— Ты из заговоренных?

— Хм. Все-таки слушаешь, когда говорю?

— Анрика! Я сейчас серьезен.

— Да-да, теперь моя очередь извиняться? Извини. Я не ожидала. Да, я заговоренная. Приходится. Некоторые темные ритуалы требуют быть связанной с тьмой на уровне души. Мои эксперименты, ты не знаешь, королевская лаборатория. Никто не знает. Иначе бы привязку Артимий не делал.

— Думаешь? Или он решил тебя убить?

— Не говори глупостей!

— Ты защищаешь того, кто тебя только что чуть не убил.

— Убить собирался меня ты. А он…

— О да, святой Артимий!

— Марсен!

— Сильвий!

Стук в двери, робко, испуганно, но мы услышали.

— Войдите! — Приказывает Марсен.

— Господин, леди Ива-Нову спрашивают.

— Кто? — Марсен двигается стремительно. Книга лежит на кресле, он сам уже почти не выталкивает дворецкого из комнаты.

— Леди Ива-Нову спрашивают два господина. Старший и младший. Представились как друзья семьи, Петра…

— Пропади они пропадом. Рика, только посмей подняться.

Если бы я могла. Но ответить не успеваю. Стук каблуков в конце коридора, Марсен сорвался на бег.

— Варим, Вы еще здесь? — Кажется, дворецкий прячется за дверью.

— Да, леди.

— Помогите мне подняться.

— Но господин…

— Мы оба хорошо знаем виконта Де Марсена. И оба знаем, что такое правила приличия. Помогите мне, пожалуйста. И проведите в малую гостиную. Гости там?

— Да, леди. — Слуга не старый, крепкий мужчина моего возраста. В его глазах я вижу одобрение. Как же он, с пониманием и знанием этикета, тут не сошел с ума? Семейство хозяев дома — это притча во языцех.

— Глорий? — У малого столика на такой же небольшой тахте сидел тот, кого я считала своим другом. Высокий и с длинными ногами, этот мужчина выглядел нелепо, как большой кузнечик на маленьком цветке.

— Ан, — кивнули мне. Но не поднялись. С одной стороны, я его понимаю, он мне слишком близок, чтобы следовать всем церемониям. С другой — мы в чужом доме. Этикет обязателен.

Не знаю, как на это реагировать, потому, слегка обернувшись в дворецкому, обращаюсь уже к нему:

— Спасибо, Варим, Вы можете нас оставить с гостем господина Марсена.

Дворецкий кланяется и удаляется. А я ковыляю к другой тахте. Их в комнате ни много ни мало три.

— Что с тобой? — Неужели забота? Но после того происшествия я не знаю, кому верить и доверять.

— Пустяки. Зачем вы приехали и где твой сын, и Марсен? Где они?

— Переживаешь за любовника? — Мне будто пощечину дали. Прищурившись, всматриваюсь в знакомое и чужое лицо. Глорий выглядит уставшим. Но не встревоженным.

— Тебе не кажется, что это не твое дело? — На подобные обвинения все, что можно сказать, так это задать вопрос, а с какой тьмы ты спрашиваешь. Стоило бы оскорбиться. Но я все еще не понимаю ни своих чувств, ни того, что сейчас происходит.

— Понятно. — Глор откидывается на спинку и закидывает ногу на ногу. — Не предложишь мне чего-нибудь покрепче, чем эта моча тролля?

Чай. И его поведение все больше вызывающе, все больше оскорбительно. Мой ли это друг?

— Там, — киваю в сторону комода между двух окон, — скрытый бар. Налей себе, что хочется.

Глорий поднимается, звенит бокалами. Один протягивают мне. Не все манеры потеряны? Или не все потеряно для нас?

— Хорошо, — смакует коньяк мужчина. Напиток и правда хорош. Я делаю несколько больших глотков.

— Я жду ответа, Глорий.

— Ты слишком официальна. И напряжена.

— Мой вопрос был не об этом.

Мужчина ходит по комнате, покачивая коньяк, рассматривая бокал на свету. Он не спишет давать мне ответы. Он вообще никуда не спешит.

— Они в кабинете. Не спеши, это мужской разговор. — Его тон смягчается, так увещевают излишне истеричных дамочек кавалеры, когда те видят мышь в углу или муху в супе. — А у меня к тебе есть тоже несколько вопросов.

— Слушаю. — Но прислушиваюсь я к звукам дома. Ничего не слышно. Надеюсь, оба мальчишки живы.

