В 1610 году митрополит Филарет склонил на свою сторону патриарха Гермогена и добился поддержки народа. Но спустя два года ситуация переменилась.

Церковные иерархи сторонились казаков после их налета на двор крутицкого митрополита. Сторонники Михаила обратились к келарю Троице-Сергиева монастыря Авраамию. Монастырь оказал неоценимую помощь казакам во время осады Кремля. Келарь не раз привозил в таборы казну для раздачи обнищавшему воинству.

Романовская партия созвала совещание на подворье у Богоявления на Торгу в Китай-городе. Троицкий келарь Ав-раамий Палицын описал сборище как очевидец. На Троицкое подворье, отметил он, явились «многие дворяне, и дети боярские, и гости многих разных городов, и атаманы, и казаки».

Если бы на монастырском подворье присутствовал хотя бы один член думы — боярин или дьяк, хотя бы один князь, келарь непременно отметил бы это.

Иван Романов был единственным из членов Семибоярщины, получившим большие земельные пожалования «при боярех», что означало — от Трубецкого. Князь желал привлечь Романова на свою сторону и добился своего.

Иван Романов заболел и перенес удар в годуновской ссылке. По донесению приставов, он был болен «старою своею черной болезнью, рукою и ногою не владеет, и язык ся отнял»; «рукою не владеет, на ногу маленко приступает». Недуг сказался на характере и образе поведения калеки. Примечательно прозвище боярина — «Каша». В угоду Трубецкому и старшим членам Семибоярщины Иван Никитич выступил с возражениями против избрания племянника.

Подобно Романову высшие церковные иерархи не желали портить отношения с земским правительством. Троицкий архимандрит Дионисий поддерживал тесную дружбу с Трубецким в течение всей московской осады. На совещании у Богоявления он не присутствовал.

Хорошо известны имена лиц, которые провели выборную кампанию Бориса Годунова или Василия Шуйского.

Инициаторы избрания Михаила поименно неизвестны. Причина та, что ни претендент, ни его ближайшее окружение в избирательной кампании вовсе не участвовали или, как Иван Романов, выступили против родственника.

С некоторой неопределенностью Палицын пишет, что к нему на двор принесли писания, составленные от имени разных чинов — «койждо своего чину писание». Пришедшие просили келаря огласить на Земском соборе их «совет».

Казалось бы, Палицын должен был помнить имена тех, кто затеял дело вместе с ним. Но он припомнил только одно имя — калужского торгового человека Смирного Судовщикова. То был персонаж совсем маловажный, игравший незначительную роль даже в ставке Лжедмитрия II и его казацкого войска в Калуге. Тесные связи Судовщикова с войском и побудили его выступить на стороне Михаила.

Большое влияние сохраняли столичные гости. Но они не оказали поддержки Романовым и внимательно следили за тем, что происходит в думе, так как избрание царя помимо думы не имело законной силы.

Никто не верил в успех Романова, и потому составителям «хартии» в его пользу не удалось привлечь для выступления на соборе сколько-нибудь заметную личность.

Выступить от имени дворянской курии было поручено некоему сыну боярскому из Галича. Галич соседствовал с Костромой, где располагались родовые вотчины Романовых. Оратором на Земском соборе выступил, как видно, земляк претендента.

Имя казацкого выборщика «атамана с Дона» также не было названо, потому что само по себе имя не имело значения. Михаил был избран на трон казацким войсковым кругом, члены которого — «старые» казаки были равны и несли одинаковую ответственность за решения. Описанные обстоятельства объясняют полную пассивность Романовых в избирательной кампании. Михаил не только не доверял, но панически боялся тех, кто усадил его на престол.

Авраамий Палицын был одним из лучших писателей Смутного времени и, надо думать, участвовал в составлении «хартии». В своем «Сказании» он не удержался от соблазна и приукрасил свое повествование ссылкой на чудо. По его словам, при утверждении царского избрания каждый чин представил свое писание, но когда их снесли воедино, «не обретеся ни в едином словеси разньствиа, но яко во едино собравшеся, написашя», «сие же бысть по смотрению единого всесильного Бога».

