— Малкир…

— Иногда я даже подумывал запереть тебя в повозке или опять запихать под кровать, но… — Он усмехнулся, но в глазах плескалась грусть. — Аирос, не уходи!

— Не могу я остаться…

Малкир с жаром прижал меня к себе и поцеловал. Предки, что он делает? Что мне делать? Через пару мгновений он со вздохом отстранился.

— Я настолько тебе противен?

— Что?

— Стоит мне коснуться тебя, как ты цепенеешь. Так боишься меня? Или… — Его чёрные глаза вдруг расширились. — Мужчин? Аирос, они…

— Нет, Малкир, нет.

Руки Главного Гада, его взгляд… Нет. Не вспоминай.

— Я уж подумал… — сказал он, облегчённо вздохнув.

— Такого не было. Успела я сбежать… до этого.

— Хорошо. — Он нежно гладил, перебирал мои волосы.

— Малкир, не могу я остаться. Просто хочу уйти подальше от этого всего.

— Даже от меня?

Предки, что сказать… Я ведь слышала пару раз, как то ли Ганн, то ли Капо говорили, будто Малкир влюбился без памяти, как глупый мальчишка. А я сама? Не знаю…

— Не хочу подвергать тебя риску.

— За себя я могу постоять. И за тебя.

Сколько в нём уверенности. Мне бы хоть капельку её.

— Малкир, нужно мне… время. Хотя бы просто успокоиться и не вздрагивать от любого шороха.

— Аирос, Молчунья, разве это можно сделать в Чащах?

— И нужно время затаиться, — продолжала я. — Не смогу я сделать этого в твоём караване. И так уже рискуешь ты гораздо сильнее, чем раньше. Известно всем, что была я с тобой. У тебя ещё будут ночные гости, как тогда.

— Я не боюсь. И не хочу, чтобы ты погибла. Оттуда нет пути назад, знаешь ли.

10 день 4 месяца 524 года новой эпохи

Подумав немного, Эйсгейр слил всех ярлов, требовавших участия Ледяного дворца в решении их проблем, Ормунду. Тот сначала удивился, а потом рассердился — на нём, кроме прочего, лежали дела по благоустройству Главных палат и других целительских заведений. А ещё переданное ему Эамондом.

— Жаловался, что старики всем заправляют? Вот заправляй теперь ты! — тоже рассердился рыцарь на своего отпрыска в каком-то там колене. — Или думаешь, не по статусу забота? Так уж прости, мы с Эамондом этим тоже занимались! Работай, Ормунд!

«Молодому» — всего-то пятидесяти лет — сыну наместника ничего не оставалось, как подчиниться и ночевать в Ледяном дворце, хотя у него имелся собственный особняк. Но море дел и потоки просителей заставляли Ормунда работать до ночи. Зато у Эйсгейра и Эамонда появилась возможность чуть-чуть отдохнуть и как следует заняться делами поважнее межевых и наследственных споров.

Сейчас рыцарь намеревался просмотреть донесения разведчиков и подумать обо всём почти отдохнувшей головой.

Было ясно — дела идут совсем паршиво. Проблемы шире океана, а Эйсгейр медленно ворочается, будто тысячелетний кракен. Давно нужно было придумать, как обезопасить северные границы в случае… всего. С того злосчастного разговора, подслушанного в королевском дворце, прошло два месяца. Два! А ещё ничего толком не сделано.

Почему крысой Тунора до сих пор не занялись как следует?! Ведь хорёк не из воды узнал, что Эйсгейр следит за Гилрау. Парни Виркнуда наблюдали за дворцом, но не заметили никого подозрительного. Значит, крысой заделался кто-то из слуг или вхожих во дворец.

В дверь постучали, и на пороге показался служка.

— М-милорд, наместник Эамонд прислал сообщить, что будет на обеде.

Эйсгейр поблагодарил его, отчего парень просиял, и разрешил идти.

— Постой, — остановил его рыцарь и пригляделся.

Это же новичок, который месяц назад чуть не падал от одного вида легендарного лорда!

— А скажи-ка, парень, откуда ты родом?

— Из Айс-сена, м-милорд, — ответил парнишка и попятился от взгляда рыцаря.

Вместе со слугой Эйсгейр перелился к дворецкому. Тот даже не вздрогнул: к внезапным появлениям привык за годы службы.

— Кольреф, расскажи мне об этом мальце. Как работает и прочее.

