Знакомство с рассказом «Дмитрия» обнаруживает тот поразительный факт, что он явился в Литву, не имея обдуманной и достаточно правдоподобной легенды. Это значит, что бояре Романовы непосредственного участия в подготовке самозванца не принимали. Им жизнь двора была известна в деталях, «царевичу» эти детали остались неизвестны.

История самозванца, рассказанная им самим, напоминала как две капли воды историю Григория Отрепьева в московский период его жизни.

Описывая свои литовские скитания, «царевич» упомянул о пребывании у Острожского, переходе к Габриэлю Хойскому в Гощу, а потом в Брачин, к Вишневецкому. Там, в имении Вишневецкого, в 1603 году и был записан его рассказ. Замечательно, что спутник Отрепьева Варлаам называет те же самые места и даты: в 1603 году Гришка «очютился» в Брачине, у Вишневецкого, а до того был в Остроге и Гоще. Возможность случайного совпадения ничтожно мала. След реального Отрепьева теряется на пути от литовского кордона до Острога — Гощи — Брачина. И на том же самом пути, в то же самое время обнаруживаются первые следы Лжедмитрия I. На названном, строго очерченном отрезке пути и произошла метаморфоза— превращение бродячего монаха в царевича.

Когда Борису донесли о появлении самозванца в Польше, он не стал скрывать своих подлинных чувств и сказал в лицо боярам, что это их рук дело и задумано, чтобы свергнуть его. К числу заподозренных бояр Романовы, видимо, не относились, так как несколько лет пребывали в ссылке и, как считал Борис, были надежно изолированы от внешнего мира.

Набрав с помощью польского короля армию, Лжедмитрий I вторгся в пределы России. Вторжение положило начало восстанию Северской Украины, а затем гарнизонов южных крепостей.

Русское государство погрузилось в хаос. Церковь предала анафеме проклятого еретика Отрепьева. Филарет хорошо знал его и возлагал надежды на то, что Расстрига свергнет Годунова и освободит семью Романовых.

В донесении за март 1605 года приставы доносили царю, что опальный изменник не повинуется более их приказам: «а живет старец Филарет не по монастырскому чину, всегда смеется неведомо чему и говорит про мирское житье, про птиц ловчих и про собак, как он в мире жил». Очевидно, Романов ждал свержения Годуновых и готовился вернуться в мир. Его любимой забавой в миру была соколиная и псовая охота. С монашеством он, видимо, намеревался расстаться. Иначе трудно объяснить его поведение. По доносу Воейкова, «нынешним Великим постом у отца духовного старец Филарет не был, в церковь и на прощание не приходил и на крыл осе не стоит».

Переписка приставов с царем рисует яркую картину полного упадка власти. Невзирая на грозные царские указы, узник не хотел более подчиняться распоряжениям своих тюремщиков. Старцы приходили к приставу с жалобой на то, что Филарет к ним «жесток»; «бранит он их и бить хочет и говорит им: «Увидите, каков я вперед буду!» Романов не сомневался, что близкая смерть Бориса освободит его из заключения и вернет высокое положение.

Трезво оценивая положение в государстве, Романов постарался прежде всего освободиться от опеки монастырского начальства. 3 февраля 1605 года ночью он выбранил старца Иринарха, «с посохом к нему прискакивал, из кельи его выслал вон и в келью ему к себе и за собою ходить никуда не велел». Приставы могли смирить чернеца, но не решились этого сделать. Режим Годунова доживал последние месяцы.

Деятельный и энергичный, Борис в конце жизни много болел и все чаще устранялся от дел. Он почти не покидал дворец, все меньше занимался делами управления и проводил время в обществе врачей, астрологов и прорицателей.

После смерти Бориса, последовавшей 13 апреля 1605 года, заговорщики-бояре — князья Голицыны и Басманов подняли мятеж в лагере под Кромами. Династия Годуновых лишилась армии.

Вслед за тем восстало население столицы. Самозванец прислал в столицу князя Голицына с повелением казнить царя Федора Годунова. Сын Бориса и царица Мария были задушены.

