— Эй, Цезарь, живо принеси мне чего-нибудь холодненького попить! — выпрямившись, заорал он.

Элизабет услышала, как старый негр проворчал откуда-то с крыльца:

— Сходите на кухню сами, масса Билл. Я — дворецкий, а не мальчик на побегушках.

— Что? Ты обалдел, черножопая обезьяна? — гаркнул Браун, потянувшись к висящему на поясе кнуту. — Да я с тебя сейчас шкуру спущу!

— Не имеете права, — огрызнулся Цезарь. — Я вам не полевой ниггер. Хоть пальцем меня коснетесь — нажалуюсь мисс Дороти.

— Ну ты у меня еще попляшешь, черномазый наглец! — Браун погрозил кулаком, но кнут доставать не стал.

Он направился в дом, а Элизабет, посмеиваясь, откинулась на спинку качалки. Она не слишком жаловала Цезаря за его заносчивость перед неграми и раболепство перед господами, но Браун нравился ей еще меньше. Приятно видеть, что хоть кто-то дал ему отпор. Жаль, только, что полевые рабы должны терпеть самодурство этого грубияна.

И тут она вспомнила, как Самсон обмолвился, что его отправили собирать хлопок. Значит, он тоже там? Работает под палящим солнцем, колет руки в кровь, и, кто знает, есть ли у него возможность хотя бы утолить жажду.

Грудь стеснило от жалости. Самсон спас ей жизнь, он не заслуживает такого обращения. И вдруг ее осенило, как одним махом убить двух зайцев — помочь и ему, и себе.

— Мистер Браун! — позвала Элизабет, когда управляющий снова вышел из дома.

Тот осклабился и приподнял шляпу.

— Добрый день, мадам.

— Скажите, негр по имени Самсон работает в поле?

— Конечно, мэм. Пашет как проклятый. Куда ж он денется от моего кнута? Уж будьте покойны, мэм, я черномазым продыха не даю.

— Немедленно пришлите его ко мне! — велела Элизабет.

— Что? — Браун недоуменно вскинул брови.

— Пришлите его ко мне, — повторила она, — и отныне он больше не будет работать в поле.

— Но… — Управляющий поскреб всклокоченный затылок. — Мистер Фаулер приказал…

— Мистера Фаулера здесь нет, и распоряжения отдаю я.

Браун изумленно разинул рот, и Элизабет сочла нужным объясниться:

— Вы же знаете, что я не могу ходить. Мне нужен сильный раб, который бы помогал мне передвигаться. Самсон отлично для этого подойдет.

— Ну, этот черномазый, конечно, здоровый как бык… — пробормотал управляющий, утирая лоб. — Но как же хлопок и…

— Выполняйте приказ, мистер Браун. Я желаю немедленно видеть Самсона. Позовите его!

— Как скажете, мэм.

Управляющий взобрался на лошадь и ускакал, а Элизабет откинулась в кресле, лихорадочно обмахиваясь веером. Лицо пылало, спина взмокла от пота. Она не привыкла так властно говорить с людьми, и ей было неловко. Но это неважно. Главное — она добилась своего!

Джеймс, конечно, придет в ярость… Да и пошел он к черту, этот Джеймс! Пока он транжирит ее наследство на Севере, она будет делать все что пожелает на Юге.

Прикрыв глаза, она раскачивалась в кресле-качалке до тех пор, пока внизу не зашуршал гравий от чьих-то шагов.

— Мисс Элизабет? — раздался голос Самсона. — Вы меня звали?

Элизабет посмотрела вниз, и у нее перехватило дыхание. Самсон стоял под балконом, комкая в руках соломенную шляпу. Он был без рубахи, в светлых холщовых штанах. Пот обильно струился по шоколадной груди, и литые мускулы зеркально блестели на солнце.

Она облизала пересохшие губы.

— Звала. Ты не мог бы подняться наверх?

— В таком виде? — Он мельком глянул на себя и снова поднял глаза. — Мэм, если не возражаете, я бы сперва помылся и надел что-нибудь поприличней.

— Да, иди, — кивнула она.

Самсон направился к негритянскому поселку, а Элизабет закачалась в кресле, яростно обмахиваясь веером. В глубине души она была бы совершенно не против, если бы он поднялся к ней, в чем есть… И эта мысль вызывала у нее жгучий стыд.

Она встала с качалки, на одной ноге допрыгала до балконной двери и вошла в спальню. Анна, запрокинув голову, развалилась в кресле, и из ее рта вырывался могучий храп. Элизабет не стала ее будить, а доковыляла до туалетного столика и села на пуфик. Взглянув на себя в зеркало, она прижала к пылающим щекам ладони. Сердце учащенно стучало, и от собственного безрассудства захватывало дух.

