Эта комната станет важным дополнением для детей. В ней будут проходить физио и игровая терапия. Как только мы ее доделаем, нашей следующей задачей станет новая интегрированная художественная студия.

Прежде чем директор Томас успевает продолжить, я прерываю его:

— Что, если у меня получится найти средства для завершения обоих комнат? Сколько времени пройдет, прежде чем дети смогут получить к ним доступ?

Знаю, что даю мужчине ложную надежду, предположив, будто смогу найти достаточно средств для такого огромного проекта, но я уверен, что у меня получится убедить Джулс.

Директор Томас смотрит на меня, слегка приоткрыв рот, и на его лице читается шок от моего предложения.

— Ну… Если бы средства нашлись быстро, потребовалось бы около 6–8 недель, чтобы укомплектовать обе комнаты.

Я киваю и ободряюще ему улыбаюсь:

— Мне нужны сметы, чтобы показать их совету директоров, поэтому, если вы можете отправить мне по электронной почте все необходимые документы, а также описание преимущества этих комнат для детей, я уверен, что смогу убедить их рассмотреть выдачу гранта побыстрее.

Улыбка, которой мужчина одаривает меня, не что иное, как изумление.

— Это бы… Ну, это изменило бы жизнь некоторых наших детей, мистер Фокс.

Мне становится немного неловко от его похвалы, потому что у меня есть другая, менее благородная причина для своего визита, поэтому я отклоняю его благодарные заявления вопросом:

— Вы можете провести меня по классам?

— Конечно, конечно. Могу я спросить, почему вы добровольно вызвались нам помочь? — затем мужчина переосмысливает свои слова и быстро добавляет: — Не то чтобы мы не были благодарны, просто обычно новые спонсоры имеют какую-то связь с ограниченными способностями — это может быть, друг или член семьи.

Директор попадает в самую точку, и я использую этот шанс, чтобы допросить его о том, что так отчаянно жажду узнать.

— Я… Дружу с человеком, у которого ребенок с аутизмом. Мне бы хотелось узнать об этом побольше, чтобы понять, с чем изо дня в день приходится сталкиваться семьям и отдельным людям с таким заболеванием, — я смотрю на мужчину с сожалением. — Как видите, мои мотивы не совсем бескорыстны, поэтому я надеюсь на вашу помощь в этом вопросе. Информация, которую я нашел в интернете, оказалась достаточно сложной; обсуждения о триаде нарушений, спектре и другая информация, которая полностью вышла за пределы моих познаний.

Мне кажется, я краснею от своего признания, но мистер Томас воспринимает его спокойно.

— Думаю, это замечательно, что вы хотите узнать больше. Вашему другу очень повезло, что у него есть вы, — он понимающе улыбается и добавляет: — Если мы пройдемся по классам, то сможем перейти к нашей программе лечения расстройств аутистического спектра, и я постараюсь более доступно объяснить такое сложное и неординарное состояние, — мужчина жестом предлагает мне пройти вперед и продолжает: — Я работаю с такими детьми более двадцати лет, и могу с уверенностью сказать, что когда вы встречаете ребенка с аутизмом, то это всегда особенный ребенок с аутизмом, — я оборачиваюсь и смотрю на него в явном замешательстве. — Я хочу сказать, что все дети, как с аутизмом, так и без него, уникальны. Поэтому то, что влияет на одного, может совершенно не повлиять на другого. Добавьте к этому саму природу аутизма и то, что у этого состояния имеется диапазон. Вы никогда не столкнетесь симптомами, которые будут одинаковы для всех. Это также означает, что подходы к лечению всегда будут разными, — моем лице, должно быть, написано разочарование и очевидное непонимание, поэтому директор спешит добавить: — Но я постараюсь доступно объяснить ту терминологию, которую вы почерпнули в интернете. Надеюсь, что к тому времени, когда вы уйдете уходить, у вас будут более глубокие познания в аутизме, который так сложен для понимания.

Большую часть отведенных на встречу часов я провожу в Тринити-Уотерс. Меня вдохновляют и дети, и сотрудники, а верный своему слову мистер Томас объясняет мне все, что связано с аутизмом.

