Снова зевок. Ну ничего, уйду в Чащи, вырою себе нору, отосплюсь…

Вещи уже собраны, осталось только прикончить эту похлёбку… Меню у Рами какое-то однообразное… Ещё вот приведу себя в порядок…

Предки, как же хочется спать…

4 день 4 месяца 524 года новой эпохи

В арсенале его никак не ждали, да ещё и утром.

«Редко я их проверяю», — подумал Эйсгейр, глядя на стражей.

Заспанные солдаты из внутренней охраны не сразу поняли, кого это тут принесло спозаранку. Те, кто уже признал в так внезапно появившемся человеке великого лорда Северных земель, под его взглядом расталкивали своих ещё не проснувшихся товарищей.

— Главного оружейника сюда, — процедил сквозь зубы Эйсгейр.

Он перелился на внешний периметр арсенала. Здесь всё в порядке, по крайней мере, с виду. Солдаты не спали, два отряда по расписанию совершали обход.

«Всех на Северное Кольцо! На границу с Ишдракйордом! — решил про себя рыцарь, снова оказываясь внутри мощной крепости, где хранились стратегические запасы оружия и боеприпасов Эйсстурма. — Разнежились в тёплом местечке, медузья слизь!»

Он заметил, как Вёльоф оглядывается вокруг.

— Ну, ярл, что скажешь? Каковы у меня ребята! Залюбуешься, да?

Солдат рядом чуть ли задрожал от брошенного на него взгляда.

— Мне бы лишние руки не помешали, милорд, — сказал Вёльоф, качая головой.

— Ну, значит, граница или рудники, — решил Эйсгейр, думая: не он ли сам сначала расслабился, а уж потом его люди?

Гремучей соли в эйсстурмском арсенале держали вдвое больше неприкосновенного запаса, определённого для ярлов. Должны были. Соль портилась от влаги, поэтому требовалось постоянно её проверять и заменять пришедшее в негодность.

Помощник оружейника, подглядывая в бумаги, отчитывался о состоянии складов, стараясь говорить бодрее и не дрожать. Пока он рапортовал о том, что гремучей соли имеется в полтора раза больше двукратного запаса, Вёльоф ходил между ящиками, укутанными промасленной бумагой.

— Милорд, — позвал он Эйсгейра.

Рыцарь поспешил к нему в дальние ряды склада, оставив блеющего об отличном состоянии дел чиновника.

— Поглоти меня земля, если тут не пусто, — сказал Вёльоф.

Тщедушный ярл взялся за один из верхних ящиков и с лёгкостью поднял. А не должен был. Даже его могучий предок не смог бы.

Что произошло в следующий момент, Вёльоф не сразу понял.

Ящики вокруг поднялись, отчего показалось, будто и пол уходит куда-то вниз. «Мать-земля!» — воззвал ярл к стихии, надеясь остановить камень, и ничего не почувствовал.

Повеяло холодом. Вокруг Эйсгейра струились плети воды. Они и сдвинули ящики с гремучей солью. Все разом. Вода превращалась то в лёд, то в снег. Вёльоф, никогда прежде не видевший своего владыку ни в гневе, ни призывающим стихию, понял, почему того называют Снежной Дланью. Кулаки рыцаря побелели, покрывшись сверкающим снегом, рукава заледенели до локтя. Такого не было, когда Эйгейр переносил их сюда. В груди человека шевельнулся страх — сейчас самый сильный стихийник на Иалоне в ярости всё уничтожит. Вёльоф этого не знал, но вода во рву вокруг арсенала взметнулась ледяной стеной, отрезав его от Эйсстурма.

Эйсгейр выругался и опустил ящики на пол. Но не все. Половину вода смяла как бумагу, в которую их завернули.

— Так сколько в арсенале гремучей соли? — спросил рыцарь, поворачиваясь к помощнику главного оружейника.

Цветом лица тот успешно соперничал со снегом на кулаках владыки Севера.

Эйсгейр с Вёльофом обошли все склады. Проверка дала печальные результаты: треть ящиков с солью оказалась пуста. Рыцарь почти озверел от гнева, но, когда увидел своего главного оружейника, его настроение мгновенно изменилось.

— Хавмар, ты болен?

Тот двигался немного вперевалку, будто у него болели ноги. А кисти рук были синеватые и опухшие.

