— Ты упомянул Бонда, и я подумала, что тебе нравится кино.

При этих словах я широко улыбаюсь.

— Джинкс, ты даже не представляешь насколько[1].

Ее брови приподнимаются, и легкая улыбка становится ярче.

— Джинкс?

Смеюсь, качая головой. Как кто-то по имени Холли может ничего не знать о девушке Бонда, которую сыграла актриса с таким же именем, как у нее?

— Давай найдем тебе место на сегодняшний вечер, а завтра я расскажу обо всех этих фишках с Бондом.

Улыбка остается на ее лице, когда она кивает мне в знак согласия.

Я подхожу к любопытной Кайли, которая наблюдает за нашим обменом репликами, готовый рассказать ей о новой соседке, которую она получит сегодня вечером.

Зовите меня просто Бонд.

Лиам Бонд.

Спаситель девчонок с веснушками по всему миру.

Кроме одной.

Лиам

Передав Аврору Риан, менеджеру дневной смены, я провожу несколько часов в своей квартире, пытаясь немного поспать.

В той же квартире, что когда-то принадлежала Эмме.

Холли оставалась рядом с Кайли и Зои, пока те не закончили смену. Девушки пообещали приютить ее у себя, пока она не разберется со своей жизнью.

Я так и не узнал ничего о Холли или о том, что же случилось прошлой ночью. По правде говоря, я и не спрашивал. Порой мои «рыцарские» замашки заходят слишком далеко.

На самом деле, до сих пор не понимаю, почему так сильно хотел помочь девушке. За последние несколько месяцев я повидал в клубе достаточно рыдающих женщин, но никогда не испытывал потребности выйти за рамки управляющего. Должно быть, это реакция на цвет волос.

Да, самое время помучить себя воспоминаниями.

Быстро завтракаю — обычно мой завтрак означает поздний обед для других — а затем отправляюсь на пристань, чтобы провести несколько часов с Маркосом на его лодке.

Я познакомился с ним во время поисков Джейка.

Мой, уже достаточно известный на тот момент, старший братец застрял с Эммой в уединенной бухте, а затем решил ночью отправиться за помощью. Ага, ночью.

Никогда не пойму, что нашло на Джейка, но дни, когда мы не знали, где он, и что с ним, чуть не разрушили нашу семью.

Маркос — местный рыбак. Он добровольно решил помочь с поисками моего брата, и теперь, когда я постоянно проживаю на острове, то провожу кучу времени, помогая мужчине на его маленькой, но идеальной рыбацкой лодке.

Примерно на десять лет старше меня, Маркос вернулся на остров после того, как потерял в автокатастрофе жену и маленького сына, когда проживал на материке Испании. По его словам, сердце велело ему вернуться на родину. Что Маркос и сделал. Он вернулся на остров почти пять лет назад, и мы дружим уже примерно два года.

Что мне всегда нравилось в Маркосе, так это его способность жить, а не выживать.

Он с радостью рассказывал о жене и ребенке. Свидетельства этой любви были повсюду — от названия лодки «Мариса», до фотографий, приколотых на крошечном камбузе[2].

У Маркоса не было ни малейшего желания снова с кем-то встречаться. Мужчина говорил, что было бы несправедливо находиться рядом с другой женщиной, когда его любовь к Марисе все также сильна, как и в тот день, когда он женился на ней. Если не сильнее. И все же Маркос не пребывал в печали. Он чествовал их жизнь, проживая свою. Но даже если его жизнь частенько казалась мне одинокой, Маркоса это никак не беспокоило.

— Эй, Ли, ты успел как раз вовремя. Порыбачишь со мной несколько часов. Иди сюда и разберись с наживкой и сетями, пока я подготовлю ее.

Ее. Он всегда называл свою лодку «она», словно живое существо. Думаю, для него так оно и было. «Мариса» давала ему столь необходимое утешение, теперь, когда ее тезка жила только в воспоминаниях.

— Сразу за работу, никаких «рад тебя видеть, Лиам» или «Привет, как прошла неделя, Лиам?». Приятно видеть, как ты ценишь нашу дружбу, Cabron [3].

