— А-ау! — крикнул Матеус отдёргивая руку. Тем временем, зверёк поскакал назад по шее и спине ящера.

— У-ы-ы! — взревела рептилия и в надежде скинуть малыша подпрыгнула махнув хвостом, создав небольшое землетрясение и оттолкнув от себя Комена и Матеуса. С потолка посыпались камни, песок и комья земли. Бедный зверёк испугавшись только сильнее, спрыгнул и стал скакать по гроту, но задевая грузные лапы ящера вызывал ещё больший тремор у монстра. Так они и прыгали, зверёк прижав уши пытался сбежать от землетрясения, а здоровенный ящер истошно вопил и бил хвостом, получая разряды.

Когда рядом с Коменом упал и раскололся камень, размером с голову, тот смекнул, что истерика чудовища сейчас похоронит всех под обвалом и побежал наперерез прыгающему зверьку. Теперь к сумасшествию подключился и альбос. Его попытки поймать зверя выглядели тщетно, все силы уходили на то, чтобы уворачиваться от здоровенного хвоста чудо-ящера.

— Стойте! — крикнул Матеус. — Нас всех сейчас завалит!

Ящер замер, развернув голову к мальчику пробасил:

— Прости, хранитель, — поймав взглядом маленького зверька он отошёл от него подальше, в тень. — Сейчас исправлю.

Камни упавшие с потолка медленно скрылись под землёй, рассыпавшись тысячами маленьких каменных кубиков. Тем временем Комен прыгнул в очередной попытке достать до зверька, но тот в последний момент увернулся.

— Солов тушкан!

Зверёк подбежал к нему и принюхался. Комен, бубня под нос ругательства, сел на зад и потёр ушибленное колено, с интересом рассматривая чудное существо. Для тушканчика он был слишком крупный, да и форма головы больше подошла бы хомяку. Он комично расставил задние лапы и сел, но длинный хвост потянулся к Комену и когда он коснулся тусклой печати альбоса малыш радостно пискнул. Вокруг животного появилось лёгкое серебристое свечение, что сделало его серую короткую шерсть блестящей. Комен протянул руку и осторожно коснулся головы тушканчика. Вопреки опасениям удара не произошло.

— Что, мелкий, успокоился? — пробурчал альбос.

Зверёк снова пискнул и быстро запрыгнув Комену на плечо стал копаться у него в волосах продолжая принюхиваться:

— Шу-шу-шу-шу…

— Ха-ха! — рассмеялся Комен, когда зверёк влажным носом ткнулся ему в ухо.

— Ну всё, утопленник, теперь у тебя новый друг!

— Зверь пустой, будь осторожен, хранитель, — лаская слух, из тени прозвучал женский голос с лёгкой хрипотцой. — Для тебя же, грешник, он безвреден.

Комен вскинул голову в направлении голоса. Силуэт чудовища, мерно пульсируя уменьшался, обретая женские черты. В полумраке грота определить её возраст было сложно. Её тёмная кожа, если это можно было так назвать, вся покрытая древесной корой, была инкрустирована позолоченными веточками. На лице проступали трещины и рытвины, будто на высушенной жаром земле. Вместо причёски на голове красовался тюрбан из чёрных подгнивающих листьев.

— А-а! Так вот чем он меня ударил! — махнул рукой Матеус, ничуть не удивившись метаморфозам ящера.

— Прошу прощения за мой вид, маленький хранитель. Зверь блокировал некоторые мои… способности.

— Да ничего, тётя ящер!

— Теперь уходите, время ещё не пришло, — строго сказала женщина, показывая на образовавшуюся в стене дыру. — Я слишком устала.

— Спасибо вам!

— С-спасибо, — выдавил Комен.

Как только Матеус, следуя за Коменом, шагнул в тёмный тоннель, дыра запечаталась. Путешественники оказались в замкнутом каменном пузыре. Но стоило им сделать несколько шагов к стене, как камень всё теми же полированными кубиками расходился, освобождая путь. Света в тоннеле не было, но серебристого свечения зверька хватало, чтобы различать стены тоннеля.

Долгое молчание прервал Комен. Отряхиваясь от пыли и земли он тихо простонал:

— Устал я уже под землёй возиться, как червь.

— Да это что! Ещё наверняка даже не полдень, — махнул рукой Матеус. — До Ласкерля не одна неделя пути. Бабушка будет беспокоиться о нас…

— Сколько это в декадах?

— Что это?

