Не раздеваясь, она легла на кровать и задремала.

Разбудило ее пение негров, идущих с полей. Элизабет встала и выглянула в окно — закат уже раскрасил небо золотистым багрянцем. Едва она успела плеснуть себе в лицо холодной водой и пригладить растрепавшуюся прическу, как в дверь постучали.

— Негры возвращаются, мэм, — сообщил Самсон, когда Анна впустила его. — Вы готовы?

— Да.

Привычным движением он подхватил ее на руки и вынес из комнаты. Спускаясь по лестнице, они услышали где-то наверху приглушенное ворчание Цезаря:

— Ты погляди! Молодая миссис опять оседлала своего вьючного мула.

Какая-то девица, то ли Роза, то ли Сара, прыснула в ответ.

— Я б и сама не прочь такого оседлать, — хихикнула она.

Элизабет вспыхнула, но сделала вид, что ничего не услышала. Не пристало показывать, что воркотня слуг играет для нее какую-то роль. Самсон тоже промолчал, но она заметила, как на его скулах дернулись желваки.

Во дворе стояла Снежинка. Самсон осторожно усадил Элизабет в седло и, взяв лошадь под уздцы, повел ее к хозяйственному двору.

Перед амбаром выстроилась вереница рабов, и возле каждого стояла огромная, наполненная хлопком корзина. С поля как раз подъехала длинная подвода, запряженная парой волов. В ней сидели негры, и когда подвода остановилась, они стали спрыгивать на землю, стаскивать корзины и, с трудом волоча их за собой, вставать в очередь.

Элизабет покосилась на столб для наказаний, до блеска отполированный множеством негритянских тел. В ушах будто засвистел кнут, перед глазами мелькнула окровавленная спина. Она вздрогнула и отвернулась.

Когда Самсон взял ее на руки, негры удивленно воззрились на них, и по толпе пробежал шепоток. Элизабет почему-то подумала про Люси. В прорве черных лиц, сверкающих белками глаз, было совершенно невозможно ее узнать. И все же, наверняка она где-то здесь. Смотрит на то, как ее… муж?.. сожитель?.. несет на руках избалованную белую госпожу…

«Ай, да ну ее к черту!» — мысленно отмахнулась Элизабет и велела Самсону внести ее в амбар.

Внутри собралось несколько человек. Пахло пылью и застарелым потом немытых тел. В свете мутного фонаря Элизабет разглядела большие весы, закрепленные на потолочной балке.

Два негра подвесили корзину на короткое плечо коромысла. Весы задребезжали и накренились. На длинном плече были закреплены крючки. Билл Браун придержал коромысло и прицепил на один из крючков гирю так, чтобы уравновесить груз.

— Сто девяносто четыре фунта, — объявил он. — Шесть плетей.

Пожилая негритянка понурила голову и поплелась в угол, где уже переминалось с ноги на ногу несколько бедолаг.

Элизабет увидела, как сидящий на табуретке Томас, что-то записал в толстую тетрадь.

— Позвольте взглянуть! — потребовала она.

Билл Браун обернулся и удивленно вытаращил глаза.

— Миссис Фаулер? — ошалело пробормотал он.

— Я бы хотела посмотреть записи о собранном урожае, — пояснила она.

— Но, мадам! — Управляющий осклабился в нарочито любезной улыбке. — Зачем вам забивать вашу прелестную головку скучными цифрами?

Элизабет всегда бесили фразы, подразумевающие, что ее голова годится лишь на то, чтобы носить красивые шляпки.

— Мистер Браун, кажется, я четко выразилась: пока мой муж в отъезде — делами здесь заправляю я. — Она пыталась говорить властно, но вышло не слишком убедительно, так как Самсон по-прежнему держал ее на руках. — Будьте любезны, покажите мне записи. Или вам есть что скрывать?

— Мне совершенно нечего скрывать, мадам, — с видом оскорбленной невинности заявил Браун. Он повернулся к Томасу. — Что расселся, дубина! Уступи даме стул!

Подручный торопливо подхватился на ноги, а Самсон поднес Элизабет к табурету и посадил на него.

— Книгу, пожалуйста! — Она протянула к Томасу руку.

Браун кивнул помощнику, и тот вручил ей толстую тетрадь в засаленном переплете. Пролистнув исписанные страницы до вчерашнего дня, Элизабет принялась разбирать неряшливые каракули.

«Самсон — 202

…

Люси — 207».

Кажется, Самсон называл именно такие числа? Элизабет взглянула на него, и тот кивнул. Она перевернула страницу и посмотрела на последнюю запись.

