Поднимаюсь по ярко освещенной лестнице, громко стуча каблуками по темной плитке. То ли от накатывающей паники, то ли от ядовитых неоновых светодиодов начинает кружиться головой. Хватаюсь за перилла, чтобы в конец не потерять равновесие. Иду медленно, чтобы как можно больше оттянуть неизбежное. Знаю ведь, что это все равно случится, как бы медленно я не ползла. Останавливаюсь перед злополучной дверью и глубоко втягиваю ртом воздух. У меня нет выбора. У меня действительно нет выбора. Успокаиваю себя подобными мыслями, но паника все равно вонзает в мое тело свои острые когти. Распахиваю дверь и вижу картину, которую всю ночь представляла в своей голове.

В просторном помещении стоит один большой круговой диван из белой кожи, в центре — круглый стеклянный столик, на котором полно долларовых купюр, дорожки наркотиков и стаканы из-под алкоголя. Чуть поодаль от столика шест, точно такой же как и на главной сцене, только размерами чуть меньше. На нем в ярко-зеленом костюме извивается одна из пташек, имя которой я так и не смогла запомнить. На диванчиках сидят двое взрослых мужчин, вокруг которых вьются несколько девушек, среди них я замечаю Энжел. Девушка окидывает меня презрительным взглядом и затем продолжает ласкать плечо одного из мужчин.

Заставляю себя идти и подхожу ближе к столику.

— Присаживайся… — седоволосый мужчина облизывает нижнюю губу, пока его взгляд блуждает по моим оголенным плечам, затем спускается к пупку, а потом скользит между ног, задерживаясь на бедрах.

Молча киваю и иду по направлению к дивану, и в этот момент ощущаю на своем лице пристальный взгляд. Поворот головой — и мои глаза встречаются со взглядом Ромы. Он стоит за барной стойкой и намешивает коктейли. Присаживаюсь на гладкую поверхность дивана, и лицо моментально наливается кровью. «Пожалуйста, не осуждай меня»— проносится в моей голове. Не в силах больше терпеть его обвиняющий взгляд, я стыдливо опускаю глаза в пол.

— Нюхаешь? — оборачиваюсь. Я не ошиблась, адресовано мне. Мужчина улыбается и указывает на белую дорожку на столе. Отрицательно мотаю головой. Его рука ложится мне на спину, начиная медленно поглаживать. Первое желание — отбросить его липкую руку в сторону, но я продолжаю послушно сидеть на своем месте. Далее его рука поднимается и убирает прядь волос с моих оголенных плеч. Ненавижу свой сегодняшний костюм: тонкий бюстгальтер из золотой ткани, который, благодаря множеством ленточек, все еще чудом держится на моей груди. Тонкие золотые цепи, берущие начало от низа бюстгальтера, спускаются косыми линиями к лобку, превращаясь в короткие шортики.

— Возьму выпить, — пытаюсь натянуть улыбку, но она выходит больше кривой, нежели красивой. Я совсем не хочу пить, мне всего лишь нужно было избавиться от его скользких прикосновений. Идти больше некуда, поэтому подхожу к бару и встречаюсь с холодным взглядом Романа.

— Налей воды, пожалуйста. Со льдом, — кидаю быстрый взгляд на холодное лицо друга и опускаю глаза вниз, будто рассматривать поверхность барной стойки — супер интересное занятие.

Шаг в сторону. Шум открывающейся минералки. Стакан перед моим лицо, с краев которого стекают капли воды. Небрежно брошенные кубики льда. Рома до краев наполняет стакан.

— Не смей осуждать меня! — я надрываюсь, не в силах больше терпеть его тяжелый взгляд на моем лице. — Не говори ничего. Ты ничего не знаешь.

— Нет, я все-таки скажу. Ты здесь пару недель я хочу понять, в какой момент ты свернула не туда, — парень гневно натирает и без того чистую барную стойку, не сводя с меня осуждающего взгляда. — Сколько это старик заплатил за то, чтобы лапать тебя?

Двести тысяч. Эрик сказал двести тысяч. Столько этот нефтяной магнат готов отдать за время, проведенное со мной.

— Ты ведь потом пойдешь и переспишь с ним, да?

Короткий выдох. Поднимаю глаза. На этот раз его взгляд наполнен сожалением и сочувствием. Он жалеет меня. Рома жалеет меня.

