся нищим, попросился делать разную грязную работу за кусок хлеба да лежанку на ночь. Сами знаете, такие места мгновенно кучу подобного люда собирают.