Фар снова скривился.

Мало кто из ар-вахану отличался высокой постельной моралью. Оборотни из племён — тоже. Вылезли из логова — и как давай развлекаться. Не все, конечно, но многие. Нет, люди-то и сами не ахти. Вон, наёмничья братия, так вообще.

Но у людей рождаются люди. А у оборотней… Почему бы не следить за тем, куда падает твоё семя? Все же знают, откуда берутся дети. Но нет! Развлекаются себе, а потом появляются новые ар-вахану. Если им повезёт и их не убьют в детстве: маленький волчонок редко может спастись от толпы озверевших людей.

— Даже если дело просто в этом, — фыркнул Геррет, — как ты им запретишь трах…

— Гер! — шикнули Фар и Рейт.

— А при мне, значит, — хмыкнула Мильхэ, — выражаться не стеснялись. Думаете, она не знает, что такое мужской член? Она травница, между прочим. Расскажи-ка, Ирма, с чем иногда приходят деревенские мужики к травникам?

Ирма заулыбалась, но ничего не ответила.

— Ладно, народ, пора баиньки, — сказал Рейт, тоже улыбаясь. — Лорин, ты следующий на часах.

Фар ушёл в кусты и, раздевшись, превратился в волка. Хотя одежда и обувь у него имелись, он предпочитал спать в шкуре. На всякий случай. Это полезно для их безумной философии «чуть не сдохнуть».

Он посидел, слушая, как ветер треплет верхушки деревьев. Сейчас они в обычном лесу, но если уйти вглубь на расстояние полёта стрелы, там начнутся Чащи. Слабые, как утверждала одна вредина, но всё же. Теперь его дом, его семья, его прошлое покрыты чащобным туманом.

Ещё находясь в Снежных Рощах, Фаргрен нашёл кладбище и могилу матери. Точнее, семьи. Их похоронили вместе. Могила выглядела заброшенной — несколько месяцев за ней никто не следил. Фар как смог привёл её в порядок и пообещал себе вернуться сюда ещё раз. Пусть даже здесь уже будут непроходимые дремучие Тёмные Чащи. Он вернётся.

Выйдя обратно к лагерю, Фар улёгся подальше от Ирмы: хоть недавний злой разговор закончился улыбками и шуточками, она его всё равно терпеть не может.

— Знаешь, в Унат-Хааре, наверное, смогут сделать особые доспехи, — тихо сказала Мильхэ, складывая его одежду в свой рюкзак, — чтобы превращаться прямо в них.

«Волк в доспехах? — подумал Фар, вильнув хвостом. — Точно целое состояние придётся отдать за такое».

Те же книжки-библиотечки, которые тоже делали в Унат-Хааре, Городе мастеров, стоили баснословные деньги. За такую ему пришлось бы работать не меньше года. А уж за доспехи… Но идея ему понравилась. С непривычки, конечно, будет неудобно, но можно натренироваться, да и полные стальные латы ему ни к чему. Защита нужна, но не слишком ограничивающая подвижность.

Если можно сделать доспехи, то и одежду тоже. Вот это точно не помешало бы — оказываться голым каждый раз не очень приятно. Фар всегда старался встать так, чтобы не смущать ни себя, ни напарников. Будь в отряде одни мужчины, было бы, конечно, проще. А теперь с ними не только Мильхэ, но ещё и Ирма.

Мильхэ провела ладонью по его чёрной шерсти. Фаргрену казалось, будто волком он нравится ледяной ведьме гораздо больше, чем человеком. Фар позволил немного погладить себя, а когда решил прекратить эти кошачьи нежности, клацнул зубами. Мильхэ на это чуть улыбнулась, потом завернулась в одеяло и легла спать.

А Фар вдруг осознал — никогда до этого похода он не спал в отряде волком. Никогда раньше напарники не разговаривали с ним, пока он в шкуре. Троица безбашенных не гладила его, конечно, как Мильхэ, но они толкали и пихали его в мохнатый бок, хлопали по-братски по плечу, отпускали шутки по поводу шерсти, хвоста, ушей и вообще всего. С ним такого никогда не бывало. Впервые люди знают, кто он и что натворил, и при этом не просто не пытается убить, а продолжают считать напарником. Да, близнецам потребовался пинок по гордости, да, у них ушло несколько дней на привыкание, но…

Фаргрен дёрнул носом.

Ветер вдруг сменился и принёс с собой запах.

Кто-то совсем близко.

