— Завтра в Вильядепалосе.

Все мы, участники тайной операции, договорились встретиться вечером в доме Майорги-старшего, в его кузнице на берегу Силь, нам надо было уточнит! кое-какие детали, у меня все предусмотрено, сказал он, я пришел последним, но с сознанием выполненного долга, мне удалось договориться с Ариасом, что он одолжит нам два грузовика «форд», и не уточнял, для каких целей, просто дал ему попить, что речь идет еще об одной поездке но делам Англичанина, дверь мне открыл Лаурентино, после того как разрушили его дом в Кадафресносе, он жил у отца, и вся его семья была по-собачьи преданна Ховино, единственному человеку, пытавшемуся их защитить, хоти и безуспешно, бедняга так и не смог оправиться от потрясении, несчастье согнуло его чуть не до пола, увидев меня, он как-то жалко улыбнулся.

— Привет! Ну как, все в сборе?

— Нет только Карина, он остался в пещере и не сдвинется с места, пока вся наша история но закончится.

Я огляделся вокруг, в горне полыхал огонь, и яркие блики падали на лица людей и окружающие предметы, все они мягко светились, Дельфино показывал подковы, обтянутые кожей по нашей просьбе, в таких подковах мулы могут хоть чечетку отбивать на камнях, их даже совы не услышат, бросив быстрый взгляд на собравшихся, я тотчас заметил, что один человек отсутствует.

— А Кабеса де Кампо где?

— Он сачканул, говорит, больно нужно рисковать шкурой, особенно во вторник вечером.

— Да, не зря говорят — во вторник не женись и попусту не заводись.

— Кончай балаболить, ему можно доверять? не настучит?

— Он рта не раскроет, потому как знает, что тогда ему несдобровать, — в голосе Ховино послышались угрожающие нотки, — так что я ему доверяю, как собственной мамочке, пусть земля ей будет пухом.

Хотелось верить, что угроза Ховино верная гарантия того, что Кабеса не проговорится, хотя подробности нашего плана ему не были известны, тем не менее, если кто-то узнает про назначенный день, для нас это может плохо кончиться. Мы стали проверять снаряжение, Дельфино был нашим управляющим, новые короткие сверла с ручкой и всем прочим, чтобы было удобнее работать, несколько великолепных киркомотыг, как у заправских геологов, лампа «летучая мышь», на всякий случай пакет с батарейками для фонариков, мешки из толстой дерюги, Дельфино распялил материал на плотничьем станке с ловкостью хирурга.

— Вот это, я понимаю, качество.

— Послушай, а мулы чьи будут?

— Мои, Панчо — настоящее чудо, вот увидишь.

— Отлично. А оружие где?

— Вот здесь. Все — «Супер-Стар», точно как у тебя, Аусенсио, бьют без промаха, высший класс.

— Не преувеличивай!

— Я только повторяю слова Чомина.

Вилья и Пара взяли свое оружие и рассматривали его с видом знатоков, Ховино, отложив пистолет для Карина, подошел к столу, на котором старик изготовлял охотничьи патроны, здесь у него была настоящая мастерская — формы для дроби, дозатор, обгибочный пресс и прочие инструменты, он открыл пакет со специальной охотничьей дробью.

— Надо бы ее проверить.

— А если услышат?

— Не беспокойтесь.

Глаза старого Дельфино радостно сияли, он чувствовал, что может быть нам полезен, и охотно показывал свое хозяйство, вот наковальня — его собственное изобретение, полуавтоматический рычаг приводит в движение молот, работающий бесперебойно и с нужной скоростью, он заставил его двигаться быстрее, громкие удары молота о наковальню смогут заглушить звуки выстрелов, это на случай, если ближайшие соседи, а они были довольно далеко, заинтересуются тем, что здесь происходит. По какой-то неясной причине, по крайней мере мне она была неизвестна, Ховино изменил свои планы и направился туда, где стоял Пара — сегодня у нас будет вечер испытаний, и нет ничего лучше, чем испытание огнем, кто не сможет выдержать, как я, тот мне просто не нужен.

— Я выдержу не хуже тебя.

— Ну это еще надо посмотреть.

