Отличное завершение дня.

Усмехнувшись собственным мыслям, я начала подумывать об уходе, мне больше нечего было здесь делать.

— Я не отвечу на твои вопросы, могу лишь сказать, что я и… — Игорь на секунду запнулся, — отец, постарались предотвратить возможные сложности.

Выслушав брата, я повернулась к нему лицом. Тон, которым Игорь это произнес был по-прежнему тверд и бесстрастен, а лицо, как я и думала, выражало абсолютную уверенность в собственной правоте.

Лишь глаза слегка утратили привычный блеск, сейчас они, как никогда, напоминали глаза его отца. Впрочем, Игорь и так почти в точности повторил сказанное ранее отчимом.

Я молча направилась к выходу. Это бесполезно. Брат, не произнося ни слова, наблюдал за мной. Уже оказавшись в коридоре, я услышала раздраженный голос:

— Куда ты?

— Домой, — ответила я, надевая пальто.

— Там никого нет, они уехали. Будешь сидеть одна в пустой квартире? — воскликнул Игорь, стараясь сдерживать рвущиеся наружу эмоции.

Оправив одежду, я искоса посмотрела на брата.

— Здесь меня все равно никто не слышит, так что разница не велика.

— Ты, блядь, серьезно? — звенящим голосом, уточнил Игорь, окончательно закипая.

Раньше бы это вызвало у меня хоть какую-то реакцию: страх, непонимание, ответную злость, но сейчас — ничего, абсолютный ноль. Видимо, я слишком устала.

Медленно повернувшись к Игорю, попутно закидывая рюкзак на плечо, я посмотрела на тяжело дышащего брата и его уже слабо удерживаемое, непроницаемое выражение лица.

Все они одинаковые.

Что финансист, что отчим, что Игорь.

Эту мысль я решилась озвучить, заведомо понимая, что для брата это удар ниже пояса, но, видимо, по-другому Игорь не поймет, насколько мне больно.

— Знаешь, Игорь, сегодня я поняла одно, вы с отцом не такие уж и разные.

Игорь вздрогнул, как от удара. Лицо побледнело, а глаза расширились, и где-то в самой глубине зрачка мелькнул давно забытый детский страх. Брат рассказывал мне о нем, когда перебрал с текилой. Тогда Игорь, почти как в бреду, шептал, что не хочет стать таким, как отец.

В последний раз с горечью посмотрев на брата, я развернулась и вышла за дверь.

Войдя в пустую квартиру, я на ходу скинула верхнюю одежду и, не раздеваясь, упала на кровать, в надежде заснуть и забыть весь кошмар, случившийся за сегодня, или по крайней мере больше не ощущать хотя бы половины испытанных эмоций.

Наивная дура.

На утро воспоминания с удвоенной силой закрутились в голове, а чувства будто обострились в тысячу раз, и все это несмотря на сохранившуюся усталость, с которой не справился даже двенадцатичасовой сон.

На первые пары я уже опоздала, а вот на последнюю успевала. На нее я точно успевала, и должна была попытаться еще раз поговорить с финансистом.

Плевать на остатки гордости и вчерашние слезы в его кабинете. Я не прощу себе, если не попытаюсь снова. Хотя интересно, что о брате у меня подобных мыслей не было, впрочем, там количество шансов уже давно перевалило за второй десяток.

Сделав пару кругов по пустой квартире в поисках мобильника, я наконец направилась на кухню. После вчерашнего есть не хотелось от слова совсем. Заверив себе кофе, я села в ожидании загрузки телефона, выключенного сразу после ухода от Игоря. Как я и думала — куча пропущенных звонков и непрочитанных сообщений.

Разговаривать с братом я не хотела, поэтому сразу пролистнула уведомления. Отвечать Кристине или кому-то из ребят, тоже желания не было.

Его вообще ни на что не было, кроме как еще раз попытаться поговорить с преподавателем. Я не хотела верить, что это конец.

Резко встав из-за стола, я вылила содержимое чашки в раковину, все равно вкуса я не ощущала, и начала собираться.

На подходе к универу дышать стало трудно, а в голову полезли очередные малоприятные мысли о финансисте.