Не успел Фар поднять тревогу, как задрожала земля. Послышался глухой рокот. Никто толком ещё не уснул, и все тут же повскакивали. И увидели, как с восточной стороны почва ломается, будто лёд, поглощая камни, кусты и деревья. Геррет накинул щиты.

Но что можно сделать против такого сильного ферагена?!

Волна землетрясения почти настигла отряд. Внезапно она раскололась на две, и они прошли мимо под острым углом. Только кусочек земли под лагерем, остался целым и ровным, будто его вырезали ножницами.

Удивиться этому никто не успел — с той же стороны, откуда пришло землетрясение, уже налетел огненный вихрь, и все звуки потонули в его рёве. Потоки пламени быстро свернулись вокруг стеной. К ней добавились камни и комья земли, поднявшиеся против силы тяжести.

Бежать стало некуда.

Геррет попытался разорвать круг, но огонь не давался ему.

Внезапно водяные плети Мильхэ раскидали отряд в разные стороны. А землю там, где они только что стояли, разорвали ледяные копья.

Фаргрен перекатился, вскочил. И увидел противников, прошедших прямо через огонь.

Пятеро.

В бой!

Несколько прыжков — и рядом ближайший…

«Ребёнок!» — осознал Фар, уже почти ударив когтями.

Всего секунда промедления — но ребёнок не стал ждать. Сверкнул короткий, будто игрушечный меч. Фаргрен почти успел уйти из-под удара, но сталь окрасилась кровью. Волчьей кровью.

Противник рядом был высок, не ребёнок, и Фаргрен рванулся к нему. Земляная плеть — где фераген?! — схватила его за лапу. Фар споткнулся, тут же вскочил и снова ринулся к взрослому врагу. Тот встретил его огнём, сорвавшимся с рук. Фаргрен увернулся. Шерсть всё равно опалило, но врага он достал. Волчьи зубы пробили генасу щит и вонзились в плоть, разрывая сухожилия и ломая кости на ноге.

Мужчина упал на одно колено. Из земли перед ним вырвались ледяные копья, и Фару пришлось отскочить. Больше, сколько он ни атаковал, достать врага не мог. Рейт, пришедший на помощь, — тоже. А их самих уже несколько раз задело и огнём, и землёй.

Кто из врагов фераген?!

Краем глаза Фар заметил, что Лорин и Геррет дерутся против второго взрослого.

Взметнулась волна камней и чуть не смела всех. В последний момент Ирма подняла ледяную стену, но та внезапно ощерилась лезвиями.

От них спасли щиты Геррета и тут же раскололись.

По земле пошли волны. Фар увидел, от кого они расходились.

«Не ребёнок», — решил он и кинулся к ферагену: с этим надо покончить первым.

Но ничего не успел.

Противник Лорина и Геррета внезапно метнулся к ферагену и оглушил его навершием меча в затылок. Камни в стене огня с грохотом попадали вниз. Ферагена спеленало водой и отбросило подальше.

Все на миг застыли. Но только на миг — раненый генас прорычал что-то, и дети снова ударили стихией.

— Держите взрослого, — крикнул неожиданный перебежчик.

И Фаргрен опять атаковал.

Он разорвал вражескому маагену наручи и ранил руку, а тот ударил мечом и огнём. Фар бросался на врага снова и снова: главное, чтобы тот не атаковал и не помогал детям.

Мильхэ с Ирмой пустили на них волну льда. Но дети устояли и атаковали сами. Один из мальчиков удержал лёд и метнул обратно, усилив удар. Мильхэ успела оттолкнуть Ирму в сторону, а сама попала под лёд.

Ирма же смогла подчинить его. Ребёнок был явно искуснее и опытнее, а ей приходилось полагаться лишь на грубую силу. Хватало только на то, чтобы мешать врагу управлять водой.

На помощь ему пришёл второй мальчик. Атаковал огнём. Смертельная волна, мгновенно испаряя лёд на своём пути, понеслась на Ирму.

Фаргрен взвыл — до сестры было слишком далеко.

Сквозь клочья пара он бросился к мальчику-маагену. Хотя бы сбить его с ног! Тот защитился огнём, но Фаргрен кинулся прямо в пламя.

Ему обожгло глаза, спалило шерсть, но лапы его настигли цель. Мальчик упал лицом вниз и закричал — от раскалённой земли под ним. Но Геррет уже не успевал отвести огонь…

В последний миг взрослый генас, помогавший им, поднял перед Ирмой щит, укрепил его льдом и бросился к упавшему мальчику. И не колеблясь ударил. Хлынула кровь.