— Так вот почему ты прячешься в Африке?

Я смотрю, как он со вздохом опускается обратно на кровать.

— Ни от кого я не прячусь, мой ангел. У меня есть стратегический план относительно того, откуда я веду свой бизнес.

— Но ведь ты наемник. Ты следуешь туда, где бизнес. Ты — наемный убийца картелей.

Наступает пауза.

— И ты пришла к такому выводу… интересно, как?

— А я ошибаюсь?

— Тише, Ив. Ты снова рвешься в бой, а у меня нет никакого желания устраивать его.

— Но разве я ошибаюсь? — говорю я, моя решимость побеждает.

— Афганистан, — резко говорит Данте. — Вот откуда у меня шрам.

— Афганистан?

Я потрясена его честностью. У меня было предчувствие, что он, возможно, служил, но никогда не ожидала получить от него подтверждения.

— Что ты там делал? Где базировался?

Его мобильный пищит. Игнорируя мой вопрос, Данте читает входящее сообщение и тихо ругается. Я смотрю, как он спускает свои длинные ноги с кровати.

— Что такое?

— Кто-то взорвал горячую линию наемного убийцы, — протягивает он, бросая на меня взгляд.

Данте перечитывает сообщение, прежде чем удалить его.

Хотела бы я, чтобы это была шутка. Чтобы между многое было бы иначе. Встаю на колени позади него и обвиваю руками его шею, прижимаясь грудью к горячей коже его спины. Ощущаю его насыщенный мужской аромат— тот, в котором я бы утонула, если бы могла. Он быстро отворачивает экран своего мобильного телефона, чтобы я не могла ничего прочитать через его плечо.

— Должно быть, для тебя это было большой переменой, — дуюсь я, опуская руки и плюхаясь обратно на кровать. — Понизить себя с такой почетной профессии до такой беспринципной.

— Никогда не знаешь, что тебе приготовила судьба.

Он швыряет телефон обратно на тумбочку. Его настроение испорчено. Данте кажется рассеянным, озабоченным.

— Вряд ли я бы назвала наркоиндустрию…

— Хватит, — резко говорит он, вставая и натягивая джинсы. Никакого нижнего белья, как обычно.

— Данте…

— Прими душ и оденься.

— Зачем?

— Я не люблю просить дважды. Хочу тебе кое-что показать.

Данте берет меня за руку, когда мы выходим из дома, и направляет к черному «феррари», припаркованному на подъездной дорожке. Его сотовый пищит еще дважды, но он оба раза игнорирует его.

— Замечательная тачка, — говорю я, выгибая бровь, когда он открывает для меня пассажирскую дверь.

— Впечатлена?

— Нет, — решительно качаю головой. — Быстрые машины никогда меня не заводили. Они всегда кажутся мне чрезмерной компенсацией чего-то.

В его глазах появляется злой блеск.

— Дьявол кроется в деталях, мой ангел, — он опускается до моего уровня, когда я поворачиваюсь боком на сиденье. — Ты видела, какой у нее широкий капот? Прямо сейчас я ничего так не хочу, как наклонить тебя над ним, раздвинуть твои ножки и всадить в тебя свой член.

Бам. Немедленная реакция отдается в моем киске. Я безмолвно смотрю на него, сжимая бедра вместе, чтобы попытаться приглушить пульсацию. Бесполезно. Грязные разговоры никогда не заводили меня, пока я не встретила его, и теперь, кажется, не в силах насытиться.

— Уверена, твоему персоналу понравится это шоу, — бормочу я, пытаясь отвлечься от своей похоти. Меня смущает то, как легко он меня возбуждает.

Игривый блеск в одночасье исчезает, сменившись чем-то гораздо, гораздо более темным.

— Только для моих глаз, Ив Миллер, — рычит он, поднимаясь и захлопывая дверь так сильно, что вся машина дребезжит.

Я настороженно наблюдаю за ним, когда он подходит к своей стороне и садится рядом со мной. Его дверца подвергается такому же обращению.

— Эта машина подходит тебе, — выдаю я, пытаясь снять напряжение.

Он хмурится.

— С чего бы?

— Она подчеркивает всю мрачную и опасную атмосферу. Сантьяго, подавитесь своими холодными, черными сердцами.

Данте судорожно сжимает руль.

— Тогда я лучше поменяю его на седан.