— Артим мне рассказал о том, что произошло между вами. — Моя реакция в ее отсутствии. Я замерла. Почти не дышу. Но стоит задуматься, и становится понятно. Отец не осуждает сына. — Ан, мальчик не желал зла, он любит тебя. И мне стоило бы с тобой поговорить на эту тему давно…

— Давно? — эхом вторю я.

— Да, давно. Мы с Насей… — Еще и Нася. Что же, ожидаемо и это. — …давно заметили. Думали, ты его детская, подростковая любовь. Немного ошиблись. Странно, что ты ничего не замечала. Или не странно. Ты, что касается отношений, никогда ничего не замечаешь.

— О чем ты?

— Ты умная женщина, Ани, подумай сама.

Только и слышу, что умная. И каждый раз чувствую себя глупее глупого.

— Я не понимаю. И тебе лучше говорить прямо, о чем ты.

— Ани, Ани, ты никогда не думала, что, если бы я был свободен, то мы с тобой давно бы уже были вместе?

Вам падал весь мир на голову? В тот момент мне… Покачала головой.

— Глупости.

— Нет, Ани. И то, что мне недоступно, хочет мой сын. Он любит тебя. И я не вижу причин…

— Не видишь, Глор? — Перебивать не в моей привычке. Но я не выдерживаю. Бездна в моей жизни, или моя жизнь — бездна? Как ни поверни, все плохо. Чудовищно, кошмарно, отравляюще и отрезвляюще. — Попытка изнасилования — это небольшое недоразумение? Оставлять синяки тому, кого любишь, это я что-то неверно поняла, да? Когда тебе говорят «нет», а ты не останавливаешься, это все равно правильно? Просто потому, что он любит? Но как же я? Мои чувства? Желания? Это не важно?

— Ты так увлечена Марсеном?

— Марсен? Марсен, — смех вырывается из груди. Невеселый. И мне грустно. Гадко и грустно. — Я иду в кабинет. И тебе лучше не вмешиваться. Хотя бы во имя тех иллюзий, что я испытывала в отношении тебя и твоей семьи. Во имя… дружбы?

Я встаю резко, но идти быстро не получается. Ноги не слушаются, тело слабо. Но я спешу, спотыкаюсь, передвигаясь от стены к стене. Глорий остается в малой гостиной. С чаем и коньяком. По дороге встречаю дворецкого.

— Леди?

— Проведите герцога к выходу. Его сын сейчас к нему присоединится. Им пора.

А сама решительно дергаю за ручку, пытаясь открыть дверь в кабинет. Закрыто. Не на замок. Магией. Ручка проворачивается, замок щелкает. Но дверь не открывается. Настроение снести и замок, и дверь. Но это не мой дом. В отличие от последних гостей, я свое место осознаю. Приходится считывать заклинание, выплетая из него силу. Теперь можно зайти.

Что-то такое я и ожидала увидеть. Марсен на коленях, его тело синеет, изо рта то и дело вырываются хрипы.

— Самнозия лиго, — выдыхаю, падая на стену. Дверь меня спасает. Ухватившись за ручку, стою. Всматриваясь в Артимия. Помят. Волосы растрепаны, на штанах и рубашке копоть. Бедный, глупый Марсен, ты же темный маг, какого демона ты воззвал к огню? Твое оружие тлен, боль, смерть.

Но бой остановлен. И Арт недоволен.

— Уходи, Артимий, тебе пора. Отец ждет на улице.

— Ан…

Я не слушаю. Иду к Марсену и помогаю тому подняться. Как два матроса-пропойцы, мы плывем мимо незваного гостя, мимо дворецкого, лакеев, горничных ко мне в спальню. Она не ближе. Но там есть нужные артефакты.

Лечить Марсена несложно, несколько флаконов зелья жизни, вливание силы из десятка артефактов — и студиус в лучшем состоянии, чем я.

Марсен зевает.

— Зря ты помешала.

— Надо было дать ему тебя убить?

— Я побеждал, — и поперхнулся. Не иначе, как ложь застряла в горле.

— Я заметила. На коленях — это поза победителя, да?

— Да, — улыбается.

— Шутник. — Усмехаюсь. — Тебе надо поспать.

Он снова зевает. Не спорит. Вижу, что глаза у Сильвия слипаются. Иду задернуть шторы, а сама ухожу. Надо проверить, ушли ли герцог с сыном. И не осталось ли от них каких-то неожиданно забытых подарков.

Гостиная и кабинет чисты. Коридоры тоже. Лишь на выходе замечаю следилку. Крошечный маяк, который должен известить своего хозяина, когда в дом заходят и уходят. Считывая ауры тех, кто ушел или зашел. Артефакт сломала. А после и уничтожила. Черный огонь[46] не мой конек, но владеть им обязан каждый темный.