То, каким образом Маркос помогает мне забраться на борт, при этом сжимая крепко руку и хлопая по плечу с излишней силой, вызывает у меня искренний смех.

— Я тебе дам «Cabron», мелкий засранец. А теперь меньше болтовни, больше дела. Волны зовут меня, а ты тратишь мое драгоценное время. Хочешь, чтобы я спросил о твоем самочувствии, как лучший друг? Подожди, пока не выйдем в открытое море. У меня, как у мужика, есть своя репутация, которую нужно оправдывать.

Он хлопает меня по лицу, словно говоря «хороший мальчик» и отворачивается, чтобы подготовить лодку к отплытию. При этом насвистывает все время, пока я бормочу проклятия себе под нос.

Минут через сорок мы выходим в открытое море.

Лазурные воды спокойны, солнечные лучи отражаются в них, заставляя искриться, словно миллионы крошечных алмазов, уплывающие за горизонт.

Интересно, если бы мог собрать их, разбогател бы я?

Не в денежном эквиваленте, а в виде покоя и любви.

Стал бы я похож на эти безмятежные сверкающие воды?

Смотрю на Маркоса, который возится с сетями и удочками. Его глаза отражают мерцание волн океана, в то же время поглощая их.

Если человек, потерявший весь свой мир, может твердо стоять на ногах и обладать богатством, но не тем, что у него имеется, а тем, что есть в нём самом… в таком случае я все еще полон надежды.

Еще есть шанс, что буря внутри меня превратится в штиль.

Все еще есть шанс, что боль в груди — та жалкая безответная любовь, которая пометила меня, рассеется. Я молюсь, чтобы мое сердце перестало страдать. Жажду, чтобы каждый его удар наполнял мое тело жизнью.

— Очнись, Солнышко. Не дай своим грёзам поймать рыбу вместо нас.

Маркос устанавливает удочки в держатели, поворачивает голову в мою сторону, изучая меня, и морщит лоб.

— Парни в твоем возрасте не должны так мучиться. Нужно забыть об этом, Лиам. Пора стать мужчиной и жить полной жизнью, вместо того, чтобы плыть по течению.

Я медленно моргаю, солнце отражается от воды позади мужчины, омывая его силуэт ореолом света.

Внезапно у меня появляется желание изобразить портрет Маркоса, тут же сменяясь шоком от осознания этого.

Я не рисовал с тех пор, как покинул отчий дом.

С тех пор, как выбросил все свои художественные принадлежности и законченные работы в мусорное ведро; с тех пор, как она выбросила туда же мое незрелое влюбленное сердце.

— Эй, Cabron, выглядишь так, будто увидел привидение. Очнись. Здесь нет никаких призраков.

Его большая рука сжимает мое плечо, отрывая меня от мыслей.

— Извини, у меня была долгая ночь в клубе, плюс появились кое-какие проблемы и пришлось попросить сотрудников приютить у себя одну девушку. Наверное, стоило поспать подольше.

Криво улыбаюсь, заставляя себя взглянуть Маркосу в глаза.

Иногда трудно смотреть ему в глаза; мужчина ничего не упускает и видит все. Даже то, что «закапывают глубоко в землю, а затем прикрывают листвой».

— Ладно, Cabron, давай ловить рыбу. Ты все еще проигрываешь мне в счете с прошлой недели, — Маркос подмигивает, прежде чем вернуться к своей работе, — как с рыбой, так и с шутками. Мне нужны новые, специально для тех старых козлов с пристани.

Чем мы и занимаемся — рыбачим и обмениваемся шутками в так называемой игре «рассмеши другого», и речь идет не о вежливом «ну, это было неплохо», а о том, чтобы довести друг друга до истерического хохота.

На прошлой неделе у меня закончились все шутки. Беспокойство по поводу возвращения домой, на свадьбу Джейка и Эммы, разрушило все мое беззаботное настроение.

Не потому, что мне не хочется быть частью их «главного дня», а потому, что не желаю вернуться домой и столкнуться с женщиной, от которой сбежал.