Он мог бы обменять его на «мини», и все равно вселил бы в меня страх божий.

Вздыхаю и смотрю в окно. Я все еще надеюсь, что однажды Данте оступится, чтобы я для себя смогла оправдать весь этот запутанный беспорядок, но пока этого не происходит. Он никогда не упоминает о Сантьяго, пока этого не делаю я. Знаю, он подозревает, что у меня есть скрытые мотивы для всех моих вопросов, и именно поэтому он держит свой бизнес так обособленно. Данте почти ничего не рассказывает мне об его настоящей операции. Я вижу, как тренируются мужчины, слышу непрерывный грохот выстрелов с его стрельбища, но на этом все. Мне никогда не удастся разыскать это место, если уйду. У меня нет координат местоположения, ничего. Это запад? Восток? Должно быть, у берегов Африки тысячи таких частных поместий.

— Ты все еще принимаешь свои противомалярийные, как я тебе и сказал?

Как он это делает? Как он всегда, кажется, знает, в каком направлении движется мой разум?

Я киваю.

— Какие-нибудь побочные эффекты?

— Нет.

— Хорошо.

Он щелкает выключателем, и мощный двигатель с ревом оживает. Вибрации пульсируют через мое сиденье, усиливая драму между моих ног. Возможно, я все-таки поменяю свое мнение насчет быстрых машин.

— Куда ты меня везешь?

— Ты ведь хотела увидеть больше моей территории, мой ангел.

Данте отпускает сцепление, и машина начинает катиться вперед.

— Почему ты меня так называешь? — спрашиваю с любопытством. — Я не ангел, Данте. Делала в своей жизни вещи, которые не заслуживают такого ласкового обращения. Поступки, которыми я не горжусь.

Думаю о Райане, а потом о его бывшей горничной Валентине.

Без предупреждения он жмет на тормоза, и я врезаюсь в приборную панель.

— Черт!

Верхняя часть ремня безопасности врезается мне в плечо. Мы вряд ли разогнались до двадцати километров в час, но от удара мне чертовски больно.

— Разве это не очевидно? — рычит Данте, поворачиваясь ко мне лицом и впиваясь в меня взглядом своих карих глаз. — Ты свет в моей тьме, Ив. Ты — единственный хороший, настоящий человек в моей жизни, который не испорчен всем этим гребаным бизнесом.

Я мгновенно забываю о боли. Ошеломлена его заявлением, загипнотизирована страстью в голосе. Как такой человек, как он, может произносить слова такой глубины и честности? Впервые я вижу тонкие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь дождевые облака. Этот мужчина не так порочен, как думает. В тени скрывается свет. Где-то в нем есть доброта, я это чувствую.

— Ты проделываешь довольно хорошую работу, развращая меня, — говорю я дрожащим голосом.

— Это другое, — бормочет Данте, отводя взгляд. — Я просто пробуждаю кое-что в тебе, Ив, что пряталось там все это время.

Внезапно меня охватывает острый голод по нему. Прежде чем успеваю остановить себя, я отстегиваю ремень безопасности, забираюсь к нему на колени и прижимаюсь своими губами к его. Долю секунды спустя он с такой же силой целует меня в ответ, засовывая свой язык мне в рот, как будто трахает его. Мужчина стонет от желания, когда задирает подол моего платья и впивается пальцами в мягкую плоть моей задницы.

— Ты сводишь меня с ума, Ив Миллер!

— Я не хочу, чтобы ты был вежлив, — хнычу, отрывая свой рот от его. — Бери от меня все, что хочешь. Мне нужно, чтобы ты развращал меня снова и снова.

Теперь его руки повсюду: он разрывает мою одежду, хватает меня за грудь, дергает мою голову в сторону, чтобы углубить поцелуй.

— Я никогда не трахался в этой машине.

— Может быть, пришло время это изменить, — выдыхаю я, откидывая голову назад и наслаждаясь его прикосновениями.

— Ты пробиваешь брешь в моей обороне, Ив

— Может быть, твоя реакция замедляется?

Опускаю вниз руку и расстегиваю его ремень и молнию. Он уже тверд как камень, и я издаю стон вожделения.

— Две недели назад я бы не сделала так без сломанной шеи.

— Слишком много «может быть»…Ты нужна мне сейчас, мой ангел, — стонет он.