Я боялась идти к нему. Боялась снова увидеть вчерашнего человека, боялась, что будет так же больно, и какими не важным сейчас казались все мои прежние переживания из-за него. Мой стыд и стеснение, страх оставаться с ним наедине, — каким же хрупким все оказалось, достаточно было одной встречи и пары слов другого человека, чтобы все разрушить. Это же какой-то бред. Неужели это понимала одна я? Или, наоборот, я не понимала чего-то иного?

За этими размышлениями я не заметила, как дошла до аудитории. Я мельком посмотрела на часы, отмечая, что до звонка осталась минута. Отлично. Избегу расспросов Кристины.

Постаравшись принять невозмутимый вид, я зашла в кабинет. Финансиста не было.

Что ж, ладно. Главное, чтобы он не ушел сразу после пары, и не получилось, как вчера.

«Забудь» — сразу же я остановила я уже разогнавшийся поток ненавистных мыслей, от которых внутри все тут же холодело.

Заняв свое место рядом с подругой, уже открывшей рот, чтобы завалить меня вопросами, я, срабатывая на опережение, тихо произнесла:

— Потом.

Не сегодня. И походу даже не завтра, а может вообще не в этом месяце. Я не знала, что именно подействовало на Кристину, звонок или мои слова, но она молча отвернулась и занялась повторением конспекта. Точно, у нас ведь было задание, хотя вряд ли очередной позор у доски каким-то образом изменил бы мое положение.

В дверях показался финансист, со все той же непроницаемой маской на лице. Сев за стол, он открыл ноутбук и быстро введя пароль, произнес:

— Сегодня без переклички, все равно почти все у доски побываете.

— Михаил Дмитриевич, разве мы успеем? — послышался голос Сонечки.

Финансист, не отрываясь от экрана, монотонно, без свойственного ему сарказма, проговорил:

— Переходите сразу к сути и успеем, ваши контрольные проверены, в конце пары можете посмотреть.

— Чет он какой-то не такой, — тихо прошептала Кристина, — устал что ли?

Оставив ее вопрос без ответа, я все же обрадовалась где-то внутри. Возможно, еще не все потеряно, а контрольная — идеальный повод, чтобы задержаться.

— Оценки ставлю сразу, так что на пересдачу не рассчитывайте. Первым пойдет Алехин.

Сокурсники сменялись один за другим, мелькая так быстро, что я уже начала запутываться, кто отвечал, а кто — нет.

Впрочем, меня это не сильно волновало, возможно, я даже хотела выйти к доске, лишь бы увидеть хоть какую-то реакцию преподавателя, а пока я лишь неотрывно наблюдала за ним, стараясь не пропустить ни единого его движения, чувствуя, как с каждой минутой мои надежды разбивались о его очередную бездушную фразу, сказанную одногруппнику, или об еще одну налепленную на лицо усмешку, больше похожую на оскал, смотрящийся сегодня особенно неестественно на его бесстрастном и отстраненном лице, что вкупе с буквально исходящем от финансиста раздражением, делало нахождение в кабинете опасным для психики любого нормального человека, которым я, очевидно, не являлась, раз единственным желание до сих пор было остаться с ним наедине.

Впрочем, на меня преподаватель не обращал никакого внимания, как будто меня не существовало. Он даже фамилию Кристины назвал уткнувшись в монитор, и так и не подняв головы.

Попытавшись выдавить из себя сочувствующий взгляд, я посмотрела на подругу, в конце концов она не виновата в моем хреновом настроении. Получив ее несколько зажатую улыбку, я снова посмотрела на препода, чувствуя, как мое терпение подходит к концу. Долго он еще собирался делать вид, что меня здесь нет?

Почувствовав, как кто-то тянет меня за рукав, я повернула голову вбок и заметила протянутый мне лист.

— Это вопросы, — тихо прошептал Петя, — когда Кристина закончит, задай один из них, — я непонимающе смотрела на друга. Какие еще вопросы?

Петя коротко рассмеялся, видимо, поражаясь моему тугоумию.

— Тебе бы отдохнуть, Лен, сидишь, как мумия со впалыми глазами, вроде здесь, а ничего не видишь.

Вижу, правда, только одного человека. Натянув на лицо улыбку, чтобы показать, что оценила шутку, я по-прежнему не понимала, что он хочет от меня.