По его хитрющему виду я понял, что он затеял очередную авантюру, но все произошло так быстро, что я даже не успел ему помешать и остался стоять разинув рот. Он вытащил из очага раскаленный прут и приложил к руке, так обычно клеймят скот, меня затошнило от запаха горелого мяса, Ховино стиснул зубы и даже не ойкнул, пот катился с него градом, он снял рубашку, и я впервые увидел его тело, татуированная балерина производила куда менее сильное впечатление, чем рубцы от ран, они разрисовали грудь причудливыми узорами, на спине виднелись следы палочных ударов, такими награждают нерадивых солдат, а на левом боку — тоже рубец, видно, его ранило пулей навылет, шишка на выходе выглядела страшнее отверстия на входе, я невольно сравнивал его многочисленные шрамы с моим единственным, оставшимся на ребрах, в детстве меня лечили банками от воспаления легких, хоть в чем-то мне в жизни повезло, подумал я.

— Раз ты можешь, значит, и я могу.

Пара подобрал с пола железный прут и прижал его к бицепсу, на сей раз я, не мешкая, бросился, чтобы остановить его, даже пытался схватить за вздрагивающую от боли руку, но затем отступил, пускай себя калечит, почему я так поступил? спрашивал я себя, Пара со стоном умирающего оленя рухнул на кучу стружек и грязного тряпья, да потому, что в глубине души я разделял беспокойство Ховино, событие, которое произойдет во вторник вечером, может решить нашу судьбу, вот почему такое испытание нужно, чтобы доказать высшее мужество, мы должны быть готовы ко всему, даже к встрече с самой смертью, переносить боль и смотреть опасности в глаза, такова цена, которую мы заплатим за успех, я тоже хотел испытать своих товарищей, хотя самому мне вовсе не улыбалось жечь себе кожу, постараюсь увильнуть.

— Хватит дурака валять!

— Вы не сможете потом работать! — поддержал меня Вилья.

— Хватит с нас и одного безрукого.

Кажется, нам удалось убедить Ховино, он пробормотал невнятное глухим от боли голосом, затем, взяв кусок угля, что-то нарисовал на толстом листе бумаги и показал нам, мы увидели большой угольный круг, он был в восторге от рисунка, а главное, от своей идеи.

— Ладно, тогда давайте попробуем пострелять, идите сюда, покажем, на что способны мужчины.

Он прикрепил лист к стене и сам встал под ним, ну совсем Святой Ховино Великомученик и такой же неустрашимый.

— Теперь твоя очередь.

Я глубоко вздохнул, прицелился и нажал курок, мне почудилось, что в атом импровизированном тире с мишенью в центре прозвучал знакомый голос, я подошел поближе, чтобы посмотреть, куда ушла нуля, всего на сантиметр выше мишени, попадание было точным, а небольшое отклонение объяснялось просто — я специально брал прицел чуть выше, чтобы не размозжить ему голову. Молот с механическим безразличием продолжал стучать по наковальне. Мы поменялись местами, теперь я встал по стойке «смирно» и не отрываясь смотрел в черное отверстие дула, нацеленного мне между глаз, мысли, проносившиеся в этот миг в моей голове, не расплывались во времени, как раньше, передо мной возник четкий образ Ольвидо, почему мы всегда должны жить в разлуке? я ее выкраду из проклятого интерната, и мы сбежим, навсегда будем вместе, пока нас не разъединит смерть, она думает обо мне, я чувствую, не беспокойся, Ольвидо, мы просто балуемся, а то, что нас ждет во вторник, — лини, страшный сон, который пройдет, зато потом мы начнем новую жизнь, я тебе обещаю, что не позволю себя убить, действуй так, как тебе скажет посланная мной особа, и ни о чем не думай, верь мне, нет такой плотины, которая могла бы сдержать натиск нашей любви, мы будем кататься на пароходе, малышка Ольвидо, и именно в этот момент прогремел выстрел. Ховино с его атлетическим сложением был похож на греческую статую, которая разрушается не столько от времени, сколько от того, что в нее постоянно швыряют камнями мальчишки, я не шелохнулся, конечно, он не мог промазать, у меня вдруг мороз пошел по коже, посмотрев на щит, я увидел, что он тоже всадил пулю с небольшим отклонением, как и я, этот сукин сын ни на миллиметр не взял выше, настолько он был в себе уверен.