И надо же было Рейву в этот момент задать вопрос, на который дочь Артейсов не могла солгать:

— Дочь Артейсов, проклинала ли ты свои земли?

— Да. Но…

— Виновна! — громко крикнул инквизитор, и магия разнесла его голос по всей арене.

— Виновна! — завизжал Рыр.

— Виновна! — начали скандировать трибуны.

И Райна решилась, зашептала, формируя зов:

— Старшие моей крови, древние моей крови, летящие моей крови, откликнитесь на мой зов. Придите.

Повторила погромче, надеясь, усиливая:

— Старшие моей крови, древние моей крови, летящие моей крови, откликнитесь на мой зов. Придите!

Прокричала, взывая к древним драконам:

— Старшие моей крови, древние моей крови, летящие моей крови, откликнитесь на мой зов! Придите!

Стадион замер. Высоко наверху мелькнула золотая искра. Но быстро растворилась в выси. Потом со стороны императорского дворца раздался гул, словно там что-то перестраивалось и просыпалось. Мигнули вспышкой света ключи глав родов. Но тут же погасли. И всë затихло. Толпа зрителей ждала.

Но вот над ареной мелькнул силуэт дракона. Он спускался ниже и ниже. А потом… упал. Огромный бумажный змей, потерянный утром рыжим мальчуганом.

Инквизитор Стейлар скривился:

— Это всë, на что ты способна, дочь Артейсов? Вернуть с небес бумажного змея…

Рыр запричитал:

— Теперь вы видите! Она безумна! Я говорил! Бросается древними заклятьями, не понимая, что говорит. Силу нужно вернуть главе рода. Печати! Поставьте девчонке печати!

— Печати! — скандировала публика.

Император кивнул Райберу и проговорил примирительно:

— Они помогут контролировать дар девочки и не навредят ей. Мать Райны носила печати и прожила достойную жизнь.

А потом обратился к мастеру Ру:

— Ставьте печати. Именем императора! Я даю согласие, как старший родственник рода.

Инквизитор озвучил решение, транслируя на всю арену:

— Именем императора. Поставить печати. Начинайте.

Воины притянули руки девушки к принесëнному откуда-то столику.

Мастер Ру разложил рядом с собой всë необходимое. В глаза Райне он не смотрел. Пару раз провëл сухими пальцами по еë ладоням, исследуя потоки силы. И коснулся ледяными инструментами, выжигая печати. Дочь Артейсов закричала, захлëбываясь жуткой болью и слезами. И потеряла сознание.

— Ключ, где ключ? Да плесните уже водой, болваны, видите, она без сознания! — визжал Рыр.

Его голос болью отзывался в затылке. Райна с трудом разлепила глаза. Мир вокруг качался и плыл. Рыр схватил девушку за волосы:

— Очнулась, лентяйка, вовремя, питай повелителя. Теперь ты мой сосуд. И ключ рода Артейсов отдавай! Я законный глава рода! Теперь ты не можешь мне отказать!

Райна взглянула на руки. Их покрывали еле заметные линии силы. Они слабо светились. Центральная часть ладоней оставалась чистой. Печати шли по самому краю. Необычный узор, похожий на двух драконов, которые сплелись в полëте, образуя своими телами круг.

Девушка прислушалась к своим ощущениям. Ладони поламывало, печати мешали магии взаимодействовать с миром, запирая внутри. Сила сочилась еле-еле из самого центра, там где не было татуировки. Но никакой магической привязки ни к Рыру, ни к кому-то другому дочь Артейсов не ощущала.

Толстяк попытался ударить Райну. Но невероятное платье пришло в движение, накрывая девушку золотой чешуëй, коснувшись которой, Рыр взвизгнул, отступил, потирая обожжëную руку.

Назначенный императором глава дома Артейсов крикнул двум воинам:

— Выясните, где она спрятала родовой ключ! А я к Инквизитору, — и поспешил к выходу.

В отсутствии Рыра воины молча вышли и встали за дверью, оставив девушку в покое. Райна впала в полусонное состояние. Очнулась ближе к вечеру. За крохотным окошечком разливался лëгкий свет магических фонарей.

Очнулась от прикосновения ласковых тëплых рук и тихого шëпота:

— Детка, тебе надо поесть. Я бульончик принесла. Еле дождалась своей смены. В это крыло никого не пускают. Прячут тебя. А ещё невидимку, что тебя на площадь вывел. Держат отдельно ото всех остальных заключëнных.