— Да вот свезло под старость лет, милорд. Комковатой кровью наградили боги. Последние месяца два всё тяжелее становится. Сына вместо себя поставил. Ошибся, да, милорд? Мне уже кое-что рассказали.

«Одрин, ты нужна мне», — позвал Эйсгейр, отмечая силой место, куда можно перелиться.

— Вёльоф, — обратился рыцарь к ярлу Айсена, — а не забудешь ли ты на пару неделек про свои рудники? — Дождавшись кивка в ответ, он продолжил: — Поможешь с арсеналом и расследованием. Выделить тебе гремучки, сам понимаешь, не могу. По крайней мере, пока.

Между ящиками чуть в стороне от них закружился ледяной вихрь. Через пару мгновений на его месте оказалась невысокая темноволосая женщина с такими же, как у Эйсгейра неестественно синими глазами. Одетая в тонкое голубое платье со снежными узорами, она казалась лишней на оружейном складе.

— Одрин, арестуй лорда Ранхава.

Хавмар вздохнул, а потом сказал:

— Он сейчас должен быть в своём особняке в Верхнем городе.

«Утред, ты с ней. Надо задержать и доставить во дворец всю семью Хавмара и семьи его детей, — отдал Эйсгейр мысленный приказ своим рыцарям. — Пусть их разместят в гостевых палатах».

— Причина ареста, милорд? — спросила Одрин вслух.

— Хищение государственного имущества повышенной важности, я так полагаю, — ответил вместо Эйсгейра Хавмар и снова вздохнул.

***

Больше всего Эйсгейр злился на себя. Посмеивался над своими ярлами, размякшими от мирной и сытой жизни, а сам был ничем не лучше. Мало того что пробулькал начало этой периамской игры, так ещё и не углядел проблем под собственным носом.

Хавмар, как выяснилось, страдал комковатой кровью уже три года. Три месяца назад ему резко стало хуже: начали болеть ноги и руки. Оружейник старался работать, как и прежде, лично проверяя склады и проводя ревизии, но в конце концов поставил на замену сына. Временно, как он думал: целитель обещал скорое улучшение.

Ранхав сначала отпирался, но по прошествии двух дней тюремного заключения сознался во всём. Оказалось, через две недели, после того как он начал замещать отца, к нему пришли некие люди и предложили огромные деньги за гремучую соль. Но падкий на золото Ранхав увидел лишь четверть обещанных богатств. Получив первую партию соли, подельники начали его шантажировать. И сын оружейника, оказавшийся не только жадным, но и трусливым, послушно плясал под их дудку, боясь справедливой кары владыки Эйсстурма.

Вытаскивали гремучую соль небольшими партиями, используя для этого повозку Ранхава и безалаберность стражи арсенала.

Вёльоф удивлялся пропаже сильнее всех: если соль воровали ради наживы, то почему он не может найти требуемое для своих рудников? Значит, гремучка нужна была не для продажи. Тогда для чего?

Рыцаря же беспокоило ещё и другое: отделённый ото всех Хавмар на удивление быстро пошёл на поправку. Это означало лишь одно: кто-то травил старика. Причём этот кто-то хорошо знал семью оружейника и мог предвидеть, что он поставит вместо себя своего не слишком честного и трусоватого сына.

По приказу рыцаря задержали всех врачей семьи оружейника. Эйсгейр использовал рыцарей воды для быстрой поимки всех причастных, но время работало против него: за два дня уже полгорода услышало, как Снежная Длань сам арестовал главного оружейника и всю его семью. Поэтому, вполне возможно, многие, кто имел к этому отношение, уже утекли из города.

Впрочем, личный врач Хавмара этого не сделал. Его нашли мёртвым в собственном поместье. Там же обнаружились запасы снадобий, из-за которых оружейнику и становилось хуже. Их нашлось достаточно, чтобы понять, чем травили Хавмара. Да и сам труп целителя вполне прозрачно намекал на его причастность к болезни главного оружейника. Теперь надо было искать ещё и убийц врача…

На очередном совещании по делу Ранхава Эамонд добавил ко всему этому новых красок.

— Как его звали? — спросил он, узнав о целителе Хавмара.

— Ви́ллен.

Наместник достал пару листков и начал водить по одному из них пальцем, а когда, очевидно, список из каких-то имён закончился, принялся за второй лист.