Я снова хихикнула.

— А я с тобой сойду с ума.

— О, не переживай, — я великодушно взмахнула рукой и снова преглупо, как девица на первом балу, хихикнула. — Тот, кто безумен, сойти с ума не может.

— Это ты на что намекаешь, а? — А сейчас мы поиграем в дракона и трепетную лань? Не сегодня.

— Намекаю, что пока ты тут, а я уберу остальных двух.

— Я с тобой!

— Не надо геройствовать, мой милый злодей. Героиня сейчас сама..

— Да, какая из тебя героиня, так, максимум..

— Второй подушки нет, так что буду бить, чем попало.

— Молчу, иди уже..

Договорились. Не до единогласного решения, а до того, что двое сами пришли по свою смерть. И все повторилось. Только быстрее и качественнее. Мы оба с Марсеном отпустили свою тьму. А после, когда остатки исчезли, мы поделили «победителя» на части. Мне чуть больше. Марсен, разумеется, надулся. И этот человек утверждает, что он взрослый? Ха.

«Но ты с ним переспала и не раз», — проснулся рассудок… или совесть. Это уже было не так смешно. Передернула плечами.

— Уходи, тебе пора.

Марсен схватил покрывало. На мой недоуменный взгляд, бросил:

— Плаща нет, ночи холодные. Не дойду в таком виде.

— Моя куртка, возьми. Она заговоренная. Пригодится. Хотя бы на ней спать.

Студиус посмотрел на куртку, а после на меня.

— Хорошо. Давай.

Обнял, отчего я растерялась. Я привыкла к перепалкам и немного к сексу. Но не к нежности.

— Я вернусь, Анрик. Обещай, что дождешься.

Я пожала плечами.

— Мне некуда идти, вроде бы. И мы договорились.

— Я знаю, что мы договорились. И тебя знаю. Без подвигов, хорошо? Я приду за тобой. И, Рик, скажи этому Трулсу, что ты уже замужем.

— Зачем? Любая священная чаша Всевидящего и..

— И ты замужем. За мной, милая, за мной. А то ты что — то в последние дни плохо соображаешь.

Я поискала глазами, чем бы его ударить. Все было или убийственно тяжелым, или слишком легким. Потому просто ограничилась пинком в ногу. Заодно вспомнила, что я босая, а ноги озябшие. Уже сделала шаг к кровати, но меня остановили. Марсену, конечно, больно не было. На мой выпад он лишь рассмеялся. Почему-то подумала, что смех у него тоже красивый.

— Рика, не спросишь с чего я это взял? Или, неужели, догадалась?

— Нет, убедилась, что безумные дважды с ума не сходят. — Еще захотелось показать ему язык. Боги, это определенно заразно! Я взрослый, серьезный..

— Рик, сядь, обуйся и послушай.

— Тебе уходить надо. — Напомнила я очевидное.

— Пока не скажу, не уйду.

Потерять ценное время ради чего? Но его, похоже, не заткнуть. Пришлось послушать.

— Древние женились в три дня. Первый день — единение душ. — Дальше он мог не продолжать. Я ругалась, сначала про себя, а под конец вслух и от души. — Второй, единение плоти. Третий — душ. Два дня у нас прошло. Осталась только любовь, Рика. В те времена достаточно было сказать вслух, и я скажу: я люблю тебя, Рика, а ты? Ты меня?

— Ердык, Маглай, Марсен, врата Пренты..

Марсен сел рядом. Теперь слушал он.

Надолго его не хватило. А я снова увлеклась. Марсен в этом мастер, увлекать меня от страсти к жажде убивать.

— Я понял, ну, не очень и надеялся, ты на влюбленную не похожа. Да. Остается второй вариант.

Я открыла рот, потому что ругаться я начала не от его чувств. Или признаний. Пожалуй, в его любовь я или не поверила, или еще не осознала, что он мне сказал. А злилась я потому, что знала. Второй вариант это рождение ребенка. Или, даже зачатие оного.

— Ты, мы… — Злость покинула меня. Но ничего не пришло на ее место. Осталась лишь пустота.

— Верно, я не предохранялся.

— Ердык, Маглай. — Впервые за долгие десять лет мне захотелось поплакать. Пожалеть себя, бедную. А я же взрослая. Взрослые знают, что секс и дети взаимосвязан. На что я рассчитывала? На то, что такие, как Марсен, не спешат стать отцами?