20 июня 1605 года Лжедмитрий торжественно вступил в столицу и водворился в царском дворце. Боярская дума заключила соглашение с ним на определенных условиях. Самозванцу пришлось распустить отряды казаков и наемных солдат, которые привели его в Кремль. Лишь после этого дума увенчала мнимого сына Грозного царской короной.

Еще до вступления в Москву Лжедмитрий I отдал приказ о низложении патриарха Иова и заточил его в провинциальный монастырь. Иов и Романовы были прежде главными покровителями Отрепьева.

Из Романовых уцелел, кроме Филарета, один Иван Никитич. Самозванец пожаловал ему боярство, но отвел в думе одно из последних мест.

Лжедмитрий спешил вернуть из ссылки мнимую мать Марфу Нагую. С Романовыми все обстояло иначе. Их бывший холоп обладал характерной внешностью. Он был совсем мал ростом, широкоплеч, лицо его украшали две большие родинки. Отрепьев служил Михаилу Никитичу Романову, умершему в ссылке. Но и Филарет знал его в лицо. Братья Никитичи жили в Москве вместе.

С запозданием, 31 декабря 1605 года Лжедмитрий I повелел перевезти и похоронить в родовой усыпальнице тела Романовых, умерших в ссылке.

Филарет был деятелен и честолюбив. Самозванец побоялся оставить его в столице и отослал в Троице-Сергиев монастырь, где старец жил до апреля 1606 года. Лишь в последние недели правления Отрепьев вновь вспомнил о «родственнике».

Лжедмитрий не церемонился с духовенством: он отправил на покой ростовского митрополита Кирилла, а митрополичью кафедру тут же передал Филарету Романову.

По словам архиепископа Арсения, самозванец будто бы намеревался вернуть Романова в Боярскую думу. Через греков Игнатия и Арсения и «синод» он якобы передал Филарету необычное предложение: сложить с себя монашескую одежду, надетую на него силой, вернуться в мир и принять жену. Арсений закончил мемуары в то самое время, когда отец царя Михаила Романова вернулся из Польши в Москву. Рассказ Арсения имел очевидной целью прославить подвиг Филарета. Сообщив об отказе Филарета вернуться в мир, Арсений без всякой паузы замечает, что «царь» и патриарх снова пригласили Романова и посвятили его в сан ростовского митрополита. Известно, что Филарет получил сан митрополита лишь в мае 1606 года.

Вместе с саном Филарет получил от Лжедмитрия I щедрые подарки: драгоценные ризы с каменьями и золотой пояс. На службу к митрополиту были определены дети боярские и холопы.

Самозванец не оставил своими милостями малолетнего сына Филарета Михаила, в котором сосредоточилось будущее всего рода. В царской казне хранились «посохи:…рога оправлены золотом с чернью». Согласно казенной описи, один посох был снабжен ярлыком, «а по ерлыку тот посох Гришка Отрепьев Рострига поднес… Михаилу Федоровичу».

Причина милостей Лжедмитрия I к Романовым понятна. В последние месяцы царствования Отрепьев осознал неизбежность столкновения с боярами. Доносы сыпались со всех сторон, и самодержцу стал известен даже день выступления заговорщиков.

Оказавшись в трудном положении, самозванец обратился за помощью к тестю Юрию Мнишеку и приказал ему привести в Москву наемное войско. В последний момент он послал гонца на Волгу, чтобы призвать в столицу взбунтовавшихся терских казаков и с их помощью учинить расправу с боярами.

В Филарете самозванец увидел союзника. Будучи заточен в монастырь, опальный жаловался, «про государевых бояр в розговоре говорил: «Бояре мне великие недруги; они искали голов наших, а иные научали на нас говорить людей наших, я сам видел это не однажды».

Боярский суд и Боярская дума признали Романовых изменниками и осудили на ссылку и смерть. Теперь старец Филарет имел возможность отомстить своим недругам.

Лжедмитрий I собирался раздавить заговор, но одновременно втайне готовил почву для бегства во Францию.

17 мая 1606 года бояре подняли мятеж в столице и убили самозванца.

Через три дня после переворота на царский трон был избран князь Василий Шуйский. Старый патриарх Игнатий Грек был обличен как приспешник еретика и лишен сана.