В его мыслях эхом отразилась недавно сказанная фраза Матеуса: “Ты же здесь ничего не знаешь!” Ненавистное чувство бессилия. Держи себя в руках! Ты же избранный!

Матеус, еле поспевая за широкими шагами Комена, недоумевал:

— Он не опасен, Комен, он как цветочек — почти не двигается, а питается мухами и светом.

— Мне не по себе, — оглядываясь по сторонам ответил Комен. На расстоянии пары шагов из-за дерева показалась ещё чья то пушистая мордочка. — Да сколько же тут тварей!

Петляя, приключенцы то и дело наталкивались на различных зверей. Были здесь и свисающие на одном хвосте жирные тушнанчики, которых Шу-шу приветствовал радостным писком, и мелкие кабанчики, то в крапинку, то в полосочку, вышедшие посмотреть на источник звуков. Встречались и длинномордые зверьки с зелёной шерстью, быстро ползающие по деревьям, и странные существа, похожие на собак, но с плоской мордой, плотной гривой и длинными цепкими лапами.

Матеус с удовольствием комментировал появление каждого и слегка притих лишь когда троица набрела на свернувшегося в клубок монстра, больше похожего на медведя, размером с одноэтажный домишко. Морды его Комен не видел, но яркие буро-красные полоски, идущие вдоль тела, а возможно и размер, не располагали к знакомству с данным представителем фауны тефтонгского леса.

— Морах, совсем маленький, но давай лучше обойдём… Рядом может быть его мамочка. — прошептал Матеус.

— Маленький?! — прошептал Комен и на носочках, стараясь не издать ни звука, отошёл от мораха. — Уходим, уходим!

Вскоре юные искатели приключений вышли на небольшую тропинку, но и здесь у Комена не вышло расслабиться. Вдоль тропы из каждого куста и дерева ребят провожал чей-то пристальный взгляд. Тело парня покрылось испариной.

— Что им всем нужно, Мат? Почему они смотрят? — Комен тяжело дышал, но старался не сбавлять шаг. Руку Матеуса он уже отпустил, но мальчик не отставал.

— Тебе бы тоже не понравилось, если какой-нибудь утопленник ворвался к тебе домой!

— Жуть какая-то, — процедил альбос стараясь не встречаться взглядом с недовольно жующим траву боровом.

— Там, кажется, выход!

И правда, деревья встречались уже реже, чем у подножия горы, уступая место зарослям кустарников. И впереди, в одной из таких зарослей, виднелся небольшой просвет. Выскочив под прямые яркие лучи звезды Комен осторожно оглянулся и замер с раскрытым ртом. Вдоль всей опушки, раскинувшейся на сотни метров вширь из леса выходили звери. Альбос пятился назад, и чем дальше от опушки отходил, тем больше зверей скапливалось на границе леса.

Звери разных оттенков и размеров, кто в шерсти, кто в чешуе, кто в перьях, провожали незадачливую троицу. Выстроившись в несколько ярусов, из лесной чащи глядели тысячи пар глаз. Впрочем, пара глаз была не у всех — кто-то хлопал двумя парами глаз, а у кого-то было лишь одно крупное око.

— Юни благочестивый! — послышался чей-то громкий голос позади Комена. От резкого звука живность в секунду скрылась в тени деревьев. — Вы видели?! Нет, вы тоже это видели?

Обернувшись Комен рассмотрел на расстоянии в несколько десятков шагов темнокожего мускулистого мужчину сжимающего в руках большое полено. Он сидел на небольшом камне, лежащем около широкой дороги.

— Видели, видели… — тихо сказал Комен и наконец выдохнул. Зверей на опушке уже не было, как и причин возвращаться назад, поэтому он расслабился и подошёл к мужчине.

— Не подскажете как добраться до Хейдинбурга?

— Тебя чуть не сожрали, а ты спокоен как удав? — мужчина негодующе закинул дубинку на плечо и потёр легкую щетину на своём квадратном лице. — Тебя как звать?

— Звать Комен. Они не собирались нас есть, скорее просто провожали…

— А я Арк! А это что за чучело? Пустишь его на гемы? — мужчина усмехнулся глядя на Шу-шу и зверёк неспокойно зашипел. — Если что обращайся, я — панчер! Таких вот на завтрак ем десятками!

Тушканчин пискнул и словно хлыстом огрёл хвостом обидчика в предплечье. В месте соприкосновения хвоста с кожей мужчины выскочил сноп искр.