Когда я ухожу, то ни в коем случае не становлюсь экспертом, однако мое понимание этого состояния заметно улучшается.

Я даже мельком замечаю сестру Кэри в одной из сенсорных комнат.

Когда я записывался на встречу этим утром, мне и в голову не приходило, что Сирен тоже может посещать эту школу. Будучи «ведущим специалистом в области по вмешательствам в аутизм», задней мыслью я осознаю, что этот факт совершенно очевиден.

Когда мы входим в темную комнату, меня сразу же поражают мягкие вибрации, которые я чувствую в воздухе, отчего на душе становится спокойно.

Сирен лежит, прижавшись лицом к колонне с пузырьками внутри, а сидящая рядом воспитатель смотрит на меня и улыбается.

— Ее любимое занятие; цвета, пузырьки и даже вибрация успокаивают многих детей точно так же, как сейчас успокаивают Сирен.

Благодаря тихому объяснению со стороны мистера Томаса, у меня есть время наблюдать за маленькой девочкой, которая является центром вселенной Кэри.

Она не двигается, лишь время от времени проходится щекой вверх и вниз по гладкой поверхности колонны.

Тишина нарушается, когда воспитатель предупреждает девочку о том, что ее пребывание в комнате почти закончилось. Я восхищенно наблюдаю, как Сирен включает маленький таймер в виде светофора, чтобы начать обратный отсчет.

Мистер Томас объясняет:

— Сирен использует визуализацию. Она знает, что когда таймер становится красным, пора идти.

Я не спускаю глаз с маленькой девочки с копной темных волос и знакомыми изумрудно-зелеными глазами.

Ее воспитатель присоединяется к нашему разговору:

— Сирен, которая знает, что пора уходить, и которая хочет уйти, это два разных человека. В некоторые дни она уходит с улыбкой на лице, а в другие не понимает, почему не может остаться дольше, и тогда между нами разгорается сражение.

Мистер Томас воспринимает эти слова как сигнал к уходу, но я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не посмотреть на маленькую девочку, чьи глаза теперь быстро переключаются с меняющегося цвета на таймере на пузырьки.

— Сирен может говорить?

Я не уверен, почему задаю этот вопрос. Думаю, для того, чтобы получить более полное представление о жизни Кэри. Наверное, мне не стоило спрашивать, но маленькая девочка, которую мы только что оставили в той комнате, занимает мои мысли.

— Таких детей, как Серен, мы относим к превербальным; в данный момент она не владеет словами, которые можно идентифицировать, но здесь, в Тринити-Уотерс, мы не используем термин «невербальный», и надеемся, что когда придет время, все наши дети смогут использовать свой голос. Она, как и многие дети с тяжелым аутизмом, общается иными способами. Помните систему обмена карточками, которую я показывал вам в одном из классов?

— Маленькие символы со словами на них?

Директор Томас одобрительно улыбается и отвечает:

— Сирен использует их для того, чтобы что-то попросить — игрушку, еду или напиток. У нее есть голос, просто он не воспринимается на слух.

Я снова киваю, пополняя запас информации, которую почерпнул из сегодняшнего визита.

Когда мы возвращаемся в приемную, я поворачиваюсь, чтобы в последний раз взглянуть на школу; место, которое за несколько коротких часов прочно поселилось в моем сердце.

Повернувшись лицом к мистеру Томасу, я протягиваю ему руку для рукопожатия:

— Спасибо, что уделили мне время и провели экскурсию. Я ценю всю информацию, которую вы мне предоставили, и уверен, что члены совета Фонда Фоксов будут так же заинтересованы в поддержке ваших предстоящих проектов, как и я.

Директор лучезарно улыбается и снова энергично пожимает мне руку — на этот раз с еще большим энтузиазмом.

— Всегда пожалуйста.

Как только выхожу за дверь, я начинаю писать Эмме, решив выполнить свою часть сделки.

Сегодняшний день стал для меня откровением, и ни разу за день я не почувствовал себя оглушенным количеством информации, полученной во время экскурсии.