«Руфь — 194».

Вроде бы все правильно. Цифры совпадали с тем, что показывали весы. Выходит, в отношении хлопка Браун чист?

— Возьмите. — Элизабет отдала книгу помощнику.

— Ну как? Все правильно, мадам? — насмешливо спросил Билл Браун.

— Да. — Досадливо поджав губы, Элизабет повернулась к Самсону. — Идем отсюда.

Тот подхватил ее с табурета и вынес во двор. Под одним из сараев лежало служившее скамейкой бревно, и Элизабет попросила Самсона отнести ее туда.

Самсон посадил ее на бревно, а сам уселся прямо на землю у ее ног.

— В книге вроде бы все правильно, — задумчиво пробормотала Элизабет. — Жаль.

— Жаль? — удивился Самсон.

— Если бы Браун воровал хлопок, мы бы легко это доказали, повторно взвесив корзину. Но как доказать, что он ворует вашу еду? Я не хочу, чтобы вы голодали из-за этого негодяя… Вот что! Ты должен пойти к миссис Фаулер и рассказать ей, что вам не дают мяса.

— Да кто ж мне поверит, мэм? — горько усмехнулся Самсон. — Слово ниггера против слова белого человека…

— Пусть остальные рабы подтвердят твои слова.

— Даже если нам и поверят, думаете, в разгар уборки урожая кто-то уволит управляющего из-за такой ерунды?

Элизабет озадаченно пригладила волосы.

— Пожалуй, ты прав. Старуха ничего не будет предпринимать, пока не вернется Джеймс.

— А представьте, что мистер Браун сделает с неграми, которые посмели на него жаловаться, — тихо добавил Самсон.

— Да, об этом я как-то не подумала… — протянула Элизабет. — Но что же нам тогда делать? Как вывести этого проходимца на чистую воду?

Самсон не ответил. Сдвинув густые брови, он смотрел на стоящих у амбара негров с корзинами хлопка. Навстречу им выходили рабы, чей дневной сбор уже взвесили. Молодежь смеялась и перебрасывалась шуточками, а люди постарше брели понуро, едва волоча ноги. Несколько человек в унынии топтались у столба, ожидая наказания.

Да уж, выбор невелик. Либо порка, либо работа до седьмого пота, чтобы выполнить норму, которую тебе потом еще и повысят. Незавидная судьба.

— Знаете, что кажется мне странным, мисс Элизабет? — подал голос Самсон.

— Что?

— На плантации мистера Чарльза негры работали куда меньше, и у них был обеденный перерыв…

— Увы, — вздохнула Элизабет, — не все хозяева такие хорошие, как твой мистер Чарльз.

— Я вот что хочу сказать, мэм: работали-то они меньше, но за день спокойно собирали те же двести фунтов, что и здесь.

Элизабет пожала плечами.

— Видимо они не так уставали, лучше питались… Может, хотели услужить доброму господину и трудились усерднее…

— Или весы в амбаре показывают неправильный вес…

— Что? — Элизабет недоуменно уставилась на Самсона. — Думаешь, Браун что-то сделал с весами?

— Возможно, — ответил он. — Знаете что? В сарае для тюкования хлопка есть еще одни весы. Давайте взвесим на них один тюк, а потом перевесим его на весах в амбаре.

— Хм… А это мысль!

Самсон поднялся на ноги и обратился к рабам, кучкой стоящим неподалеку.

— Эй, Квимбо, Ной, Дядюшка Сэм, подойдите сюда!

Трое рослых негров отделились от группы. Самсон объяснил им что делать, и они направились в большой дощатый сарай. Подхватив Элизабет на руки, он последовал за ними.

Внутри от пола до потолка высились нагроможденные друг на друга тюки. Негры взяли один из них и, подтащив к весам, подвесили его на крюк. Квимбо уравновесил его гирей, а Самсон, взглянув на коромысло, огласил:

— Ровно пятьсот фунтов. Думаю, эти весы правильные, потому что тюки идут на продажу, и недовес быстро бы вскрылся. — Он повернулся к неграм. — А теперь, парни, тащите его туда, где взвешивают хлопок.

Рабы схватили тюк и поволокли наружу.

Когда Самсон вынес Элизабет во двор, она увидела, что там собралась небольшая толпа. Негритянка, которой назначили шесть плетей, стояла у столба. Томас засовывал ее руки в свисающие кандалы, а Билл Браун вальяжно разворачивал кнут.