— А-ау! — крикнул Арк и уронил дубинку. — За что?!

— А ты не обижай малыша! Он хороший! — вступился за тушканчика Матеус.

— Арк, нам нужно попасть в Хейдинбург как можно скорее, покажи направление, пожалуйста.

— В лесу, что, все такие колючие? — недоумевал мужчина. — Мне как-то расхотелось туда идти…

Комен решил, что всё равно не добьётся от встреченного путника ответов, а потому тоже не стал отвечать на вопрос:

— Ладно, бывай…

Альбос обошёл здоровяка и вышел на некое подобие мощёной камнем дороги. Справа она сужалась переходя в узкую тропинку, а слева — наоборот становилась только шире. К тому же, если присмотреться — там вдалеке виднелись куски невысокого каменного ограждения. В противоположной же стороне, в лучах заката, легко было рассмотреть тропинку уходящую наверх, к далёкому утёсу. И там не было ни намёка на городские стены. Определившись, что двигаться стоит туда, где дорога расширяется Комен глубоко вдохнул и зашагал вперёд. Ноги уже порядком подустали, а стопы ныли от пройденного за день расстояния.

Но, к счастью, неспешный темп и отсутствие очевидной опасности поблизости, позволили Комену расслабиться и погрузиться в раздумья о прошедшем дне. Матеус ещё в лесу раздобыл небольшую палку, чем заменил свой посох, потерянный в недрах пика Гира и сейчас, зевая шёл рядом, опираясь на неё. Над головой висели розовые, в лучах закатной звезды, облака, ветер приятно обдувал лицо, а малыш Шу-шу мирно сопел, обвивая шею. Комен хотел оставить зверя в лесу, но после встречи с темнокожим мужчиной решил, что малыш может за себя постоять и не стал его прогонять.

Лес оставался далеко позади. По сторонам от дороги путников встречали причудливо изогнутые деревья, с толстыми стволами и необычайно яркими и плотными рыжими, а местами красными, кронами. По правую руку, вдалеке, виднелось озеро. А гораздо ближе, вдоль дороги, в лучах заката искрилась вода в небольших прудиках, которых по пути попадалось очень много. По левую руку можно было наблюдать за скрывающейся в облаках вершиной горы пика Гира.

Чем темнее становилось, тем чаще Комен замечал вдоль дороги цветы, которые Матеус когда-то назвал полуночниками. Они раскрывались представляя миру яркие, освещающие траву на расстоянии нескольких шагов, тычинки. Мягкое светло-голубое свечение завораживало тем сильнее, чем больше раскрытых бутонов попадало в поле зрения. Фолио садился в море, волнами покачивающихся на ветру, полуночников.

Идиллию созерцания заката нарушил догоняющий путешественников Арк:

— Хэй, лесничие, подождите. Сегодня до города вы уже не доберётесь, хотите остаться у моего друга в таверне?

— Комен, я хочу спать. Уже поздно, может отдохнём?

— Там есть где переночевать?

— Конечно! Я сам строгал тамошние кровати, а ещё столы, стулья и даже вывеску!

— Но у нас нечем заплатить.

— Не страшно! Мой приятель — хороший парень, с друзей плату не возьмёт.

***

В потёмках путешественники добрались до придорожной таверне, освещённой одиноким фонарём. Старенькая потемневшая изба с крутой треугольной крышей выделялась на фоне свелтой свежей двухэтажной пристройки, над которой висела вывеска с иероглифом. Рядом со входом на привязи похрапывал рогокол. В темноте он, похожий на огромный ком шерсти, вызвал у Комена страх. Арк уверил, что здоровяка и гром не разбудит, но альбос постарался обойти косматое существо. От греха подальше.

Из-за стойки вышел прихрамывающий молодой человек в зелёной бандане. Худой и высокий, с добрыми глазами и глубокими морщинами на лбу. Выслушав своего друга, без лишних слов вытащил из печи пару горшков с тушёным мясом. Сев с ребятами за один стол он с подняв бровь рассмотрел пришельцев, уделив особенное внимание тушканчику.

Комен огляделся. В таверне было пусто, на всех столах кроме одного, где сидели гости, кверху ножками лежали стулья. Помещение освещали пара свеч на стенах и догорающие угли в печи. Из комнаты, расположенной за стойкой, доносился тихий девичий голосок. Не то сказку рассказывает, не то молится.