— Адель, не делай этого. Я не могу смотреть, как человек, годившейся тебе в отцы, раздевает тебя взглядом. Сколько тебе нужно? — Рома опускает руку за барную стойку и достает оттуда темный бумажник. — Я дам тебе деньги. Забирай все, только уходи с этого притона.

Сильная мужская ладонь небрежно бросает на гладкую поверхность слегка скомканные купюры с разными цифрами. Пятьсот рублей, пять тысяч, одна тысяча рублей. И так несколько бумажек. Поднимаю глаза и вижу, что Рома убирает назад пустой бумажник.

— Хватит! Убери эти деньги, ты с ума сошел? Ты и представить себе не можешь, что происходит с моей жизнью! — резко отталкиваюсь от барной стойки, — Я думала, ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я никогда бы не взяла твои последние деньги.

В груди что-то неприятно надламывается, и под невыносимым взглядом друга я возвращаюсь к диванчикам.

Стоило мне оказаться рядом с этим стариком, как его лицо моментально оказалось рядом с моим ухом. От него пахнет крепким алкоголем и мужским потом. Отвратительно.

— Сколько тебе лет? — произнесено томно, грязно и липко.

— Восемнадцать… — с силой сжимаю свои колени, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

— Восемнадцать…. — мужчина пробует на вкус это слово. — Мне нравится. Люблю юное тело.

Меня сейчас стошнит. То ли от того, что от этого пузатого старика неприятно пахнет, то ли от произнесенных им грязных слов. Страх окончательно завладел моим телом, полностью взяв под контроль ситуацию.

— Пошли за мной… — мужчина встает и кладет свою липкую ладонь на мое запястье. Тянет меня вверх. Покорно встаю. Следит за каждым моим движением. Смотрю на его лицо. Грязные зелёные глаза с мутным оттенком. Наклоняет голову и целует мое оголённое плечо. Отворачиваюсь. Его рука уже вот несколько секунд покоится на моей пояснице и начинает подталкивать вперед. Начинаю шагать онемевшими ногами в сторону выхода в объятиях пузатого старика. Чувствую на себе пристальный взгляд с барной стойки. Мысленно умираю.

Темная дверь распахивается, делаю первый шаг и оказываюсь в знаменитой Розовой комнате. Почему розовая? Три из четырех стен покрыты зеркалами так, что я вижу умноженную версию себя. Помимо зеркальных покрытий в этой комнате присутствует большое количество решетчатых балок, покрытых светодиодной лентой. Яркий свет множества маленьких лампочек на ленте заполняет комнату розовым цветом. Поэтому то и розовая комната. В центре небольшой комнаты серый мягкий диван, рядом — стеклянный круглый столик на коротких железных ножках. Пара стеклянных бокалов для шампанского и бутылка вина рядом. Почти около выхода — шест.

— Смелее, девочка, — продолжаю стоять у входа, не решаясь хоть на шаг пройти в комнату. Массивные руки подталкивают меня за бедра, и я прохожу вглубь комнаты.

Клиент обходит меня и плюхается на серый диван, вальяжно раскинув руки на спинку. Обводит взглядом мое тело в следующем порядке: тонка шея, оголенные плечи, плоский живот и задерживает взгляд на длинных ногах. Мне очень хочется прикрыться, чтобы он не оставлял след своего жадного взгляда на моем теле.

— Приступай.

Короткий приказ, за которым следует движение красного языка по нижней губе. Покорно разворачиваюсь и подхожу к шесту, проглатывая унижение и стыд. Закрываю глаза, чтобы как-то спасти ситуацию, и пытаюсь представить на месте отвратного деда кого-то другого. В сознание яркой вспышкой выстреливает наглое лицо Тимура, его статная фигура, вальяжно расположившаяся на месте старика, его небрежный взгляд, кричащий о звериной мощи. Резко распахиваю глаза, пытаясь отогнать дурные мысли. Почему именно он?

С момента моего появления в этой комнате проходит минут десять. Я продолжаю скованно танцевать на шесте до того момента, пока низкий мужчина не решается подойти ко мне. Идет прямо на меня, останавливаясь в паре сантиметрах.

— Знаешь почему я выбрал именно тебя?

Молчу, но продолжаю смотреть в его противное лицо.

— Потому что ты самая молодая из них. Можешь считать меня педофилом, но мне нравится трахать таких молоденьких, как ты. Тебя ведь еще никто не опорочил, да?