— Какие такие?

— Брысь из моей головы! — Злость не вернулась. А еще полчаса назад я бы уже рвала и метала. Рефлекторно приложила руку к животу. Жест всех будущих матерей. Неужели..

— Шанс есть.

— Хватит читать мои мысли!

— Я твою голову и не трогал. Опять ты думаешь обо мне хуже всех. И я еще спрашивал о любви? Наивный я дурак. Хорошо, Рика, отложим наши отношения к лучшим временам. Я вернусь за тобой. Ты слышала? Повтори!

Что он прицепился. Я прислушивалась к себе. Но не к нему. Что он там хотел? Повторить? Что?

— Рика, я… бездна. Не буду жалеть. — Кажется, он разговаривает сам с собой. — Слушай сюда. Я вернусь. Скоро. Ничего не делай. Ничего!

Я кивнула. Просто для того, чтобы он перестал кричать и стискивать мое лицо в своих ладонях. Когда одна рука лишь кость это не самое приятное ощущение.

— Мы договорились. — И, повинуясь странному порыву, поцеловала его руку. — Еще увидимся, де Марсен.

— Пока, Рика.

Не дождавшись моего ответа, убежал. А я еще долго сидела на нашей кровати и смотрела ему вслед. Если я еще не сошла с ума, уверена, это происходит прямо сейчас.

Всегда считала себя человеком спокойным и усидчивым. Над чем Глорий, как и его сын, да и все семейство не раз подшучивали. В обществе близких мне людей меня считали энергичной, деятельной, из тех, у кого в заду застряла заноза. И теперь мне предстояло убедиться, что со стороны виднее. Сидеть и ждать было превыше моих сил. Тем более сейчас, в тишине, я то и дело задумывалась над тем, что вся верхушка заговорщиков здесь — только руку протяни. Надо прокрасться и перебить их по одному. Я не была великим воином и тем более стратегом. Но как ведутся партизанские войны представление имела. Хотя бы потому, что преподаватель истории боевых искусств, не делая скидки на пол или интеллект, не слезал с нас до тех пор, пока мы, двадцать один студиус, не выучили историю настолько, что, разбуди нас ночью, мы безошибочно могли назвать даты Мазайского нашествия[55] и к чему привело проклятие рода Пассит для других, смежных с ним, княжеств.

Я поднялась, поправила штаны, сдула прядь волос с лица (прическа у меня была сейчас из тех, что можно детей пугать перед сном, чтобы те поверили в монстров). И двинулась следом за Марсеном. Покидать замок я не собиралась. Я обещала дождаться. Другой вопрос, что я не обещала сидеть при этом и ничего не делать. Да, и сидеть — это тоже действие. Я улыбнулась. Хорошо быть умным. Всегда можно придумать себе оправдание и обойти любое свое обещание. Порядочность при этом у меня находилась в глубоком обмороке. Или от нокаута моей же логикой. И правда в том, что я не хотела сейчас быть хорошей, доброй, правильной. У меня перед глазами стояла рука Марсена. Так что сделать гадость — я считала, что имею на это священное право пострадавшего. Или его защитника.

Поднявшись по ступеням на второй этаж, не могла не отметить, что замок будто вымер. Вокруг царила тишина. Ночь — это время для влюбленных и злодеев. Но все было слишком тихо и прилично. Куда же мне идти? Судьба решила за меня. Дверь открылась и оттуда вывалилось пьяное тело. Не такими я себе представляла заговорщиков. Расслабиться и кутить могут себе позволить мирные граждане, думалось мне. А когда ты вот-вот начнешь войну, надо быть во всеоружии. Но этот вояка, или как они себя называют, адепт, этого не знал. Воспользовавшись своей обновленной силой, я зашла в комнату, откуда выползло тело. Ничего, что наводило бы на мысли, кто это, — планы, бумаги. Вообще ничего. Какая-то мелкая сошка. Значит, мне надо этажом повыше. Не думаю, что прислужники и их предводители живут комната в комнату.

Накинув на себя мантию, одну из запасных моей последней жертвы, я продолжила путь, сначала в поисках лестницы на верхние этажи. После — тех, кто был во главе переворота. Где же был кабинет принца? Комнату «королевы» я не видела, не могла узнать. Лишь предположить, что она рядом с братовой. Дверь в покои Трулса отличалась от других, будучи отмеченной кадкой с большим восточным прифесом[56].