— Хорошо работает, милорд. Нареканий никаких, старательный. Два года прослужил вне дворца, потом его взял сюда. На кухню, но там ему девки прохода не давали, поэтому пока на побегушках. Не генас, родом из Айсена…

Слушая дворецкого, Эйсгейр расслабился. Он уж думал, парень и есть крыса, но не похоже. Вероятность, конечно, оставалась, поэтому хотя бы ненадолго, но надо приставить к нему человека.

— Я понял, Кольреф. Но посмотри, парень бледный, как зимняя аксоль. Когда он отдыхал в последний раз?

— Э-э, милорд, я не совсем…

— Дай ему отдых, замордовали уже. Тебя, малец, как зовут?

— Ф-фари, м-милорд.

— Так, Фари, отдохни-ка два дня, завтра и послезавтра, понял? А то прозрачный скоро станешь.

Служка просиял будто весеннее солнце. Эйсгейр отпустил его, и тот уплыл работать, явно предвкушая, как проведёт неожиданно выпавшие выходные.

— Милорд, вы не подумайте, я не… — начал оправдываться дворецкий.

— Успокойся, не бери в голову. Новые работники, кроме этого, за последние год-два были?

— Не очень много, милорд. Человек пять.

После разговора с Кольрефом рыцарь вернулся в кабинет. Как найти крысу? Прополоскать всех, как он сам говорил Эамонду, ни людей не хватит, ни времени. А уж если учесть, что надо и ярлов пощупать…

— Мяу!

Ярл Мурмярл пушистым облаком сидел на полу у стола.

— Вот не ты ли крыс ловить должен, а, ярл?

Кот сосредоточенно разглядывал кошачьи невидимости на полу. Эйсгейр усмехнулся, вспомнив, как и Малкир говорил о крысах. Потом вдруг подумал: его пушистость крысами сроду не интересовался. Почему тогда оказывает полу такое внимание?

— Правда, что ли, крысы завел…

Рыцарь замер от собственной догадки.

— Умница, Мурмярл, — прошептал он, тоже глядя на пол, — а я болван…

Эйсгейр неожиданно чётко вспомнил — часто во время бесед с Виркнудом, когда уже стоял круг тишины, Мурмярл мяукал, играя в свои гляделки с камнями. Такого не бывает, если защиту наводит Миррин, — кот просто начинает беспокойно расхаживать по кабинету. С рыцарем же ведёт себя иначе — будто что-то вынюхивает, охотится… А ведь Эйсгейр, как и все болваны, по привычке ставит круг тишины стеной, не особо думая, что там под ногами.

«Восемьсот тринадцать раз болван», — обругал себя рыцарь и перелился вниз, в архив.

Какой-то человек вскрикнул и чуть не грохнулся со стола. А должен бы сидеть на стуле.

— Ты кто такой? — спросил Эйсгейр.

Тот хватал ртом воздух и не мог сказать ни слова от удивления и испуга.

Эйсгейр оценил расстояние между столом и потолком крохотного кабинета. В архиве потолки вообще не очень высокие. Если встать на стол, то можно ухо приставить к камню. А эта крыса архивная явно придумала что-то себе в помощь: в руках молодой парень держал странную трубку. Видимо, Ярл Мурмярл слышал, как она шоркает по камню, или как двигается сам шпион по кабинету.

— Милорд?

Это пришёл главный архивариус Хелгар, услышав шум. За его спиной собирались оторванные от своих свитков и книг писцы.

— Кто здесь работает кроме него?

— Никто, милорд.

— Заберу-ка я этого парня на время, Хелгар. А может, и не на время.

***

Крыса, хоть её и поймали на горячем, держалась стойко. Времени наблюдать за допросом у Эйсгейра не было, и он вернулся во дворец, оставив писца на попечение рыцарям, следившим за холодушкой.

В кабинете его ждал Эамонд.

Глядя на серебряного кракена в волосах своего потомка, Эйсгейр осознал, что наместник уже совсем седой.

«Океан-отец, скоро всё их поколение уйдёт…» — поразила рыцаря горькая мысль.

Эамонду семьдесят, Хелгару даже больше. Да почти всем главным фигурам в его людском окружении за шестьдесят, как Сигсону. Виркнуд был самым молодым, приближаясь к полувековому рубежу. Как и Ормунд. Рыцарь в ужасе подумал, что вполне вероятно ему придётся менять паруса в разгар шторма.

— Милорд, — заговорил Эамонд, отвлекая своего владыку от печальных размышлений, — разведчик из Бергнеса прислал отчёт.