По чину одним из последних принес писание купец, и его писание совпадало с другими «хартиями».

Дословное совпадение наказов наводит на мысль, что разным чинам были переданы копии общего наказа, разработанного на совещании у Богоявления.

В назначенный день, 21 февраля, избирательный собор возобновил работу. В столице собралось множество выборных представителей земли: дворян, духовных лиц, посадских людей и даже государственных крестьян. Большой Кремлевский дворец был переполнен. В дворцовых палатах с трудом разместились земские чины. Вся площадь перед дворцом была заполнена народом.

По официальной версии, собравшиеся в общем порыве как бы едиными устами провозгласили царем Михаила Романова. Совершенно иначе трактовали дело осведомленные иностранцы. Шведские лазутчики доносили из Москвы, что казакам, ратовавшим за Романова, пришлось осадить Трубецкого и Пожарского на их дворах, чтобы добиться избрания угодного им кандидата. Новгородские власти также утверждали, будто казаки повлияли на выборы своим «воровством» без согласия бояр, дворян, лучших посадских людей. Польская информация как две капли воды походила на шведскую и новгородскую. Литовский канцлер Лев Сапега бросил в лицо пленному Филарету такую фразу: «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки-донцы». То же самое сказал Александр Гонсевский боярину Воротынскому: Михаила «выбирали одни казаки». При избрании Михаила на трон, утверждали шведские эмиссары, казаки были «в московских столпех сильнейший».

Воссоздать подлинные обстоятельства выборов 1613 года помогают показания непосредственных участников собора — стольника Ивана Чепчугова и двух других дворян — Никиты Пушкина и Фоки Дурова, попавших в 1614 году в плен к шведам. Пленников допрашивали каждого в отдельности, и их рассказы совпадали между собой во всех деталях. Недавние выборщики начали рассказ с того момента, когда собор решил вызвать в Москву всех знатнейших бояр и думцев, прежде уехавших оттуда.

Совершенно невероятно, чтобы Трубецкой и его сотоварищи направили приглашение главным боярам, не проведя предварительных переговоров и не выставив определенных условий. Показания Чепчугова подтверждают такое предположение. До открытия собора 21 февраля, когда в Москву стали съезжаться великие бояре, «некоторым говорили, что надо усердно помолиться Богу и затем бросить жребий между тремя лицами — князем Дмитрием Трубецким, князем Иваном Голицыным и Михаилом Романовым, кого из них Бог пожелает дать в государи». Предложение было хорошо обдуманным. Именно так, посредством избрания трех кандидатов с последующей жеребьевкой, на Руси выбрали первого патриарха Иова.

Боярское правительство явно искало компромисса, предложив или согласившись на список из трех лиц. Трубецкой представлял освободительное движение, Голицын — Семибоярщину, Романов пережил осаду вместе с Семибоярщиной.

Компромисс, вероятно, был достигнут до открытия собора. Еще 2 февраля 1613 года земское правительство направило в Польшу гонца, поручив ему добиваться освобождения из плена Филарета, Василия Голицына и их товарищей. Задержав большое число пленных поляков, среди них очень знатных лиц, русские власти рассчитывали быстро обменять их на задержанных в Польше послов Семибоярщины.

Предложение о трех кандидатах рассматривалось собором и было отвергнуто. Обсуждались и другие проекты. Об одном из них сообщают авторы «Сказа». Великие бояре предложили казакам список кандидатов, включавший «седьм вельмож боярских», в своем роде новую Семибоярщину. В список попали четыре члена Семибоярщины — Мстиславский, Воротынский, Иван Романов, Федор Шереметев; земские воеводы Трубецкой и Пожарский, а также Иван Черкасский. Первым кандидатом, в соответствии с местническими порядками, стал Мстиславский, а имя стольника Михаила Романова вообще не упоминалось.