Методологией нашего исследования явились системный и деятельностный подходы к психике человека, а также нейропсихологические концепции о системной и динамической локализации ВПФ, о системном их нарушении при локальных поражениях мозга и новые представления о синдроме, симптоме и факторе, разработанные А. Р. Лурией и его учениками.
Л. С. Выготский писал: «Анализ деятельности воображения в его многообразных формах и анализ деятельности мышления показывают, что, только подходя к этим видам деятельности как к системам, мы находим возможность описывать те важнейшие изменения, которые в них происходят, те зависимости и связи, которые в них обнаруживаются»[143]. А. Н. Леонтьев, дальше разрабатывая системный подход, считал, что системный анализ человеческой деятельности необходимо является также и анализом поуровневым. Именно такой анализ позволяет преодолеть противопоставление физиологического, психологического и социального так же, как и сведение одного к другому[144]. Мы предприняли попытку провести такой анализ нарушения мышления, ни на минуту не забывая о его сложном функциональном строении, о наличии внутренних межфункциональных связей и отношений. Системный подход мы использовали и в анализе, и в обсуждении экспериментальных результатов. Исходя из этих представлений мы сформулировали тот ряд проблем и вопросов, на анализе которых остановились в этой работе.
Мы провели анализ нарушений интеллектуальной деятельности у больных с локальными поражениями мозга на морфофизиологическом (мозговом) и психологическом уровнях организации познавательной деятельности. Что касается социального уровня (или аспекта) организации и его роли в нарушении интеллектуальной деятельности, то этот вопрос мы затронули в ряде других наших работ[145]. Здесь же мы лишь указали, что эта проблема огромной важности нуждается в дальнейшем специальном исследовании и если говорить о перспективах развития исследований нарушения интеллектуальной деятельности при локальных поражениях мозга, то этот вопрос должен занять в них одно из ведущих мест.
В центре нашего внимания стоял ряд вопросов. С одной стороны, это проблемы мозговых основ нарушения интеллектуальной деятельности, возникающего при локальных поражениях мозга, роли различных зон мозга в распаде мыслительного акта, вопросы взаимодействия этих зон в формировании нейропсихологических синдромов нарушения познавательной деятельности, вопросы факторов (причин), лежащих в основе дефекта на мозговом уровне и др.
С другой стороны, это были вопросы, связанные с нарушением психологического уровня интеллектуальной деятельности и его связь с морфологическим в структуре и процессе формирования дефекта когнитивной деятельности. Здесь нас также интересовали психологические механизмы нарушения мышления. С этой точки зрения мы рассмотрели вопросы нарушения структуры, процесса и микрогенеза интеллектуальной деятельности, а также и функциональный аспект нарушения.
Не меньший интерес представляли для нас и проблемы взаимосвязи нарушений разных видов мышления, их специфических и общих механизмов, проблема уровней интеллектуальной деятельности и зависимости их нарушений от локализации поражения мозга.
Со стороны содержания мышления мы исследовали проблему роли образа-восприятия и образа-представления в нарушении не только образного мышления, но и вербально-логического; проблему понимания, его места в структуре интеллектуальной деятельности и микрогенеза. Существенное место в нашем исследовании заняла проблема смысла и значения и роли этих составляющих сознания (по А. Н. Леонтьеву) в вербальной и невербальной интеллектуальной деятельности человека и т. д., на чем мы подробно остановились в соответствующей главе. Здесь мы лишь укажем на то, что наш материал дает основания для выводов о нарушении при локальных поражениях мозга не только вербально-логического, но и образного вида мышления.
Общепсихологический интерес представляют наши данные о дифференцированном нарушении семантики образов (предметной отнесенности, значения, смысла) в зависимости от локализации поражения мозга и их роли в нарушении вербально-логического мышления. Наш материал подтверждает положение отечественной психологии о том, что образ не остается вне мышления и, включаясь в мыслительные процессы, он выполняет в них семантические функции.
Наш материал показал также, что слово-понятие и образ имеют общее семантическое содержание и именно эта «общность преодолевает обычное противопоставление логически-понятийного и образно-чувственного, включая и одно, и другое как необходимые звенья в реальный мыслительный процесс»[146]. Афазия — структурная патология речи, возникающая при локальных поражениях мозга, — не оставляет интактной (сохранной) сферу образного мышления. Образное мышление нарушается, как мы видели, и при поражении лобных долей мозга, не сопровождающемся афазией. В этом случае также страдает семантика образов — и смысл, и их предметное значение, но уже из-за дефектов сознательной целенаправленности мыслительного процесса, из-за нарушения активных волевых актов и сознательной регуляции деятельности. Мы видели, что у больных с лобным синдромом недостаточность визуализации речи, искажение предметных образов и на уровне глобальных, интегральных образований, и на уровне их конкретных значений ведет к нарушению полноценного понимания речи и понимания как структурно-функционального компонента мышления.
Богатый экспериментальный материал позволил нам ответить на вопросы о роли отдельных зон мозга в организации и нарушении интеллектуальной деятельности. Этот материал дал основания для вывода о том, что поражения мозга вызывают не диффузные нарушения интеллектуальной деятельности, ее разных видов, а ведут к специфическим нарушениям мыслительной деятельности. Особая роль в организации, а также и в нарушении когнитивной, интеллектуальной деятельности принадлежит лобным и теменно-затылочным областям коры головного мозга.
Поражения лобных зон мозга в целом ведут к нарушению порождения интеллектуальной деятельности, а также и к аномалиям организации, программирования и регуляции протекания интеллектуальной деятельности, т. е. к нарушению ее интенциональной составляющей.
Поражения теменно-затылочных отделов мозга не ведут к таким глобальным нарушениям деятельности, но интеллектуальная деятельность нарушается в звене действия и операций, т. е. можно сказать, что в этом случае страдает гностическая сторона интеллектуальной деятельности.
На такое разделение функций лобных и теменно-затылочных отделов мозга в формировании, протекании и нарушении интеллектуальной деятельности указывает макроанализ. Более глубокий, детальный системный и поуровневый анализ (микроанализ) приводит к выводу о более разносторонних функциях каждой из зон в протекании и нарушении интеллектуальной деятельности, об участии обеих зон во всех ее структурных звеньях, но на особых для каждой зоны правах.
Уровневый анализ нарушения интеллектуальной деятельности показал, что при разных поражениях мозга страдают разные уровни одного и того же интеллектуального действия (контроля, планирования, понимания и т. д.). Например, операциональное звено в структуре деятельности нарушается, как оказалось, при поражении и лобных, и теменно-затылочных зон мозга. При поражении лобных систем мозга страдает более высокий уровень построения операции, а при поражении теменно-затылочных — более низкий. Так же обстоит дело и со звеном контроля, которое нарушается при поражении обеих рассматриваемых зон мозга, однако и здесь при поражении лобных долей мозга страдает более высокий уровень протекания этого вида деятельности.
Эта закономерность прослеживается при анализе всех рассмотренных нами видов вербальной и невербальной интеллектуальной деятельности: при работе с текстами и их понимании, при восприятии и понимании условия арифметических задач, при чтении слов и текста, в. конструктивной деятельности и т. д. При поражении задних отделов мозга, в том числе и теменно-затылочных, нарушается более низкий уровень организации интеллектуальной деятельности, и связано это нарушение, как нам представляется, с невосприимчивостью к «микрознаку», характерному для объектов, предметов, явлений, несущих значение. Поражения же лобных отделов мозга ведут к нарушению более высоких уровней в структуре интеллектуальной деятельности.