Минут через двадцать с улицы долетел скрипучий голос Цезаря:

— Эй, черномазый, ты хорошо вымылся? Мисс Дороти терпеть не может, когда в доме воняет ниггерами.

— Себя-то ты давно нюхал, старый пес? — добродушно ответил Самсон.

— Ты оборзел, черномазый? Думаешь, раз записался в любимчики молодой миссис, тебе все сойдет с рук? Давай, скорей беги лизать ее сапоги. Будешь хорошо стараться, может, еще что-нибудь даст полизать…

У Элизабет загорелись уши. Цезарь, старая мартышка! Укоротить бы его длинный язык!

В дверь постучали. Анна подскочила на кресле, осоловело вытаращив глаза.

— Простите, мадам, кажется, я задремала…

— Открой, — приказала Элизабет, пытаясь совладать с дрожью в голосе.

Служанка отворила дверь.

— Опять ты? — сердито буркнула она. — Чего тебе нужно?

— Это я его позвала, — вмешалась Элизабет. — Впусти его.

Анна с неодобрительным фырканьем посторонилась, пропуская Самсона. Он действительно переоделся в свой единственный приличный наряд — белую рубаху, жилет и бежевые штаны.

— Вы велели прийти, мэм? — спросил он, нерешительно переминаясь на пороге.

— Да, — сказала Элизабет и набрала побольше воздуха в грудь. — Скажи, ты бы мог носить меня на руках?

Служанка изумленно выпучила глаза, а Самсон, не задумываясь, кивнул.

— Конечно, мэм. Вы же легкая как перышко.

— Вот и славно. — Элизабет с облегчением выдохнула, радуясь, что он не стал ломаться или задавать дурацких вопросов. — Ты можешь отнести меня вниз?

— Да, мэм. Прямо сейчас?

— Почему бы и нет.

Самсон подошел к туалетному столику и склонился над Элизабет. Она обняла его за шею, а он подхватил ее под колени и поясницу и без особых усилий поднял.

Он был так близко!.. Так непозволительно близко! От него пахло мылом, выстиранной одеждой, но в то же время, едва уловимо, чем-то еще. От остальных чернокожих — дворецкого и служанок — иногда пованивало как от скотины, но Самсон пах по-другому. Элизабет вдохнула этот запах — теплый, мягкий, с привкусом сладковатого дыма — и у нее, как от вина, закружилась голова.

В памяти промелькнули воспоминания. Негритянская хижина. Лоснящиеся тела. Крепкие ягодицы, ходящие рывками взад и вперед…

Самсон нес ее по ступеням, а Элизабет не замечая ничего вокруг, судорожно цеплялась взмокшими пальцами за его плечи.

— Что здесь происходит? — резкий окрик свекрови будто окатил ее ледяной водой.

Самсон с Элизабет на руках остановился у основания лестницы. В вестибюле стояла миссис Фаулер, во вдовьем платье похожая на гигантскую ворону. Она распростерла черные «крылья» и закаркала:

— Господь милосердный! Элизабет! Это еще что за непотребство! Куда этот черномазый тебя несет?

— А что вам не нравится? — огрызнулась Элизабет. — Я не могу ходить, и мне что, теперь сидеть наверху до скончания века? Вы же сами разрешили позвать кого-нибудь из полевых рабов.

— Но я имела в виду женщину! — возмутилась свекровь.

— Уж простите, надо было яснее выражать свои пожелания, — фыркнула Элизабет.

Миссис Фаулер разинула рот, как рыба, выброшенная из воды, но прежде чем она успела что-то сказать, Элизабет обратилась к Самсону:

— Идем на улицу. Здесь слишком душно.

— Да, мэм. — Он белозубо улыбнулся и понес ее к двери.

Они вышли наружу. В лицо дохнуло раскаленным воздухом, но лучше уж плавиться на жаре, чем сидеть взаперти.

Самсон остановился в тени колонны и спросил:

— Куда вас отнести?

— Ты не устал?

— Ничуть. Не волнуйтесь, мэм, я вас не уроню.

— Тогда может к пруду? Посидим в беседке.

Он кивнул, а Анна, которая тоже вышла на улицу, укоризненно покачала головой.

— Сбегай, пожалуйста, на кухню, захвати сандвичей и лимонада, — попросила ее Элизабет. — Возьми побольше, чтобы хватило на троих.