— Иян… Ты его видела?

— Да, всë в порядке с твоим магом. Сидит и молчит. А ты ешь сначала, сил набирайся. Ну-ка… Тëпленькое. Только сварила. — Сайтах, а это была она, помогла Райне чуть приподняться и вложила в ладони чашку с бульоном и ложку.

Руки девушки тряслись, но она начала есть:

— Нянюшка, долго я тут? Голова кружится.

— Так трое суток. Сегодня лунный цикл завершается. Темень за окном.

Глядя, как ложка танцует в руках Райны, нянюшка нахмурилась и начала кормить воспитанницу сама:

— Пожалуй, рано ещё тебе вставать. Твоя матушка неделю лежала, как печати нанесли. Покормлю тебя. Не грех принимать помощь от тех, кому ты дорога. Своих детей древние не дали, зато вот какая дочка смелая у меня есть.

— Нянюшка, я умру скоро… — по щеке пробежала слезинка.

— С чего это? Или ты не помнишь ничего? Матушка твоя, как в себя пришла, тоже всë расспрашивала. После нанесения печатей совсем все последующие события забыла.

— Арену помню. Мастера Ру. Печати. Больно. И всë…

— Деточка моя! Ох, что там было! Слушай, сейчас расскажу. И ешь-ешь! — Сайтах поднесла к губам Райны ложку с бульоном, пахнущим травами.

И начала рассказ:

— Мастера Ру подвели к тебе. Император как старший предок дал согласие на печати. Всë по закону. Но старик Зоан ещё сам о чëм-то говорил с тобой… Я у декораций к спектаклю стояла, не слышала, вы шëпотом с ним обсуждали что-то.

Голос нянюшки звучал, что ручеëк. А перед Райной стали оживать прошедшие события. Возвращались воспоминания.

Вот Райтон достаëт инструменты, краску, проводит сухими пальцами по еë ладоням и говорит:

— Девочка, верь мне, я тебя не обижу. И ответь сама, готова ли ты сейчас довериться моей работе?

Мысли дочери Артейсов вспархивают вспугнутыми птицами. Как доверять, когда Райтон готовится нанести печати? Но Райна смотрит в глаза мастера и видит там только мудрое тепло и готовность действовать. Ни страха, ни вины.

И сама, не веря тому, что говорит, произносит:

— Да.

— Вот и молодец, девочка. Будет больно — плачь. Это особые печати. Таких не делали уже тысячи лет. Но ты их узнаешь, как увидишь.

Ладони обжигает то холодом, то жаром, потоки магии скручивает невыносимой болью, и дочь Артейсов погружается в беспамятство. Но работа ещё не завершена, и девушку вновь приводят в сознание. Только так мастер может видеть результаты своих действий. Не ошибиться. Не пережечь лишнего. Не соединить чуждые потоки. Только верные печати, помогающие носителю силы.

Бесконечная, ужасная боль. Но Райна больше не издаëт ни звука. Смотрит, высоко подняв голову, на Рыра. Так, словно и не печати подчинения ей наносят, а венчают на царствование. Тот пятится и прячется за инквизитором Стейларом.

А когда мастер Ру завершает работу, Райна видит на ладонях два узора, в точности повторяющих летящих друг за другом золотого и серебряного драконов с еë медальона, подаренного невидимкой.

Инквизитор довольно щурится. Кивает караванщику. Тот отпускает мальчонку. И малец через всю арену бежит к деду. Зрители безмолвствуют, пытаясь понять, что происходит. Старик подталкивает праправнука к Русу Зоану, стоящему рядом с Райбером и другими главами кланов:

— Сэр, позаботьтесь пожалуйста о моëм мальчике. Вы честный человек, не бросьте мальца, он Зоан и часть Вашего клана.

Рус Зоан прячет мальчонку за собой. Райбер тоже заслоняет праправнука мастера от Ройра Стейлара. А инквизитор набрасывает на говорящих полог тишины. Теперь ни одному зрителю не услышать то, о чем говорят сэры.

Рыр, похоже, начинает понимать, что его провели:

— Мастер Ру, где моя магия? Я не чувствую магии!

Старик Зоан насмешливо смотрит на толстяка:

— Сэр, так у Вас еë никогда и не было. Своей-то. Откуда? Ни капли драконовой крови в роду. Только выцеженная из других сила.