— Ну, десять суток.

— Две, может быть три, не знаю…

— Сколько?!

— А как ты хотел, утопленник?

— Хм… Просто маг из моего сна не говорил как далеко находится этот… Кстати, это город или что?!

— Ласкерль — это целый полуостров, где живут маги и их ученики. А прямо над ним парит привязанная толстенными цепями Ласкента — цитадель академии! Огромная крепость, больше чем город! В ней сто таких деревенек поместится, как наша! Ох, чего там только нет…

Комен поднял бровь:

— А ты откуда знаешь-то, Мат?

— Деда рассказывал! А ещё в книжке моей картинки были. Там и монстро-парк, и тренировочная трасса для полётов на потоках ветра, и огромная игровая площадка для “Гармонии стихий”, с трибунами и здоровенным куполом! Жду не дождусь, когда всё это увижу!

— М-м… — Комен почесал голову и стряхнул с волос пыль. — Но Мат, ты должен вернуться Варке и Гастоду, иначе они просто не переживут твоего исчезновения.

— Бабушка знает, что я уже большой! Она сама так говорила. А дед всегда твердил, что когда я вырасту, то он отведёт меня в Ласкенту.

— Ну вот и подождёшь, в чём проблема?

— Комен! Я может быть ещё молод, но не дурак… Я же вижу, что дедушка с годами не молодеет, — ломающийся детский голос казался слегка охрипшим и Комену показалось, что с ним разговаривает не тринадцатилетний мальчуган, а взрослый и осознанный молодой человек. — Уже сейчас он, скорее всего, не выдержит и дороги до Хейдинбурга. Что уж говорить про академию.

Комен был растерян, а излишняя бравада мальчика лишь раздражала его:

— Ну! Если ты не дурак, то должен понимать, что и сам не выдержишь такой путь!

— Выдержу! Ещё тебе фору дам!

— Ты слишком мал, Мат. Кто будет о тебе заботиться всю дорогу? Я?!

— Да кто ещё о ком заботиться будет. Забыл, как я тебя спас?! Ты же здесь ничего не знаешь! Закончишь, чего хорошего, в брюхе у мораха.

— Это так, но…

— Комен, прошу… Я тринадцать лет живу в деревне и ничего кроме Хелимовой косы в жизни не видел! Обвал этот отрезал нас от внешнего мира! Ты думаешь, что выбравшись из грота Уты, я побегу обратно в деревню? Да ни за что! — с каждым словом Матеус распалялся всё сильнее.

Комен почувствовал, что, они с мальчиком похожи: один наконец выбрался из заточения в огромном шаре, а второй всего-то покинул родную деревню, но оба получили долгожданный глоток свободы. Оба выбрались из заточения, покинули клетку, что давила на них всю жизнь. А ведь Матеус — герой! Комен, несомненно, тоже, но мальчуган, оказавшийся в нужном месте в нужное время уже дважды спасал Комена. Кажется, пришла пора отплатить ему той же монетой. Или гемом. Интересно, как они тут говорят, в Элларии?

— Договорились… — протянул Комен. Матеус, промолчал, коротко обнял Комена, и улыбнулся до ушей. Дальше он шёл уже пружинистым шагом, что выдавал в нём чувство бурлящей радости и предвкушения.

***

Вскоре прямо на глазах путешественников раскрылась щель, пуская внутрь тоннеля лучи Фолио. Ребята сощурились привыкая к свету, а маленький зверёк, обвивавший до этого момента шею Комена, спрыгнул на землю и с радостным писком поскакал наружу, исчезая в траве. Путешественники вышли у подножия горы, окаймлённой густым лесом.

Таких красивых деревьев Комен не видел ещё никогда. Мягкие лучи звезды проходили сквозь маленькие прорехи в высоких кронах, окрашивая всё вокруг в тёплые тона. Лес пестрел всеми оттенками зелёного и салатового цветов. Даже длинные стволы деревьев у корней окрашивались в зелёный благодаря высокой траве.

Шум листьев, стрекот жучков и полуденный жар с высокой влажностью, из-за которых на лбу выступили капельки пота, встречали путников своими объятиями. Такими чуждыми, но необычайно желанными.

Комен стоял запрокинув голову и хлопая глазами спросил:

— И куда дальше?

— Нам надо… найти дорогу до Хейдинбурга! — Матеус гладил ладонью траву, выросшую ему по шею. Казалось он готов рвануть на встречу приключениям, не разбирая дороги.